Среди других вопросов назовем следующие: о творческих планах, писательских предпочтениях (выборе хороших героев), отношении к традициям, экранизациях текстов, литературном процессе. Не на все вопросы Л. Юзефович ответил так конкретно, как в первом случае, он ушел, в частности, от разговора о своих персонажах, не стал называть имена, которые заметны в современной литературе, ограничившись заявлением, что встречается много хороших писателей, «а есть и просто замечательные». Правда, указал, что «писатель в наше время – профессия не самая востребованная» и его функции выполняют другие специалисты.
Очевидно, что содержательный характер интервью, насыщенность его разнообразными сведениями, проясняющими творческую манеру Л. Юзефовича, во многом объясняются личностью собеседника, не формально отнесшегося к ответам, постаравшись понять писателя и прояснить выдвинутые им положения. Указаны и некоторые особенности подхода писателя к жанровой парадигме произведения с исторической основой.
В той же «Литературной газете» в декабре 2007 г. открылась рубрика «ЗадорНОВЫЙ хронотоп», где писатель М. Задорнов встретился с С. Алексеевым. В ходе беседы выяснились, что он является автором цикла «Сокровища Валькирии». Лейтмотивом диалога становятся проблемы подхода к историческому материалу и история формирования русского языка. Редакция правильно назвала интервью «диалогом», поскольку перед нами именно разговор двух собеседников. Следовательно, сохраняя диалогическую форму интервью, они представили контаминационный вариант, объединив интервью с беседой.
Нам показался интересным данный материал, поскольку он своеобразно подводит итоги отмеченным нами рассуждениям об исторической форме. М. Задорнов подчеркивает, что С. Алексеев написал романы «в современном стиле фэнтези и детектива – только чтобы захватить наше воображение. Но при этом романы раскрывают очень интересную, верную философию». Далее авторы стремятся развить это положение, показав, что концепция, выведенная С. Алексеевым, отличается от официально-научной, но при этом и не похожа на гипотетические концепции последних лет, где осуществлялся поиск исторических истоков России.
Оказывается, С. Алексеев сам предпринимает определенный научный поиск, изучая первоисточники, в первую очередь, летописи. И уже на основе полученных материалов выстраивает собственную концепцию. В свое время похожим путем в цикле исторических романов шел Дм. Балашов, одновременно пользовавшийся и консультациями специалистов.
Об этом спрашивает и М. Задорнов: «Может, тогда расскажешь о своей концепции истории»? С. Алексеев отвечает: «У меня есть свой взгляд на все исторические эпохи, связанные как с русской историей, так и с мировой». Иллюзия устности подчеркивается глаголом «есть», разговорными выражениями, синтаксическими паузами, риторическими обращениями: «Еще со школы думал, например, что же это было – монголо-татарское нашествие? Помните?»
Следует и своеобразный комментарий после пространного изложения концепции: «Какой метод интересный»… Практически М. Задорнов не мешает высказываться своему собеседнику, только немного направляя и организуя русло беседы. Буквально рассыпая комплименты («Романы Алексеева становятся живой водой»), он говорит о том, что многие его мысли оказались близки и молодым читателям. Указано и на некоторые факты биографии: писатель из Сибири, из Томска, пишет о России, ее проблемах.
Главным же качеством прозы С. Алексеева М. Задорнов считает внимание писателя к языку. Согласившись с этим, пояснив свою позицию в новом пространном размышлении, С. Алексеев заключает беседу-диалог следующим рассуждением: «Поэтому и говорю, что наше будущее начнется с родного языка. Когда начнем осознанно говорить, начнем и мыслить осознанно». Правда, отметим, что ряд выводов и М. Задорнова, и С. Алексеева основывается на народной этимологии значения слов, когда последние определяются на основе внешнего сходства.
Подытожим результаты проведенного анализа.
В профессиональных изданиях отмечается большая связность между отдельными частями интервью, она определяется не только личностью интервьюирующего, но и форматом издания, нацеленного на повествовательность. Создается текст, в котором представляется портрет писателя.
Определенные резкость и даже провокационность свойственны массовым изданиям. Они видны уже в названиях текстов: «Мухи и диплодоки» (интервью А. Грищенко с А. Ивановым в «Акции» от 30 апреля 2007 г.), «Время “Чё”»? (о книге интервью О. Кучкиной «Время “Ч”: Пятьдесят и одно интервью»). Тенденция к рассказыванию отсутствует, ибо эти интервью нацелены прежде всего на получение информации.
Отсюда построение предложений как коротких реплик, обычно встречаются неполные предложения. Скажем, таковы вопросы обозревателя С. Широковой к А. Иванову в «Известиях («Не думайте, что я – бородатый краевед», 2007): «Название Message: Чусовая – дань моде?»; «Чусовая в масштабах страны – это что?»; «Во время работы над книгой народными преданиями пользовались?»
Однако, несмотря на резкость постановки вопросов, обозреватель приводит подробные и обстоятельные ответы писателя, не превращая интервью в блицответы. Он последовательно перемещается по пространству текста интервью, выстраивая его как движение от одного произведения к другому. Это придает интервью многотемность, проблемную наполненность.
Итак, несмотря на разницу изданий, предложения выстраиваются по общей модели: вначале содержится скрытый ответ, задается общее направление будущего разговора. Обычно начало организуется как обращение.
По объему вопросы носят развернутый и конкретный характер. Хотя предполагается, что вопрос должен быть лаконичным и легко воспринимаемым, в ряде случаев корреспондент прибегает к комментариям и пояснениям. Получается такой текст: «Ваши тексты – и “Сердце Пармы”, и “Золото Бунта” – с одной стороны, вневременные исторические романы, а с другой – совершенно ясно завязаны на проблематику современности. “Золото”… – вообще абсолютно сегодняшняя вещь… Насколько это сознательная работа?»
Подобным образом А. Гаврилов начинает свое интервью «Сгорело всё, кроме русской речи» с А. Ивановым (Книжное обозрение. 2006. № 23–24). Синтаксические паузы позволяют указать на содержание и жанровую парадигму, вопрос нацеливает на продолжение беседы.
Заметим, что наличие вопросов-перебивок, вопросов-переформулировок, в которых умело повторяется и корректируется высказывание собеседника, нацеливают внимание читателя. Сочетание несочетаемого: «абсолютно сегодняшняя вещь» (наречия степени с прилагательным «сегодняшняя» вместо «современная») усиливает разговорный оттенок.
Отсюда и необычность построения фразы: «А “Блуда” ваша какая будет?» или: «Вы вроде бы в грязи валять героев не боитесь. Насколько тот процесс “наполнения грязью”, о котором вы говорили, включает в себя “наполнение грязью?”»
Вместе с тем вопросы тщательно организованы, хотя и остается впечатление, что собеседники идут по минному полю, опасаясь встречных словесных зарядов. Используя сленговое «пыряться» и устаревшее написание слова «мир», А. Гаврилов интересуется: «Вы вот сейчас прямо начинаете пыряться на Великий Русский Мiр»?
Согласившись, что он так и поступает, не отрицая, что склонен к дикому национальному варианту индивидуализма, А. Иванов делает вывод, который органично завершает беседу: «Ну так пишешь-то волей-неволей с себя. Я и сам такой. Живя “во глубине сибирских руд”, тем не менее я полагаю, что остаюсь самостоятельным человеком, который идет своим путем, невзирая на то, что разделяет общую судьбу».
Отметим внешнюю непреднамеренность беседы, возможно, некоторые вопросы возникли в ходе разговора, сохранившись при превращении устного текста в письменный, помогли передать атмосферу естественности взаимодействия участников интервью (начало разговора).
Разновидности интервью
В массовых изданиях чаще используется интервью-беседа. Скажем, в ноябрьском номере (2008) «Каравана историй» помещено интервью Ю. Ушаковой, проведенное незадолго до вручения писательнице Д. Рубиной премии «Большая книга». Особенности издания определены в его названии, историю своей жизни и начинает рассказывать Д. Рубина, корреспондент вставляет отдельные реплики, направляющие беседу: «Дина, а откуда Ваше имя?»; «А когда вы впервые сильно влюбились, так, что уже некуда было деться?»; «Как Борис появился в Вашей жизни? Вы ведь давали зарок оставаться одиноким волком!»; «И Вы вскоре перебрались в Москву?»; «Дина, когда Вы оказались в Москве, Ваша писательская карьера пошла в гору?»… Отдельные вопросы связаны с прототипом «Верхней Масловки», первым ее читателем теперь всегда оказывался ее второй муж, художник.
Несмотря на вопросы личного характера, резко и эпатажно заданные, Д. Рубина сообщила основные сведения о своем творчестве: первый рассказ опубликовала в шестнадцать лет, поскольку ее писательское сознание «все время рождало новые сюжеты», что привело к тому, что стала «выкачивать» художественные ресурсы – «какие-то словечки, жесты, детали поведения, приметы внешности», рассматривая своего собеседника как «яркий образ». К ней приходит настоящий успех, повесть «Когда же пойдет снег?» была опубликована в журнале «Юность», выходившем тиражом более трех миллионов экземпляров, по ней сделали инсценировку на радио, поставили пьесу в театре – сначала в Ташкенте, потом в ТЮЗе в Москве.
Иронически и тактично Д. Рубина передает сопутствующие ее творчеству личные перипетии, не обходит сложный вопрос, связанный с причинами эмиграции, – ее повесть «На Верхней Масловке» не приняли в журнале «Знамя». Для нее же эта повесть необычайно значима: «одна из тех вещей, которая даже спустя годы не вызывает у меня желания переписать, записать, выкинуть, порвать, сжевать и проглотить, что, как правило, происходит почти со всеми моими вещами. Она какая-то судьбинная». Д. Рубина также говорит о том, что о своих предках она написала в «Воскресной мессе в Толедо», рассказывает об отношениях с некоторыми писателями.
В формате беседы создается и другое интервью, которое можно назвать интервью-портретом. В качестве примера рассмотрим интервью Л. Данилкина с А. Прохановым по поводу выхода первого романа критика «Человек с яйцом». Оно начинается с обмена репликами: А. Проханов: «Мы с вами обсуждали, кто является яйцом, а кто человеком. Яйцо на самом деле вы. Только что снесенное, наполненное полноценным желтком и белком». Соглашаясь, Л. Данилкин описывает свое состояние: «Да, видите, в какой странной ситуации мы с вами сегодня оказались: вы – Алиса, а я – Шалтай-Болтай. Я чувствую себя очень шатко».
Пытаясь выяснить, почему Л. Данилкин провел три года своей «молодой насыщенной жизни» за книгой, А. Проханов признает, что ему доводилось встречаться с критиками, которые не выдерживали и начинали писать роман. В данном случае у Л. Данилкина получилось, был даже создан новый жанр, названия которому пока нет, в центре которого конкретный собеседник.
Основные вопросы задает А. Проханов, и они группируются вокруг нескольких тем. Главных две: почему Л. Данилкин решил написать свою книгу и почему ее героем стал именно А. Проханов. Оказалось, что он позволил критику осмыслить новую для него картину мира, стать своеобразным ориентиром и даже основой в поисках точки опоры.
Второй вопрос касался современного литературного процесса. По мнению А. Проханова, после советской литературы он распался на фрагменты: «Была славянофильская, деревенская проза, была военная, была секретарская эпическая литература… Полагаю, что сейчас доминируют одиночники».
Л. Данилкин также считает, что о консолидации литературы речи не идет: «…Роль критика сейчас состоит не в мобилизации неких перспективных групп авторов, а в том, чтобы обеспечивать текстам, которым приходится существовать в рыночных условиях, доступ к читателю… в зависимости от естественной величины текста».
Получается, что хотя в интервью происходит интенсивный обмен вопросами-ответами, он построен в формате рассказа о причинах написания книги, отношении Л. Данилкина к своему герою и о сути современного литературного процесса.
Авторский текст в интервью
Особое внимание следует обратить на то, что в интервью в образе автора выступает и сам интервьюируемый, так как только от него зависит ход беседы. Как мы уже показали на примере интервью-беседы, иногда сам писатель диктует тональность материала – повествовательную или саркастическую.
Отмеченные нами особенности показывают, что многое зависит от составителя интервью. На вопросно-ответной системе выстроил свой текст А. Грищенко: «Алексей, давно хотел спросить, как у вас получается прожить на гонорары от книг?»; «Что, нам нужен госзаказ?»; О чем книги «Message: Чусовая» и «Блуда и МУДО?»; «Что вы думаете о современном литературном процессе?»
Заметим, что последний вопрос задается писателю часто, считается, видимо, что после получения литературной премии он стал вершителем судеб. А. Иванов считает, что от деструкции литература идет к виртуализации, а сегодня пытается возродиться, примером чего служат произведения «ЖД», «2017», «Даниэль Штайн» (принадлежащие соответственно Дм. Быкову, О. Славниковой, Л. Улицкой).
По сравнению с интервью А. Гаврилова интервью А. Грищенко более информативно и выстраивается в виде конкретных реплик. По формату интервью А. Гаврилова больше напоминает зарисовку-портрет, он практически дает эскиз возможной большой статьи о творчестве писателя. Хотя и авторские реплики в интервью А. Грищенко окажутся полезными будущему исследователю.
Количество фрагментов текста интервьюера и объем авторского текста должны быть конструктивными и не заслонять основной темы разговора.
Интервью отличаются в зависимости от того, являются они описательными или повествовательными (по типу речи), носят справочный характер (информация о разных моментах биографии писателя).
Очевидно, что интервьюер вправе выстраивать информационный материал по собственному замыслу. Как бы имитируется, что беседа была записана в таком виде, на самом деле всегда осуществляется отбор, некоторые моменты конкретизируются, возможно, и в ходе повторного обращения.
Устройство текста проявляется прежде всего через речевую организацию. Создание реплик предполагает точность семантической связи, позволяющей говорить о диалогическом единстве и завершении микротемы. Отсюда наличие уточняющих вопросов, разворачивающих и продолжающих диалог, открывающих новую микротему.
Вопросы встречаются пространные и краткие, выстраиваются они по законам организации литературного языка и предполагают неполноту синтаксических конструкций, незавершенность фразы, использование бессоюзных связей. Иногда отсутствует обязательное согласование внутри предложения.
Иллюзия «устности» создается множественными приемами: повторами, синтаксическими паузами, разговорной интонацией, словесным рядом. Отсюда сочетание книжной и разговорной лексики, использование междометий.
Все отмеченные средства призваны воссоздать ритм, интонацию события, озвучить разные голоса, которые и формируют интервью. Своеобразие речевой формы интервью позволяет отразить ее диалогическую структуру и выполнить задачу, ради которой оно создается, – донести нужную информацию, став источником познания творчества писателя или литературного процесса.
Интервью как жанр публицистики характеризуется целевой установкой на получение информации, на выявление точки зрения собеседника по обсуждаемому вопросу, полиадресатностью, диалогичностью, т. е. такими признаками, которые обеспечивают активное взаимодействие журналиста с собеседником и адекватный отклик основного адресата (читателя, слушателя, зрителя).
Рассматривая письменный вариант интервью, мы находим в нем такие общие особенности текстовой структуры как информативность, связность, цельность. Они диктуют законченность структуры, выстраивающейся из блоков по принципу «вопрос – ответ», связанных общей проблемой и внутренними тематическими связями. Выбор проблемы диктуется информационным поводом и форматом СМИ, предполагается, что введенная в интервью информация является объективно новой.
Вопросы и задания• Проанализируйте словарные определения интервью. Насколько точно они отвечают понятию «современное интервью»?
• Сопоставьте разновидности интервью (информационного и аналитического).
• Проведите сопоставительный анализ интервью в профессиональном и глянцевом издании.
• Соберите интервью, посвященные одной жанровой форме и опубликованные в разных изданиях, проанализируйте их.
• Проведите сопоставительный анализ интервью, заметки и статьи. Установите доминантные свойства.