— Да мы и не злимся… — смущенно отозвался Стас.
— Еще не хватало из-за чая… — подхватил Глеб, но Ника видела, что они продолжают поглядывать друг на друга довольно неприязненно.
Когда они подошли к озеру, Долинский вдруг сказал, обращаясь к Стасу:
— Слушай, приятель, ты не мог бы оставить нас с Никой вдвоем? Сходи пока во второй корпус. Там стоит огромнейший аквариум с такими красивыми рыбками, что от них глаз не оторвать! Посмотришь… сфоткаешь… ну а на обеде встретимся…
Ника не верила своим ушам. Тот самый Долинский, думами о котором она себя совершенно измучила, хочет остаться с ней наедине в таком красивейшем месте. Зачем бы? Ну не для того же, чтобы просто погулять с ней у воды? Для этого второй молодой человек не помеха! Неужели… Нет, не может быть…
— А я, знаешь ли, не любитель рыб, — довольно спокойно заявил Стас. — И мне плевать, какой они степени красоты. А аквариумы ненавижу с детства.
— Ну тогда… еще куда-нибудь сходи… Будь человеком!
— Я не могу оставить Нику!
— Почему вдруг? Сейчас белый день! Мы на территории отеля. С ней ничего не случится!
— Мне Николай Иванович Нику поручил. Я за нее отвечаю. А тебя я вовсе не знаю! Неизвестно, что ты за фрукт!
Девочка уже повернулась к Стасу, чтобы попросить его не лезть не в свое дело, но Глеб ее опередил:
— Это неизвестно, кто ты такой! А мы с Никой с первого класса вместе учимся! Так что лучше отвали по-хорошему!
Стас с посеревшим лицом повернулся к Нике. Ей очень хотелось, чтобы он побыстрей ушел, но она заставила себя сказать ему довольно миролюбиво:
— Не сердись, Стас! Мы просто поговорим с Глебом… и все… А на обеде действительно снова встретимся, а потом… наверно… опять пойдем на море. Уж очень жарко!
Стас, склонив голову набок, так внимательно оглядел ее с головы до ног, что Ника принялась неконтролируемо поправлять волосы и лямочки на топике. Молодой человек больше ничего не сказал, медленно развернулся и пошел в сторону отеля. Ника загадала: если он свернет в сторону корпуса, в холле которого стоит аквариум, о котором говорил Долинский, то все сложится хорошо. Что подразумевалось под словом «все», Ника решила для себя не определять. Все — это и есть — все!
Стас свернул к корпусу, где они жили и в холле которого не было никаких аквариумов. На мгновение у Ники пересохло во рту от непонятного страха. Потом она взяла себя в руки и даже внутренне посмеялась над тем, что загадала. Все это глупости, ерунда и, как говорит Глеб, игры. А настоящая жизнь — тут, у чудесного озера, где она осталась один на один с Долинским. Ну… конечно, не совсем один на один. У озера отдыхало, ловило рыбу и потребляло ее с пылу с жару много отдыхающих, но никто из них не знал ни Нику, ни Глеба, а потому можно было считать, что они находились наедине. Девочка повернулась к однокласснику и выпалила:
— Ну и что ты мне хотел сказать?
Глеб сорвал с куста ярко-оранжевый цветок, бросил его в воду и ответил:
— Я… в общем, я хотел тебя пригласить вечером поехать в Санью…
— В Санью? — удивилась Ника, старательно глядя на брошенный Долинским цветок. Он не уплывал, а лежал на воде, будто озеро было для него самым привычным местом. — Так это ж далеко! Мы так долго ехали… после самолета…
— Долго ехать из аэропорта, потому что всех туристов по очереди развозят по разным отелям и наш «Золотой бамбук» — самый последний. Разве ты этого не поняла?
— Нет… Но я чуть ли не весь путь проспала… так что…
— Ну вот! А если ехать отсюда сразу в город — выйдет не больше пятнадцати минут!
— Ну и как же мы туда попадем?
— Очень просто — на такси!
— Это ж, наверно, жутко дорого!
— Не-е-е… вполне подъемно!
— Мы вообще-то с отцом планировали оставить Санью напоследок… Съездить туда перед самым отъездом домой… — с сомнением в голосе проговорила Ника. — Думаю, папа сегодня ни за что не поедет. Он не любит менять планы.
Глеб улыбнулся и сказал:
— А я его и не приглашаю… Я тебя приглашаю…
— Меня? Одну? — не могла не удивиться Ника. — Почему?
Долинский опять потянулся к цветам на кусте, но потом, видимо, сообразил, что не стоит их обрывать один за другим, и ответил, глядя Нике прямо в глаза:
— Потому что ты… классная девчонка!
Ника почувствовала, как при этих словах Глеба ее лицо в очередной раз заливает краска. Надо же, как долго она ждала чего-то подобного от Долинского в школе, а дождалась так далеко от нее и собственного дома, в Китае! Неужели это было предопределено судьбой? Вовсе не в заснеженном лесу, куда он приглашал ее кататься на лыжах, должно было состояться их сближение, а здесь, в Поднебесной! Да, но как же Стас? Он ведь ей уже почти понравился… Вот именно, что почти! Она просто собиралась им лечиться от Долинского. А оказалось, что лечиться и не надо!
— А раньше… ты этого не замечал? — все же решилась она спросить у Глеба. — Мы ведь действительно с первого класса вместе учимся…
Он опять улыбнулся и ответил:
— Похоже, не замечал… Здесь ты как-то приблизилась… что ли… На фоне этих цветов… — Он махнул рукой на куст, у которого они стояли, — …этой изумрудной воды… и вообще всего такого прекрасного, но все-таки чужого… ты своя, наша… какая-то родная… Важная очень…
— А ты не помнишь, Глеб… — осторожно начала Ника, но он ее перебил:
— Я все помню… Да, я не пришел зимой на вокзал и потом к тебе не явился с извинениями, потому что… был идиотом… да… Ты мне показалась очень хорошенькой на новогодней дискотеке. Помню, как к тебе лип… домой провожал, свидание с лыжами назначил… А потом вдруг все прошло… неожиданно… как отрезало… Ты прости, Вероника, что я все так прямо… резко… Но мне хочется быть честным… Я на следующий же день после дискотеки подумал, что переборщил со свиданием. Мало ли что в новогоднем празднике может примерещиться! Тебя я сто лет знал, а хотелось встречи с какой-то новой, особенной девушкой. Так и не получилось. Я даже знакомился несколько раз с теми, которые казались особенными. Но при ближайшем рассмотрении ничего особенного в них не было. Один макияж… тоннами… Я потом жалел, что так с тобой поступил, но не подходил, поскольку был уверен, что ты меня ненавидишь. И ведь было за что.
— А сейчас, Глеб, все может оказаться еще хуже, чем на Новый год!
— Почему вдруг?
— Да потому что мы в экзотической стране, будто в сказке! А потом ты приедешь домой, и у тебя снова все как отрежет. Будешь думать: мало ли что может примерещиться среди китайского цветения! И потом… я заметила: сейчас в отеле, кроме меня, нет твоих ровесниц. Тебе просто не к кому подвалить… Уж прости на грубом слове!
Ника думала, что Долинский обидится, но он рассмеялся.
— Представь, я этот вариант тоже рассматривал! — сказал он. — Но… в общем, сейчас все по-другому, честно! Я предлагаю не устраивать разборки, а поехать в Санью!
— А вдруг твои родители будут против? — задала вопрос Ника.
— А при чем тут родители?
— Ну как же? Может быть, им хочется побродить по городу семьей, а тут я…
— Да моя семья уже бродила по Санье! — Глеб опять рассмеялся. — Мы с тобой вдвоем поедем!
— Вдвоем?! — удивилась Ника. — Как это?
— Так это! Сядем в такси и поедем!
— Но… у меня денег нет… А папа не даст! Он не пустит нас вдвоем… одних… в чужой стране… Я язык только-только начала учить…
— Китайский? Учить?! Ну ты дала! Меня английский-то в школе достал! А тут китайский! От этих иероглифов можно с ума сойти! И вообще… почему вдруг китайский, а не французский, к примеру, или испанский?
Нике не хотелось признаваться Долинскому, что именно из-за него она взялась за этот сложный язык, и, очень кстати вспомнив Лулу, сказала:
— А я хочу в будущем поступить в университет на восточное отделение.
Глеб только развел руками, посмотрел на нее весьма уважительно, а потом опять спросил о том же:
— Так поедем в Санью? На такси у меня есть! Хватит туда и обратно!
— Я же сказала: отец меня ни за что не отпустит!
— А мы ему не скажем!
— И ты считаешь, что он не заметит моего отсутствия?
— Я все продумал! — Глеб заговорщически подмигнул девочке. — Мои родители после ужина идут на какое-то экзотическое шоу для взрослых… Наши… ну… русские… из соседнего номера им порекомендовали. Говорят, такого в других местах не увидишь. Что-то очень красивое… но вот… подростков не пускают… Честно говоря, я думал, что все равно как-нибудь пролезу туда, а теперь решил, что лучше с тобой погулять. А родителей я уже подготовил к тому, чтобы они и твоего отца пригласили. Они не против!
— Зато он вполне может быть против!
— Да ну! — Глеб махнул рукой. — Мой батя мертвого уговорит!
— Допустим… — начала сдавать позиции Ника. — А как же Стас?
— А что Стас?!
— Он же один останется…
— И что? Ему не пять лет! Погуляет, искупается! А там и мы приедем!
— А вдруг он отцу скажет, что нас с тобой в отеле не было?
— Интересно, и как он докажет, что нас не было? — Долинский усмехнулся. — Мы его отправим прошвырнуться… вот как сейчас… и все!
— А вдруг проследит?
— И что? Донесет? Он такой гад?
— Нет… кажется, что нет… Но… может быть, мы и его возьмем?
— А деньги? Думаешь, у меня их куры не клюют?
Нике не очень-то хотелось приглашать в поездку Стаса, и потому этот аргумент показался ей очень уважительным.
К удивлению дочери, Николай Иванович довольно быстро согласился пойти на шоу с родителями Долинского.
— И правда, пусть наши дети от нас чуть-чуть отдохнут, — весело сказал он. — В отеле с ними ничего не случится. Только купаться одни не ходите, ладно? — И он оглядел присутствующих подростков.
— Можно подумать, что мы детсадовского возраста, — буркнул Стас, и Нике показалось, что он доволен тем, что вечер можно будет провести без взрослых.
— Дело не в этом. И со взрослыми на воде может приключиться неприятность. Не ходите одни, и все! Накупаемся еще!
— Хорошо, папа, не пойдем! — поспешила заверить его Ника.
— В общем, такое дело… приятель… не мог бы ты… — обращаясь к Стасу, начал Долинский, когда взрослые ушли на шоу.
— Прекрати называть меня приятелем! — не дослушав, сразу перебил его тот.
— А что в этом плохого?
— Во-первых, это вранье! Мы не приятели! Не были ими и вряд ли станем!
— А во-вторых?
— А во-вторых, сдается мне, что ничего хорошего подобное начало мне не обещает.
— Ну почему вдруг? — задал вопрос Глеб, и фальшивость его голоса, и ненужность этого вопроса резанула уши Ники. Она решила воззвать к дружеским чувствам Стаса:
— Пожалуйста, не злись! Никто не желает тебе ничего плохого. Просто нужно, чтобы ты нас прикрыл, понимаешь?
— В каком смысле? — настороженно спросил парень.
— Ну… мы хотим прогуляться… вдвоем… — Ника постаралась улыбнуться как можно доброжелательней. — А если вдруг отцу шоу не понравится и он вернется раньше, ты скажи, что мы где-нибудь в саду гуляем… у озера… где рыбу ловят… Ладно?
— А где вы будете на самом деле? — без всякой улыбки спросил Стас.
— Тут… неподалеку… Выйдем за территорию, но далеко отходить не будем… Не беспокойся… Договорились? Прикроешь, если что?
Стас помолчал, смерил взглядом сначала Долинского, потом Нику и сказал ей:
— Ты ставишь меня в очень трудное положение…
— Почему вдруг? Что здесь такого… трудного? — Ника поймала себя на том, что задавала такие же ненужные вопросы таким же насквозь фальшивым голосом, как Глеб.
— Думаю, сама догадываешься, но могу и озвучить. С одной стороны, я совсем не хочу тебя подводить, подставлять или сдавать Николаю Ивановичу. С другой — мне не нравится то, что вы затеваете!
— Мы ничего не затеваем, не надо преувеличивать! — возмущенно проговорил Глеб, потянул Нику за собой за руку и сказал, уже обращаясь только к ней: — Пойдем! А он пусть делает и говорит что хочет…
Ника бросила на Стаса виноватый взгляд и пошла вслед за Глебом. Ей очень нравилось держаться за его руку. Она ни за что не хотела бы ее отпускать, что бы Стас ни сказал вслед. А он сказал дельную вещь:
— Не забудьте, что здесь быстро темнеет. Это вам не Питер!
— Конечно! — обрадованно прокричала ему Ника и даже помахала рукой. Она была огорчена тем, что Стас сердится. У нее было такое приподнятое настроение, когда хочется, чтобы все вокруг тоже радовались.
Глеб довольно долго пытался что-то изобразить таксисту, странно выворачивая голову набекрень и приставляя к ней руки с растопыренными пальцами. Китаец сначала смотрел на него чуть ли не с ужасом, а потом вдруг посветлел лицом, улыбнулся и почти на чистом русском языке сказал:
— Понятно… Парк… Олень…
— Точно! — обрадовался Долинский и в умиротворении откинулся на спинку сиденья. — Поехали!
— Что за олень? — спросила Ника.
— Парк у них такой! Называется «Олень повернул голову».
— Ничего себе названьице!
— На самом деле оно очень романтическое. Согласно легенде, один охотник хотел подстрелить оленя. Прицелился уже… и все такое… А олень возьми, да и поверни голову. Встретившись с его взглядом, охотник выстрелить не смог. Как думаешь, что произошло дальше?
— Наверно, они подружились, — предположила Ника.
— Не-а! Ни за что не догадаешься, если никогда не слышала этой легенды. Хотя… кто тебя знает… Есть еще варианты?
— Ну… не знаю… Может быть, олень что-нибудь пообещал охотнику… Например, как в наших сказках: не стреляй, я тебе еще пригожусь!
— Опять не угадала! Даю подсказку — олень кое в кого превратился!
— Да? Тогда… наверно… в девушку?
— Так нечестно… — Долинский выглядел расстроенным. — Ты знала!
— Не знала! Клянусь!
— А как догадалась? Не олениха же была! Олень! Нелогично!
— Видишь ли, я много китайских сказок прочитала. В них часто разные существа превращаются в девушек. Представь, есть сказка, где действует девушка-карп!
— Рыба, что ли?
— Вот именно! Чем олень хуже?
— В этом смысле, конечно, не хуже! В общем, парень этот, охотник, женился на девушке и стали они жить-поживать и добра наживать. В парке сейчас есть олений питомник. Оленей можно покормить — они никого не боятся. Но скоро уже начнет темнеть… боюсь, мы их не увидим…
Ника посмотрела в окно автомобиля, и ей стало не по себе. На землю действительно начали опускаться легкие сумерки.
— А мы вообще что-нибудь увидим? — спросила она.
— Конечно! Сейчас, когда стемнеет, особенно красивый вид откроется с горы, которая в центре парка. Санья — как на ладони, вся в огнях. Суперски красиво! Не пожалеешь, что поехала!
У входа в парк свои услуги навязывали моторикши, но Долинский, виновато взглянув на Нику, сказал:
— Пойдем ножками. У меня денег в обрез. Надо ж еще назад в отель вернуться.
— Конечно, — согласилась девочка. Ей не терпелось увидеть монумент охотника с оленем до того, как окончательно стемнеет, и она готова была сама подниматься в гору.
Ника с Глебом проходили мимо камня, на котором был изображен крупный красный иероглиф.
— Ой! А я знаю, что он обозначает! — выкрикнула Ника и тут же смутилась.
— И что же? — с усмешкой спросил Глеб.
— Я, конечно, могу ошибаться… очень уж замысловато выполнен… но мне кажется, что он обозначает «любовь»… Да?
— Наверно! Я точно не знаю. Здесь много иероглифов на камнях. Наш гид говорил, что есть даже такой, который обозначает что-то вроде: «море высохнет, камень сгниет, а любовь вечна». Еще в парке есть дерево, на которое все вешают красные ленточки, надеясь, что выпросят себе вечную любовь. В общем, много всякого… такого… Но я тебя привел сюда, чтобы ты посмотрела на вечерний город.
Ника искоса бросила на него изучающий взгляд. Ей хотелось, чтобы он сейчас говорил неправду. Неужели он действительно привез ее в парк, посвященный любви, только из-за красивого вида с горы? Да не может такого быть! Ему просто неудобно говорить с ней об этом прямо. Действительно сто лет знакомы, и вдруг — любовь! Глеб наверняка боится, что она ему не поверит, высмеет. А она поверила бы! Обязательно бы поверила! И даже красную ленточку привязала бы на то дерево, о котором он говорил! Ведь это так красиво! Так символично! Но парень не выглядел ни смущенным, ни растроганным, ни растерянным. Он с самым деловым видом просто поднимался вверх.