Демократизация - Патрик Бернхаген 8 стр.

Главный вызов, с которым сталкиваются неподотчетные автократии, стремящиеся к сохранению монополии на власть, заключается в определении того, что именно хотят и что думают их подданные. Китайская Народная Республика ответила на него учреждением местных выборов, на которых многочисленные кандидаты конкурируют за поддержку на местном уровне. Это оказывает давление на партийных чиновников, заставляет их заботиться о местном населении, но при этом описывать радужные картины в докладах партийному начальству. Хотя это является заметным первым шагом к подотчетности правительства, до тех пор пока конкурентные выборы не будут проведены на национальном уровне, это так и останется небольшим шагом. Для многих других неподотчетных автократий идея открытия их режимов для получения обратной связи от народа – слишком смелый шаг. Большинство лидеров неподотчетных автократий предпочитают навязывать свою волю, не заботясь о подданных, и рискуют тем, что это может привести к свержению их режимов.

2.3. Ключевые положения

• Первые конституционные государства были скорее олигархическими, а не подотчетными широким массам избирателей.

• Демократизация чаще всего проходила путем проб и ошибок, а не через постепенное развитие, как в Великобритании.

• Демократические и недемократические режимы сталкиваются с трудностями. Демократия вовсе не означает избавления от проблем.

• Автократии имеют собственные способы решения неизбежных трудностей управления. Иногда они направляют их на путь либерализации и демократизации.

Многообразие типов государств в современном мире показывает, что разделение режимов на демократические и недемократические является чрезмерным упрощением. Почти каждые два из пяти современных режимов являются частичными демократиями, поскольку выборы в них – это плебисцит по вопросу о деятельности правительства, не ограниченного верховенством права, либо проводятся правильно, но не позволяют проголосовать всем гражданам. Более того, вызовы, с которыми сталкиваются все режимы, показывают, что демократизация – это не единственное направление изменений. Не только те режимы, которые Даль описывал как полиархии, не соответствуют демократическому идеалу, но также неподотчетные автократии не способны воплотить тоталитарный идеал полного контроля над гражданами. Затруднительно ответить на вопрос, двигаются ли частичные демократии в сторону консолидации, чтобы стать подотчетными демократиями или неподотчетными автократиями. Третьей альтернативой является продолжение существования режимов в нынешнем виде. И это так не потому, что они соответствуют политическому идеалу, а на основе сформулированного Черчиллем постулата, что, какими бы плохими они ни были, текущие режимы предпочтительны по отношению ко всем имеющимся у стран историческим или будущим альтернативам.

Вопросы

1. Что такое демократия?

2. Какова разница между государством и режимом?

3. Почему государство необходимо для того, чтобы сделать правительство демократическим?

4. Какой эффект оказывает наличие или отсутствие верховенства закона на способность государства стать демократическим?

5. Какова разница между плебисцитарной и деспотической автократией?

6. Что произошло со многими конституционными олигархиями в Европе?

Посетите предназначенный для этой книги Центр онлайн-поддержки для дополнительных вопросов по каждой главе и ряда других возможностей: <www.oxfordtextbooks.co.uk/orc/haerpfer>.

Дополнительная литература

Linz J. J. Democracy Today: An Agenda for Students of Democracy: Lecture Given by the Winner of the Johan Skytte Prize in Political Science, Uppsala, September 28, 1996 // Scandinavian Political Studies. 1997. Vol. 20. No. 2. P. 115–134. Эта лекция представляет собой увлекательное и убедительное рассуждение о важности соблюдения принципа верховенства закона для эффективной демократии.

Rose R. Evaluating Democratic Governance: A Bottom-up Approach to European Union Enlargement // Democratization. 2008. Vol. 15. No. 2. P. 251–271. Когда ЕС оценивает страны, подающие заявки на вступление в его состав, они рассматриваются по более широкому набору критериев, нежели охватывают индексы демократии. Смысл таких действий рассматривается в данной статье.

Rose R., Mishler W. Comparing Regime Support in Non-Democratic and Democratic Countries // Democratization. 2002. Vol. 9. No. 2. 1–20. В этой статье рассматривается, каким образом различные социальные, экономические и политические факторы влияют на массовую поддержку режима.

Rose R., Shin D. C. Democratization Backwards: The Problem of Third-Wave Democracies // British Journal of Political Science. 2001. Vol. 31. No. 31. No. 2. P. 331–354. Утверждая, что недавние процессы демократизации сталкиваются со значительными препятствиями для консолидации, поскольку были проведены выборы перед установлением верховенства закона, авторы этой статьи описывают возможные траектории для стран, которые демократизировались в обратном порядке.

Полезные веб-сайты

www.freedomhouse.org – Некоммерческая организация Freedom House находится в Вашингтоне и Нью-Йорке и ежегодно оценивает состояние политических и гражданских прав в государствах – членах ООН. Ее сайт так-

же содержит подробные доклады о политических институтах и практиках в каждом государстве.

www.transparency.org – Негосударственная организация Transparency International, имеет главный офис в Берлине, продвигает меры по борьбе с коррупцией и ежегодно представляет доклад о том, в какой степени правительства по всему миру воспринимаются в качестве коррумпированных.

www.ipu.org – Межпарламентский союз (Женева) – ассоциация национальных парламентов. Веб-сайт организации содержит подробную информацию о парламентах, включая результаты выборов в демократических и автократических государствах.

Патрик Бернхаген

В главе обсуждаются проблемы, связанные с отнесением стран к группам демократий и недемократий и с измерением того, насколько далеко продвинулась страна по пути демократизации. На основании рассмотрения различных концепций и аспектов демократии в главе ставится вопрос о том, следует ли думать о демократии (1) как о полностью наличествующем либо полностью отсутствующем свойстве или же (2) как о характеристике, способной проявляться с разной отчетливостью. Затем при помощи известных количественных индексов, находящихся в открытом доступе, иллюстрируются проблемы, с которыми сталкиваются исследователи при переводе разных концептуализаций демократии в численные показатели. В последней части главы оцениваются различные категории гибридных режимов с точки зрения их вклада в классификацию и измерение политических режимов.

По разным причинам исследователям и политикам часто приходится оценивать, в какой степени та или иная страна является демократией и является ли ею вообще. В социальных науках стремление проверить гипотезы о том, что более развитая демократия означает больше равенства, больше экономического процветания и меньше конфликтов, требует от исследователей использования количественных оценок демократичности. Политики, готовые предоставлять экономическую помощь в зависимости от степени демократичности страны или выставляющие критерии соответствия определенным стандартам демократического управления (governance) как условия участия в переговорах по присоединению к ЕС, также нуждаются в оценках, которые позволили бы им судить, какие страны являются демократиями, а какие нет, или какие страны являются более демократическими, чем другие.

Демократизацию можно понимать (1) как замену недемократической политической системы на демократическую или же (2) как процесс превращения политической системы в более демократическую – вне зависимости от того, следует ли эту систему отнести к демократиям, автократиям или какому-то промежуточному типу. Хотя на первый взгляд может показаться, что эти два определения по-разному выражают одно и то же, в действительности они отражают фундаментальные различия в способах концептуализации демократии. Первое определение демократизации, предполагающее замену режима одного типа на режим другого типа, основывается на категориальной концепции демократии. Зачастую это дихотомическая концепция, согласно которой страна либо является демократией, либо не является ею. Второе же определение отражает градационную концепцию демократии, подразумевающую, что политическую систему можно расположить в континууме от более демократических стран к менее демократическим. Эти концепции будут обсуждаться в первой части настоящей главы.

Вне зависимости от того, какому из этих двух взглядов отдается предпочтение, каждый, кто желает сравнивать демократию и демократизацию в разных странах или на систематической основе анализировать причины и следствия демократии, нуждается в некотором способе измерения, который позволил бы определить, в какой мере политическая система является демократической или является ли таковой вообще. Так как демократию невозможно измерять непосредственно, как, например, национальный доход (для вычисления которого нужно просто знать доходы всех граждан и сложить их), для достижения вышеназванной цели требуются индикаторы. Во второй части главы обсуждается, как числовая оценка демократичности может быть разбита на компоненты и индикаторы.

За исключением случая завершенной демократизации процессы транзита могут окончиться установлением режимов промежуточного типа. Для обозначения этих режимов введено такое множество терминов, что это сбивает с толку: предлагались такие варианты, как «делегативные», «нелиберальные» или «электоралистские» демократии, а также «соревновательные» (competitive, contested) или «электоральные» автократии, и это лишь самые распространенные наименования. О режимах промежуточного типа речь пойдет в последней части главы.

Перед тем как измерить что-либо, нужно иметь операционализируемое понятие этого явления. Понятие операционализируемо, если при его определении принимались в расчет стратегии и техники, потенциально подходящие для измерения соответствующего явления. В то же время стремление измерить явление не должно вносить искажений в понятие о нем: прежде всего необходимо, чтобы последнее было теоретически выверенным. Для наших целей удобно начать с определения демократии, данного в предыдущей главе, согласно которому страна является демократией в той степени, в какой ее правительство подотчетно гражданам посредством свободных и честных выборов (см. гл. 2 наст. изд.). Безусловно, эта дефиниция все еще довольно абстрактна и, если мы собираемся измерять демократию, должна быть конкретизирована: кого следует считать гражданином, а кому не следует предоставлять прав на участие в выборах? На каких основаниях должно производиться такое исключение? Должны ли выборы быть основным или вовсе единственным средством для осуществления подотчетности лидеров населению? Доступны ли гражданам какие-либо другие формы участия? Определяется ли честность выборов равными шансами кандидатов на победу или равными шансами граждан повлиять на окончательный результат?

Сегодня практически никем не оспаривается, что право на участие в выборах должно распространяться на всех взрослых граждан, исключая, возможно, тех, кто пребывает в закрытых учреждениях для психически больных и в тюрьмах; при этом названные исключения являются предметом дискуссий и ставятся под сомнение[53]. Но что если люди, обладающие правом голоса, не пользуются им, потому что бедность или неграмотность мешает им реализовать демократические права? И что говорит о качестве демократии тот факт, что вовлеченность в политику одних граждан ограничивается голосованием на выборах раз в несколько лет, в то время как другие граждане имеют постоянный доступ к политическим лидерам? Ответы на эти вопросы варьируются от минималистской позиции Йозефа Шумпетера, согласно которой роль граждан сводится главным образом к избранию политических лидеров, до более требовательных моделей демократии, в которых большое значение придается широкой вовлеченности граждан в процессы принятия решений, в том числе решений на местном уровне и на предприятиях, где они работают[54], посредством референдумов[55], через обсуждения в коллегиях граждан или через интерактивное голосование[56].

Граница между минималистскими и более развернутыми позициями также может быть проведена по вопросу о том, что должно пониматься под политическим равенством. Сторонники минималистских позиций склонны считать достаточным формальное равенство при голосовании, настаивая на том, что каждый гражданин должен иметь либо один голос, либо, если избирательная система предполагает множество голосов, одинаковое их количество. Однако можно пойти дальше этого и попытаться дополнить формальное содержание политического равенства характеристиками, принимающими во внимание то, как различия в доходах граждан, их образовании или роде занятий влияют на эффективное применение права голоса[57]. Наконец, масштабной критике подвергалась идея об отождествлении демократии с конкурентными выборами при участии множества партий. Терри Линн Карл[58] утверждала, что правление военных и нарушения прав человека не позволяют считать многие страны Латинской Америки 1980‑х и начала 1990‑х годов демократическими, даже несмотря на то что в них проводились регулярные и в целом честные выборы. Отнести эти страны к числу демократий означало бы попасть в ловушку «заблуждения электорализма[59]».

Несмотря на то что и минималистские, и максималистские концепции демократии имеют свои преимущества[60], есть по меньшей мере три прагматические причины взять за основу минималистскую концепцию, когда вопрос ставится о том, является ли страна демократией или нет. Во-первых, эта концепция позволяет избежать длительных споров, неизбежно возникающих в случае применения более широких подходов, так как вопрос, какие из дополнительных атрибутов демократии должны быть включены в ее определение, чреват столкновением разнообразных нормативных подходов и идеологических пристрастий. Например, одни не мыслят демократию без социальной справедливости, в то время как другие убеждены, что ее сущностной чертой является право частной собственности в масштабах всего общества. При этом позиции обеих сторон будут не лишены оснований, потому что социально-экономические условия в значительной степени определяют политическое участие граждан, а демократий, в которых права собственности защищаются неэффективно, совсем немного. Однако так как между ничем не сдерживаемым поощрением права частной собственности и политикой, направленной на снижение социально-экономического и политического неравенства, имеется определенное противоречие, консенсус между спорящими сторонами представляется маловероятным. Действительно, существенно обогащенное, максималистское понятие демократии оказалось бы «сущностно оспариваемым»[61].