Установка радаров
После исчезновения Ментахо и его жены рудокопы с Жевунами стали на ночь запираться в своих жилищах на маленькие деревянные засовы. Хоть такая защита была не очень надёжная, чувствовали они себя всё же спокойнее. Совсем робкие жители, те, что хотели быть в полной безопасности, перебрались на жительство в Подземную пещеру.
Инопланетяне смекнули, что их пребывание в Ранавире для землян больше не тайна. Да разве скроешься, когда по лесным окрестностям бродил не какой-нибудь десяток людей, а экипаж огромного космического звездолёта! И когда арзаки работали, тут уж были и всполохи огня, которые не спрячешь, и стук, грохот, рокотание, которые гулко отдавались в горах, а потом их разносило эхо. Пришельцы перестали таиться. Стрекочущие вертолёты появлялись над страной днём, с них производили съёмки, составляли карту.
Как магнит притягивал инопланетян Изумрудный город. Иной раз вертолёт подолгу висел над ним, менвиты любовались его красотой: ничего подобного не было на Рамерии.
Из Ранавира отправлялись партии геологов – вертолёты требовали топлива. От Кругосветных гор по-прежнему доставляли всё новые пробы, а Ильсор недовольно твердил:
– Низкое качество. Не пригодно.
Баан-Ну он объяснял:
– Из худа не сделаешь хорошо, мой генерал. Зачем рисковать вертолётами? И время терпит – народ миролюбивый.
На западных отрогах Кругосветных гор геологи обнаружили две заброшенные шахты и вблизи них небольшие курганы из каменных пород, извлечённых из этих шахт. Установить, что добывали в шахтах прежде, не составило труда. В отработанных породах обнаружили прозрачные зелёные крупинки того минерала, который дал название прекрасному городу землян.
О ценной находке сообщили Баан-Ну, и нужно было видеть, как засверкали его глаза, когда он узнал о существовании Изумрудных копей.
К очистке шахт и креплению сводов подземных галерей приступили без промедления. Два десятка арзаков под присмотром геолога-менвита уже через два дня добыли первые изумруды. Некоторые из них были величиной с грецкий орех. Генерал боялся верить такой крупной удаче: на Рамерии изумруды ценились не дешевле алмазов, и добытые драгоценности исчезли в его сейфе. Любуясь по вечерам их переливами, Баан-Ну думал о неисчислимых сокровищах Изумрудного города. Он не знал, что рядом с настоящими изумрудами хитроумный Гудвин поместил просто зелёное стекло.
– Когда я заберу отсюда все сокровища, я стану великим богачом Рамерии, – мечтал Баан-Ну, и глаза его блестели.
Ментахо и Ильсор виделись каждый день. Появляясь в дверях каморки затворников, Ильсор, улыбаясь, приветствовал их:
– Теру, меруи!
От говорильной машины Ментахо уже знал – это означает:
– Здравствуйте, друзья!
– Теру, теру, – отвечал ткач, – эм ното Каросси! – Что значило: «Здравствуй, здравствуй, рад тебя видеть!»
Вождь арзаков и бывший король смотрели друг на друга с искренним дружелюбием. Однако разговор всё ещё клеился плохо. Ильсор передал генералу, что говорильная машина медленно справляется со своими обязанностями, и предложил собственные услуги.
– Беллиорец, – сказал он, – должен говорить на менвитском языке без передышки. Мой план такой: нужны впечатления. Жизнь, лишённая впечатлений, не располагает к откровенным разговорам.
Баан-Ну одобрил план Ильсора и разрешил ему действовать самостоятельно. Послушный слуга разузнал, чем Ментахо увлекался. И в тот же день ткач сидел за своим станком; были довольны оба и пели оба: станок верещал от радости, и это было похоже на музыку, а Ментахо мурлыкал про себя песенку.
Ментахо сразу прибавил в знании языка. Он занимался усердно, и машина ставила ему за ответы «10», «11», «12» – таковы были высшие баллы у менвитов.
– Ты прав, Ильсор, – говорил генерал, – и верно: много впечатлений – много слов.
– А много слов, – поддакивал слуга, – вы ближе к цели – установлению своего господства.
– Мне известен ещё один способ расшевелить людей, – уверенно заявил Баан-Ну, – он безотказный, он даст самые большие результаты.
Генерал вытащил из шкатулки два прозрачных изумруда. В комнате пленников он положил их перед Ментахо.
– Ну-ка, гляди-ка сюда, – нетерпеливо придвинул Баан-Ну драгоценности ткачу.
Машина тут же переводила.
Ткач посмотрел.
– Угу, – сказал он.
Машина молчала.
– Нравится? – спросил генерал.
– Угу, – кивнул Ментахо.
Машина не смогла перевести это «угу», а ткач больше ничего не говорил. Баан-Ну сидел озадаченный. Увидев скучающий взгляд Ментахо, он понял – его камушки не подействовали, и рассердился.
– Что, неинтересно смотреть на изумруды? – спросил он Ментахо.
– Угу, – снова ответил ткач.
Генерал решил, что «угу» – какое-то главное, хотя и не переводимое слово у землян.
И вот бывший король знает назубок менвитский алфавит, прочёл букварь, приступил к чтению хрестоматии менвитской литературы. Свободно разговаривать на языке Пришельцев он с помощью Ильсора совсем скоро научился. Ильсор управлял говорильной машиной, заставляя её с непостижимой быстротой запоминать всё новые и новые слова землян, сообщать также, как эти слова произносятся по-менвитски.
Зато Эльвина попала в безнадёжно отстающие, у старушки не было никакого желания учить язык незваных гостей.
Когда, по мнению Баан-Ну, пленник достаточно усвоил менвитский язык, а говорильная машина могла бесперебойно (столько много в ней содержалось информации) делать переводы, генерал в сопровождении Ильсора прибыл в комнату затворников для беседы с Ментахо.
Баан-Ну первым делом принялся расспрашивать пленника о его стране. Ментахо вёл себя осторожно: он уже получил наставления от Страшилы, что и как говорить. Рассказывать, что страна Волшебная, было не нужно. Строго-настрого запрещалось упоминать о сказочных феях Стелле и Виллине. Нельзя было проговориться, что птицы и звери понимают человеческую речь. Существование Страшилы и Дровосека тоже должно было остаться тайной.
– Скажи, Ментахо, как называется страна, в которой мы находимся? – спросил генерал.
Машина вздыхала, мигала, попискивала, старательно переводя то на один язык, то на другой.
– Гудвиния, господин генерал, – ответил ткач по-менвитски.
– А почему она так называется? – последовал вопрос.
– По имени Гудвина, который прославился военными подвигами, – сказал, не сморгнув, Ментахо, но, правда, сказал на своём языке, сочинять на чужом ему было ещё трудно.
– Гудвин – король? – спросил генерал. Получив утвердительный ответ, он поинтересовался: – Значит, у вас были войны?
– Ещё какие! – похвастался Ментахо. – Армия Гудвина славится необычайной храбростью. Она одержала победы над могущественными государствами Гингемией и Бастиндией.
Ткач плутовал, но пользовался подлинными именами, чтобы не запутаться.
– У вас есть пушки? – продолжал расспросы Главный Пришелец.
– Пушка у нас только одна, – честно признался Ментахо, – но зато какая! Одним выстрелом может положить целую армию деревянных солдат.
– Каких солдат? – не понял генерал.
Ментахо сказал лишнее и молчал. Баан-Ну решил – говорильная машина сделала неверный перевод.
Как бы там ни было, разговор инопланетянину нравился меньше и меньше.
– Ну а Гудвин продолжает править страной? – поинтересовался он.
– Нет, господин генерал. Он улетел на Солнце.
– То есть как улетел?
– На этом, на воздушном…
– Корабле? – спросил генерал.
– Вот-вот, – подтвердил ткач.
Заявление о межпланетном путешествии Гудвина (а именно так понял его полёт Баан-Ну) подействовало на генерала удручающе. Он поморщился, но продолжал расспросы.
– Скажи, друг Ментахо, кто жил в Ранавире? – нечаянно назвал ткача «другом» Баан-Ну, до того он был озабочен. – Такой громадный замок…
Ментахо догадался: его спрашивают про владельца замка. Но он ничего о Гуррикапе не знал. Всё же ткач не растерялся.
– А… это так, – неопределённо махнул он рукой, – строитель замка Гуррикап.
– В Гудвинии есть великаны? – с колотящимся сердцем задал свой главный вопрос Баан-Ну.
– Куда им деваться? Водятся ещё, – как ни в чём не бывало сказал Ментахо.
Холодный пот вдруг прошиб рамерийца, но он, пока не узнал подробности, продолжал беседу.
– У великанов свое королевство? – как можно невозмутимее спросил он.
– Нет, великаны живут поодиночке, – рассказывал Ментахо. – Видите ли, они настолько свирепы, что не могут ужиться друг с другом. Как встретятся, так и начинают швырять один в другого камни.
Хоть король Ментахо и превратился под действием Усыпительной воды в ткача, характер его положительно не менялся. Лгал он вдохновенно, с полной самоотдачей, при этом глядел в глаза собеседнику – продолговатые, суровые, от рассказа ткача изумлённо расширившиеся. Лгал он по-королевски!
Главный менвит молчал, растерянность подвела его. Он даже про свой взгляд забыл, а то бы мог приказать что угодно, например, говорить правду.
Встретившись в следующий раз с Ментахо, Баан-Ну менял порядок вопросов, задавал их врасплох. В ответах ткача повторялись всё те же имена.
«Нет, невозможно допустить, что этот легкомысленный человек, этот вертопрах, врёт, – размышлял генерал. – Ну, конечно, привирает. Характер у него широкий, но, думаю, самую малость».
С момента приземления Баан-Ну не раз вспоминал о том, что правитель Рамерии Гван-Ло ждёт от него сигнала о покорении Беллиоры. Надо было торопиться.
Прежде всего инопланетяне окружили Гудвинию цепью радарных установок.
Баан-Ну приказал расставлять радары километрах в пятидесяти один от другого. Так обеспечивалась, по его мнению, полная защита границы между Гудвинией и Большим миром.
Пушки выгрузили из «Диавоны», но радары пришлось строить.
Пока арзаки монтировали установки, вертолётчики-менвиты поднимались на самые высокие вершины Кругосветных гор, расчищали площадки, ставили поворотные круги для пушек. Вращающаяся антенна радара улавливала приближение любого живого существа, электронное устройство посылало радиосигнал в Ранавир, а кроме того, наводило самозаряжающуюся пушку на живую цель.
Работы были закончены. Но установки не включались. Целый час их держали на ограничителе, чтобы дать возможность вертолётам улететь в лагерь.
Надёжность установленной системы один из лётчиков испытал на себе. У него неожиданно провисла дверца вертолёта, и, налаживая её, он провозился больше часа. Занятый починкой, пилот не сориентировался во времени, забыл про ограничитель, а когда пустился вдогонку за остальными, вслед ему грянул выстрел. Лётчик был ранен, хорошо ещё, не убит, и с большим трудом посадил вертолёт на дно ущелья. Как же он изумился, когда к нему в палатку, где он лежал забинтованный, прибыл посыльный от Баан-Ну (конечно, это был Ильсор) и принёс вместо выговора приказ о награждении орденом Луны.
Так высоко Баан-Ну оценил вовсе не ротозейство лётчика. Но благодаря ему он теперь был спокоен: никто не сможет незамеченным проникнуть в страну, где приземлились рамерийцы. И также, если вдруг жителям Гудвинии потребуется помощь, никто из них тайно не пройдёт в Большой мир.
Ментахо подтвердил, что именно эти гиганты помогли королю Гудвину одержать его замечательные победы. Поверив в существование великанов, Баан-Ну решил, что Пришельцам надо вести себя гораздо осторожнее до поры до времени: не ровен час ещё рассердишь такого гиганта! Ссориться же, пока они не готовы к войне, в планы чужеземцев не входило.
И всё же один их враждебный шаг по отношению к Гудвинии был замечен землянами. В Кругосветных горах, в северной их части, было место, где жили гигантские орлы. Это уединённое место называлось Орлиной долиной. По вековому обычаю орлы ограничили численность своего племени цифрой сто. Каждый новый птенец появлялся на свет, только если выбывал кто-нибудь из старших в племени. Поэтому право высидеть птенца давалось орлицам в порядке строгой очереди.
На то были серьёзные причины. Орлы питались мясом горных козлов и туров, естественно, эти животные размножались не быстро, потому что истреблялись гигантскими птицами.
Когда-то вождём орлиного племени был Аррахес. Он хотел присвоить себе очередь другого орла Карфакса на выведение птенца. Однако благородный Карфакс победил и стал вождём племени. В его семье подрастал орлёнок Гориэк. Ростом и силой он почти не уступал отцу. И по молодости лет был слишком самонадеян.
Орлы обладают необычайной зоркостью. С большой высоты они различают на земле даже мелкие предметы на много миль вокруг. И конечно, от их глаз не могли укрыться пушки, установленные на голых скалах. Но это только от внимательных глаз. Гориэку же было не до внимания. Он выследил большого быстроногого тура и, увлечённый охотой, совершенно забыл об осторожности. Тур носился по ущельям, легко преодолевая горные кручи, прыгал с утёса на утёс. Орлёнок, преследуя тура, не отставал от сильного животного, даже внезапный блеск металла от незнакомого предмета на скале не остановил его.
Радар заработал, пушка пошла по кругу. К счастью для Гориэка, случилось так, что невидимый луч упал на тура, который поднимался в этот момент по открытому склону. Пушка, следуя за лучом, повернулась, животное, поражённое выстрелом, сорвалось вниз в ущелье. Гориэка, который в это время настиг тура, тоже задело и перебило ему крыло. В страстном желании отомстить непонятному врагу, подстёгиваемый болью и гневом, Гориэк начал подниматься по горе громадными прыжками. И прежде чем пушка успела снова зарядиться, он со всей яростью, на какую был способен, обрушился на неё.