— Как мне войти? — громко повторила она.
— Я буду сидеть здесь, — заметил Лакей, — до завтра…
Тут на мгновение дверь распахнулась, и большая тарелка, брошенная изнутри дома, полетела в голову Лакея; она задела его по носу и разбилась в куски, ударившись о дерево позади Лакея.
— …или, возможно, до послезавтра, — продолжал Лакей тем же тоном, как будто ровно ничего не случилось.
— Как я могу войти? — спросила Алиса еще громче.
— Пустят ли тебя туда вообще, — сказал Лакей, — вот, знаешь ли, первый вопрос.
Это, несомненно, было так. Но Алисе не понравилось, что с ней разговаривают подобным образом. «Вот уж правда, — пробормотала она про себя, — у этих созданий ужасная привычка вечно противоречить. Вполне достаточно, чтобы любого свести с ума!»
Казалось, Лакей счел этот момент удобным, чтобы повторить свое замечание с некоторыми изменениями.
— Я буду сидеть здесь, — сказал он, — и сейчас и потом, дни за днями…
— Но что буду делать я? — спросила Алиса.
— Все, что тебе угодно, — ответил Лакей и начал свистеть.
— О, нет никакого смысла с ним разговаривать! — безнадежно сказала Алиса. — Он совершенный идиот! — И она открыла дверь и вошла в дом.
Дверь вела в большую кухню, доверху наполненную дымом. Посредине нее на трехногом табурете сидела Герцогиня и нянчила грудного ребенка. Наклонившись над очагом, Кухарка помешивала в котле, который, по-видимому, был полон супа.
— Безусловно, в этом супе слишком много перца, — сказала себе Алиса, страшно чихая.
Действительно, весь воздух вокруг был пропитан горечью перца. Даже Герцогиня то и дело чихала, а ребенок чихал и завывал попеременно, не умолкая ни на секунду.
од деревом, против дома, стоял стол, на котором пили чай Мартовский Заяц и Шляпочник, а между ними сидела Орешниковая Соня. Она крепко спала. Мартовский Заяц и Шляпочник пользовались ею как диванной подушкой, поставив на нее локти, и разговаривали через ее голову.«Как неудобно для Сони, — подумала Алиса. — Хорошо, что она спит и, вероятно, этого не чувствует».
Стол был очень велик, но все трое стеснились в одном углу его.
— Нет места! Нет места! — закричали они, увидев подходившую Алису.
— Здесь достаточно места! — с негодованием сказала Алиса и села в большое кресло в конце стола.
— Не угодно ли вина? — предложил Мартовский Заяц ободряющим тоном.
Алиса взглянула на стол, но там не было ничего, кроме чая.
— Я совсем не вижу вина, — заметила она.
— Здесь и нет никакого вина, — сказал Мартовский Заяц.
— В таком случае, не очень вежливо с вашей стороны предлагать его! — возразила Алиса сердито.
— Точно так же с твоей стороны не очень-то вежливо садиться без приглашения, — заявил Мартовский Заяц.
— Я не знала, что этот стол только для вас, — сказала Алиса: — он накрыт больше чем на троих.
— Тебе нужно подстричься, — произнес Шляпочник. Он в течение некоторого времени разглядывал Алису с большим любопытством, и это были первые его слова.
— Вы не должны касаться личностей, — строго ответила Алиса, — это неприлично!
Шляпочник широко открыл глаза, услышав ее замечание, но сказал лишь:
— Какое сходство между вороном и письменным столом?
«Ну, теперь начинаются шутки! — подумала Алиса. — Я рада, что они стали загадывать загадки».
— Я уверена, что смогу разгадать это, — добавила она громко.
— Ты думаешь, что можешь ответить? — спросил Мартовский Заяц.
— Совершенно правильно, — произнесла Алиса.
— Тогда говори то, что ты думаешь, — предложил Мартовский Заяц.
— Я это и делаю, — поспешно ответила Алиса. — По крайней мере… по крайней мере, я думаю, что говорю, — это, знаете ли, одно и то же.
— Совсем не одно и то же, — возразил Шляпочник. — Ну, с таким же основанием ты можешь сказать, что «Я вижу, что ем» — то же самое, что «Я ем, что вижу!»
— С таким же основанием можно сказать, — добавил Мартовский Заяц: — «Я люблю, что имею» — то же самое, что «Я имею, что люблю».
— Может быть, ты скажешь еще, — добавила Соня, которая, очевидно, разговаривала во сне, — что «Я дышу, когда сплю» — то же самое, что «Я сплю, когда дышу»?
— Это и есть одно и то же для тебя! — сказал Шляпочник.
Здесь разговор оборвался, и компания с минуту сидела молча. Все это время Алиса вспоминала что только могла о воронах и письменных столах, но на память приходило очень мало.
Шляпочник первый нарушил молчание.
— Какое число сегодня? — сказал он, обращаясь к Алисе.
Он достал из кармана часы и с беспокойством рассматривал их, то и дело встряхивая и прикладывая к уху.