— Ну и дела! — прошептал Придворный Воробей и чуть не свалился с потолочной балки. — Ушам своим не верю! Память моей любимицы принцессы Мелисенды в какой-то жемчужине! Ужас… Однако послушаем дальше…
Граф Мортигер с довольной усмешкой развалился в кресле.
— Ну уж нет! Я не расстанусь с памятью принцессы ни за какие сокровища. Настанет час, и принцесса станет моей женой. Покорная и смиренная. Тогда я верну ей её память. Мне не нужна жена с памятью трактирной судомойки.
«Какой дьявольский план! — растирая озябшие лапки, подумал Придворный Воробей. — Однако послушаем дальше».
— Очень наивно! — раздраженно прошипела королева саламандр. — Чуш-шь! Чуш-шь! Кончится тем, что кто-нибудь непременно украдёт у тебя память принцессы!
— Это невозможно, — улыбка искривила тонкие, синеватые губы Мортигера. — Тот, кто откроет мою волшебную жемчужину, тотчас же превратится в ледяную статую. Такое уж я наложил заклятие.
Саламандры, разочарованно шипя, уползли под обледенелые поленья.
— Ай да хозяин! — восхитился ворон Харон, взмахивая крыльями, чтобы хоть немного согреться. — Ловко придумано, ничего не скажешь!
Налетевший сквозняк взвихрил искры-снежинки, и они, кружась, улетели в каминную трубу.
«Какая жестокость! — весь дрожа, подумал Придворный Воробей. Он подул на замерзшие лапки. — Если бы я не был так возмущён, я бы, наверное, уже замёрз. Бедняжка Мелисенда, ей подменили память, и что с ней теперь будет? Кто согласится замерзнуть ради неё? Я, наверное, мог бы расколоть клювом колдовскую жемчужину. Но что скажет моя прелестная воробьиха, моя очаровательная невеста, если я превращусь в ледяную птичку? Вряд ли, вряд ли ей это понравится. Разве что посадить меня для красоты на край гнезда, на удивление всем соседям».
Придворный Воробей сокрушённо вздохнул и, неловко взмахивая окоченевшими крылышками, вылетел в окно. Он с наслаждением вдохнул тёплый утренний воздух.
Но на беду в последний момент граф Мортигер заметил серенькую птичку.
— Тысяча дьяволов! — красивое лицо графа Мортигера потемнело от досады. — Проклятье! Нас подслушали. Ничтожный Воробей… Эй, Харон, догони мерзавца и убей прямо на лету!
— Догоню и проткну клювом, — откликнулся Харон. Он уже подлетел к окну, но на лету обернулся. — Но если я принесу тебе его жалкое тельце, хозяин, ты отпустишь меня в мой родной Аид, к любимой лодочке?
— Тогда и поговорим… — хмуро откликнулся граф Мортигер. — Сначала поймай эту маленькую дрянь.
Взмахивая тяжелыми чёрными крыльями, Харон без труда догнал насмерть перепуганного Воробья. Он уже нацелился на него своим твёрдым, как железо, клювом… Но Воробей, жалобно пискнув, опустился ниже и скрылся в густой листве, искусно скользя между деревьями. Широкие крылья Харона цеплялись за ветви, и он невольно отстал.
Но вот лес кончился, и Воробей помчался над зеленым лугом, торопясь к берёзовой роще.
— Попался, дурашка, не успеешь! — Харон уже приготовился прикончить жалкую птичку.
Но в это время наперерез ему со стороны замка Альзарон показался прекрасный Сокол, любимец короля Унгера. Его могучие крылья отливали серебром, изогнутый клюв был направлен прямо на Ворона. Легко паря в воздухе, он вытянул могучие когти, готовый вцепиться в спину Ворона. Страшно сверкнули его круглые янтарные глаза.
Ну уж нет! Погибнуть из-за какого-то ничтожного Воробья! Харон камнем упал вниз, вильнул в сторону и помчался над лесом назад, к замку своего повелителя.
Придворный Воробей, еле дыша, радуясь безопасности, пристроился рядом с Соколом.
— Что, мой хороший, перепугался? — ласково спросил его Сокол. Они были закадычными друзьями и часто летали вместе, обсуждая придворные новости.
— И не спрашивай! — отдуваясь, еле выговорил Воробей. — Лети помедленней, приятель. Вот послушай…
И Воробей рассказал Соколу всё, что он услышал в Ледяном Замке графа Мортигера.
— Козни, колдовство, магия, вот что это такое! — возмущённо воскликнул Сокол. — Ясно одно: нам надо во что бы то ни стало обо всём поведать принцу Амедею. Он так любит свою невесту! Но как это сделать?
— Есть у меня одна мыслишка, — неуверенно сказал Придворный Воробей. — Только не лети так быстро, я еле дышу. Вот если бы нам отыскать Лесное Эхо… Ну, что ты летишь, как на пожар? Лесное Эхо понимает язык птиц. А уж ему ничего не стоит рассказать принцу Амедею, что случилось с красавицей-принцессой…
— Отличная мысль! — восхитился Сокол, делая круги над Воробьём, чтоб тот хоть немного отдышался. — Но как найти Лесное Эхо? Ты знаешь?
— Мы с ним друзья! — с важностью чирикнул Воробей. — И всё-таки это дело не простое. Надо облететь все ближайшие замки, леса и перелески. Ты будешь звать Эхо своим голосом, а я чирикать по-своему. И так до тех пор, пока оно не откликнется…
Сокол и Воробей облетели всю округу.
Люди, задрав головы, ахали, удивлялись, провожали их взглядами.
Зазельма, хозяйка трактира «Веселый Гусь», тоже долго смотрела им вслед.
— Летят рядышком и кого-то окликают разными голосами, — хозяйка упёрла в бока тяжёлые руки. — Вот бы поймать эту парочку и посадить в клетку. Народ так бы и повалил в мой трактир посмотреть на такую диковинку…
— И правда, диковинка! — откликнулся Фильдрем, подъезжая к трактиру на своей дребезжащей повозке. — Ты лучше скажи мне, Зазельма, не хочешь ли ты заработать, да не одну монетку, а сразу тугой кошель, полный золота?
— Да кто ж не хочет? — Зазельма подозрительно посмотрела на Фильдрема. Его маленькие хитрые глазки блестели. — Ещё спрашиваешь!
— Тогда поймай мне эту малышку, которая мыла у тебя пивные кружки. Один только раз я взглянул на её личико, а забыть не могу. Заплачу тебе за девчонку, сколько скажешь.
— А зачем она тебе, дружок? — ласково улыбаясь, спросила Зазельма. «Он что-то задумал, хитрая бестия, не иначе. Узнать бы что», — подумала она.
— Ну, месячишко поживёт у меня. Я сам с ней потешусь, — Фильдрем облизнул толстые губы, сдвинул свою высокую шапку на одно ухо. — А когда надоест, сплавлю её какому-нибудь барону или графу. А выручку поделим с тобой пополам, уж ты не сомневайся. Только помоги мне её отыскать.
«Видно, девчонка не так-то проста, — подумала Зазельма, прищурившись и провожая взглядом повозку Фильдрема. — Здесь проходит столько народу. Буду всех спрашивать, каждого встречного да поперечного. Авось и изловлю золотую рыбку…»
Ночь уходила, подбирая последние, чуть тлеющие звёзды.
Принц Амедей ехал по Южной Долине мимо влажного густого леса. Он не слышал мягкого шелеста ветра, постукивания созревших вишен на отяжелевших ветвях. Лесные птицы провожали его ночными песнями, но принц, погружённый в свои мысли, не слышал ничего.
Верный конь с белым пятнышком во лбу шёл плавной рысью, словно не знал усталости.
«Где моя светлая девочка? — в глубокой тоске думал принц Амедей. — Как она могла убежать из дворца, не дождавшись меня? Её няньки напились с горя и спят на коврах. Слуги без дела, опустив руки, шатаются по замку. Ведь король Унгер тоже исчез, и никто не знает, где он. Боюсь, тут дело не обошлось без злого колдовства… Меня терзают недобрые предчувствия. А эта девушка в трактире «Весёлый Гусь»? Мне надо, надо было взглянуть ей в лицо, но она так быстро убежала. Почему-то мне кажется, что в ней — разгадка моей печальной тайны…»
Принц Амедей заглядывал во все придорожные гостиницы и трактиры. Расспрашивал всех встречных, даже нищих странников. Одни и те же вопросы… Но никто ничего не знал об исчезнувшей принцессе.
Принц Амедей ехал дальше, и отчаяние всё сильнее сжимало его сердце.
Солнце поднялось из-за леса, поджигая низкие облака. Синие туманы медленно уползли в лес.
Принц Амедей спешился и присел у корней высокой белоствольной берёзы.
— Принц Амедей-ей-ей-ей! — услышал он вдруг чей-то невесомый, летучий голос, словно бы окруживший его со всех сторон.
— Это Лесное Эхо! — принц Амедей вздрогнул от неожиданности. — Как странно! Оно окликает меня по имени…
— Слушай меня! И правду узнай-ай-ай-ай! — еще громче послышался голос.
— Я слушаю тебя, слушаю! — принц Амедей вскочил на ноги. — Говори же, говори, Лесное Эхо!
— Воробей сказал… — с важностью прогудело Лесное Эхо. — Воробей сказал: память принцессы Мелисенды у злого колдуна-на-на-на! А Сокол сказал: Мортигер дал принцессе чужую память. Память убийцы-цы-цы-цы!..
— Какое злодеяние! — с волнением воскликнул принц Амедей. — Но где же её память? О боже! Бедная моя девочка, как же она страдает!
И снова послышался гулкий, раскатистый голос:
— Воробей сказал: память принцессы во дворце Мортигера-ра-ра-ра!.. В колдовской жемчужине-не-не-не!.. А Сокол сказал: кто разобьет жемчужину, тот замёрзнет-нет-нет-нет! Навсегда-да-да-да!..
Теперь слова доносились тише, откуда-то издалека.
— Спасибо тебе, Лесное Эхо! — крикнул принц Амедей, поворачивая голову, стараясь догадаться, куда улетело Эхо. — Я верну, верну память моей любимой. Даже если я погибну…
— Ну-ну-ну! — затихая, печально повторило Эхо, заодно ловя пение лесных птиц: — Фью-фью-фью…
Но скоро всё стихло.
Принц Амедей ехал по Южной Дороге. Солнце пёстро светило сквозь густую листву.
В стороне от дороги он увидел изумрудно-зелёную поляну. Три красавицы в богатых одеждах, скинув атласные туфельки, босиком перекидывали друг другу золотой мяч. В траве мелькали их маленькие розовые ножки.
Девушки, перебивая друг друга, крикнули принцу Амедею:
— Сэр рыцарь, куда вы спешите?
— Прекрасный рыцарь, останьтесь с нами!
— Мы живём на холме Радости в замке Утех! Идите к нам!
Сверкали на солнце их лимонно-золотистые волосы. Голоса звучали так заманчиво, так зазывно, что принц хотел было уже спешиться… Но вдруг опомнился и снова тронул коня.
— Нет, красавицы, манят остаться ваши чудесные нежные голоса. Но иной голос слышится мне, полный страдания и боли. Он зовёт меня следовать своим путём.