– Я бедный человек, Ваше Величество, – дрожащим голосом проговорил Шляпник, – я начал пить чай с неделю тому назад или около того… и ломтик хлеба стал такой тоненький… и потом засверкало…
– Что засверкало? – спросил Король.
– Это началось вместе с чаем, – ответил Шляпник. – Я… бедный человек, Ваше Величество… и вдруг как все засверкало… Только Мартовский Заяц и говорит…
– Я ничего не говорил, – торопливо прервал его Мартовский Заяц.
– Нет, говорил, – сказал Шляпник.
– Нет, не говорил! – твердил Мартовский Заяц.
– Ладно, оставим это, – не выдержал Король, – что же дальше?
– Тогда, значит, Сурок говорит, – сказал Шляпник, ища глазами Сурка и опасаясь, что Сурок тоже отречется от своих слов. Но Сурок не отрекся – он крепко спал.
– После всего этого, – продолжал Шляпник, – я, значит, отрезал кусок хлеба, намазал его маслом…
– А что же все-таки сказал Сурок? – запоздало поинтересовался один из присяжных.
– Сейчас я уже не могу припомнить, – ответил Шляпник.
– Но вы должны припомнить, – сказал сердито Король, стукнув кулаком по столу. – Иначе я велю вас казнить!
Несчастный Шляпник выронил чашку с чаем и бутерброд и рухнул на колени.
– Я бедный человек, Ваше Величество! – опять затянул он. – Я всего лишь шляпный мастер.
– Может, вы и шляпный мастер, но вот говорить совсем не мастер, – добавил Король.
Тут одна Морская Свинка громко захлопала, но ее сейчас же призвали к порядку.
(Надо вам объяснить, как это обычно происходит: Морскую Свинку позвали, а не призвали, к большому мешку, засунули ее туда вниз головой, а сверху сели на мешок.)
«Как хорошо, что мне удалось это увидеть, – подумала Алиса. – Мне приходилось читать в газетах: «Была сделана попытка выразить недовольство, но полиция поспешила призвать недовольных к порядку». Теперь я хоть буду знать, что это значит».
– Стойте твердо на своих показаниях, если вы в них уверены, – продолжал Король.
Сестра Алисы продолжала сидеть с закрытыми глазами, представляя, что это она сама очутилась в волшебной стране, хотя знала, что стоит ей открыть глаза, и все тотчас же исчезнет: трава будет шелестеть только от ветра; плеск воды будет слышен лишь тогда, когда ветви ив, росших на берегу пруда, закачаются и коснутся ее; звон чашек превратится в звон колокольчиков пасущегося стада, крик Королевы – в покрикивания мальчишки-пастуха, чиханье ребенка, скрип грифеля маленького Билла и все другие звуки – в смешанный неясный гул, доносящийся с фермы, а рыдания печальной Черевродепахи – в далекое мычание коров.