– Ну-ка, куры, тихо! Разгалделись! Тащи по цыплёнку от каждой курицы, пока добрая! Сами в мешок укладывайте, разленилась я!
Лиса поискала глазами место, где ей прилечь отдохнуть. Неожиданно увидела сынка курочки Рябы:
– Ой! – воскликнула Лиса от удивления. – Этого здоровенного в первую очередь положите. Его на три дня хватит пообедать!
– Матушка Лиса! – взмолилась курочка Ряба, – не отнимай моего сыночка! Он у меня единственный!
– В котёл тебя, в котёл! – зашипел из всех щелей ветер Сквознячок. – Давно старика со старухой подговариваю сварить из тебя щи!
– Прав Сквозняк! – обрадовалась Лиса – Ты тоже, курица, в мешок полезай! Дед с бабкой не съели, я съем!
– Кто тут мою матушку обижает? – громко спросил Зёрнышко.
Спросил, и, не дожидаясь ответа, начал расправлять крылья. Тут-то все в курятнике от удивления застыли, будто окаменели. Крылья Зёрнышка заполнили весь курятник от стенки до стенки. Гордо вскинутый клюв грозно поблескивал в луче солнца. Два зорких глаза, как льдинки, смотрели на ошалевшую лису.
– Орёл! – прошептала лиса, от страха усаживаясь на собственный хвост.
– Орёл! – загалдели куры, и бросились вон из курятника.
– Орёл! – зашипел ветер Сквознячок, уползая обратно в щель.
– Я орёл! – строго сказала птица. – Эта курица… – Зёрнышко с нежностью посмотрел на Рябу, – мать орла!
Не успела лиса очухаться, Зёрнышко схватил её острыми когтями и взмыл в небо. Хищница от страха извивалась, как змея, визжала, как поросёнок. Орёл взлетел высоко за облака, так высоко, что солнце стало обжигать ему крылья. Тогда, пролетая над рекой, Зёрнышко разжал когти, бросил хищницу в воду:
– Запомни, рыжая! – крикнул вслед ей Зёрнышко – Курочка Ряба – мать орла! Остальные куры – мои братья и сестры! Ещё раз сунешься в курятник, брошу на скалы!
– Ну вот, а ты плакала, курочка Ряба! – весело пропел Ветер Перемен. – Какого красивого сильного и умного сына вырастила, загляденье!
О странствующем альбатросе по имени УР
Ох, устал Ветер Перемен летать по земле, спать захотел! Поискал себе местечко для отдыха и решил примоститься на мягких сосновых ветках в глухом таёжном лесу. Нашёл самую большую сосну, самый тихий уголок. Только прилёг, глаза прикрыл, как услышал странный звук.
– Цык, цык! Цык, цык! Цык, цык! О-хо-хо!
– Ну, что ещё? – поморщился Ветер. – Кто там зубами стучит? Спать мешает! Выходи!
– Боюсь! – раздался писклявый голосок из-под корней ближнего дуба.
– Цык, цык! Цык, цык! Цык, цык! О-хо-хо!
– Ну и бойся дальше! – вздохнул Ветер. Перевернулся на другой бок. Заткнул уши и уснул.
Проснулся на третий день выспавшийся, окрепший, с хорошим настроением.
– Цык, цык! Цык, цык! Цык, цык! О-хо-хо, – опять услышал Ветер и очень удивился.
– Слушай, Цык-охохо, вылезай, немедленно, пока я не разозлился! – Ветер сладко зевнул, потянулся. – Разбираться будем, чего боишься, кого боишься, зачем боишься и как боишься?
Из норки в корнях дуба высунулась заплаканная мордочка зайца:
– Всего боюсь! Слёзы капают, по лапам стучат и их боюсь!
– Тяжёлый случай! – улыбнулся Ветер. – Кто тебя так напугал, что ты все зубы исстучал и все глаза исплакал?!
– Волк! – пискнул заяц. – Три дня за мной гонялся. Съесть хотел. Я под дуб забрался в узкую нору, он меня выковыривал, выковыривал – не выковырял. Теперь где– то здесь рыщет, выжидает, когда сам вылезу.
Ветер поднялся над верхушками деревьев, огляделся – увидел затаившегося волка. Схватил его за шкирку, приподнял и опустил рядом с заячьим укрытием.
– Поди-ка сюда, серый, – строго сказал Ветер. – Отвечай, зачем зайца пугаешь?
– Есть, эта-а, хочу! – недовольно ответил волк. – Слышишь, эта-а, пузо голодную песню поёт!
– Кроме зайца, поесть больше ничего не хочешь? – миролюбиво спросил Ветер.
– Не-а! – осмелел волк. – Хочу, эта-а, свежей зайчатины!
– Поступим так, – задумчиво произнёс Ветер Перемен. – Я сейчас поменяю вас сердцами на месяц, а там посмотрим: захочется тебе зайчатины или нет!
Сказал и сделал. Волку – заячье сердце, зайцу – волчье.
– Цык, цык! Цык, цык! Цык, цык! О-хо-хо, – застучали волчьи зубы. – Ветер погоди! Верни мне, эта-а, моё сердце назад. Я, эта-а, больше не буду зайцев есть! – из глаз волка катились крупные слёзы. – Я, эта-а, барсука съем или белку…
– Через месяц и съешь – улетая, прогудел Ветер. – Если захочешь…
– Так за месяц меня, эта-а, самого съедят – вдогонку ему крикнул волк.
– А ты удирай, удирай, приспосабливайся… – донеслось высоко в облаках.
Из норки в корнях дуба показалась нахально улыбающаяся морда зайца:
– С дороги, волчара! – зычно рыкнул заяц, сбил волка с ног и потрусил в чащу леса.
Бежал заяц недолго, сразу наткнулся на медведя. Тайга кругом нехоженая, машинами да людьми не истоптанная, поэтому зверья всякого, видимо– невидимо.
– Хорошо бежишь, заяц! – обрадовался медведь. – Прямо в лапы бежишь, голодный я! Возьми корзиночку, сгоняй на дальние луга. Принеси малинки, землянички мне полакомиться. Уж больно сладкого хочется! Я тебя здесь подожду, в тенёчке полежу, лапы повытягиваю. От зимней спячки затекли…
Заяц притормозил рядом с медведем. С интересом изучил брошенную под ноги корзинку. Пристально посмотрел медведю в глаза. В груди его гулко стучало волчье сердце:
– Ты чего, косолапый, с дуба свалился?! Только проснулся, а уже жрать?! Ты морду вымыл? Зубы почистил? Смотри, в ушах ещё с прошлой зимы грязь лежит. Иди, уши мой!
Медведь от неожиданности присел.
– Косой, ты случаем не заболел? – осторожно спросил медведь.
Заяц аж подпрыгнул от злости, зубами заскрежетал:
– Какой я тебе косой?! Где ты видишь, что я косой?! Когти мои на твоей морде ещё не отмечались?! – завизжал заяц, забрызгивая медведя слюной, – я тебе сейчас устрою…