Когда все наелись, Васюшка вспомнила про ёлку:
– Что же мы сидим! Она там, красавица, одна стоит!
Васюшка пригласила ребят в свою комнату и, открыв дверь, замерла в изумлении. Ни родители, ни сама Василиса, ни даже бабушка не узнали вчерашней ёлки. Каждая её даже самая маленькая веточка была оплетена вьюнком. На его стебельке открылись и продолжали открываться голубые, как небо, колокола цветков. Золотые, похожие на хрусталь тычинки трепетали, издавая нежнейшую мелодию. Ёлка сияла, радуясь своему новому платью. Каждый ребёнок нашёл под ёлкой подарок. После обеда в честь ёлки-красавицы был дан салют!
– Вот-вот, у меня-то гирлянда не хуже, – ворчал Вьюнок, наблюдая из окна за разноцветными искрящимися букетами салюта.
Васюшка на минутку вбежала в комнату: она забыла любимую игрушку, которой хотела показать салют. Глянув ещё раз на ёлку, девчонка весело подмигнула Вьюнку:
– Ты всё равно лучше! Они сейчас погаснут, а ты будешь жить долго. Спасибо тебе, Зёрнышко!
Праздник в доме Васюшки продолжался до самого вечера. Но никто из ребят так и не заметил, как в углу Васюшкиной комнаты одиноко сидел и плакал Горе. Плакал от ЗАВИСТИ. В его огромном красивом доме никогда за всю его недолгую жизнь не было такого удивительного праздника, такой красивой ёлки.
О Снежинке
Сказка о красоте
Наступил первый день зимы. Молодое игривое Облако летело по небу легко, озорно заглядывая в любые мало-мальские озёрца. Озёрца покрылись тонким слоем льда и стали похожи на зеркала. Облако любовалось собою.
Оно радовалось ещё потому, что стало мамой. Внутри него зародилась маленькая хрустальная капелька. Капелька была её деткой и называлась Снежинкой.
– Моя доченька, – думало Облако, – будет не просто обычной снежинкой, она будет звездою Джомолунгмы. Я не позволю ей просто выпасть на землю и растаять в конце зимы. Такая судьба не для неё. Джомолунгма – самая высокая горная вершина в мире – будет гордиться своею звездой.
Обычно, облака превращаясь в снеговые тучи, рождают много снежинок. Только не это облако. Это решило вырастить одну снежинку, но такую, чтобы можно было ею восхищаться.
Каждое утро облако умывало свою доченьку туманом, поило утренними росами. Днём прятала от жгучего солнца. Ночью качала над семью морями и четырьмя океанами. Снежинка мирно спала в самой середине облака под протяжную песню Ветра. Облако дружило с Ветром. Снежинке снились приятные, радостные сны. В них она играла с маленькой белокурой девочкой с карими глазами. Снежинка даже придумала ей имя – Василиса. Это имя подарил ей Лес, над которым они пролетали с мамой.
– Лес… лиса… Василиса, – шептали деревья.
С каждым днём капелька изменялась. У неё появились хрустальные иголочки, на каждой иголочке – по золотистому шарику. Когда вечернее солнце освещало Облако, шарики загорались разноцветными огоньками, казалось, новая звёздочка появилась в небе. А когда волшебный паучок сплёл между иголочками серебристую паутинку, Снежинка стала не просто красива, а удивительно красива.
– Скоро, скоро, в конце зимы ты вырастешь, тогда я понесу тебя к вершине Джомолунгмы. Ветер поможет мне, – думало Облако.
Тысячи колокольчиков, перекликаясь друг с другом хрустальным звоном, заполнили маленькую кухоньку! Тысячи колокольчиков на все лады, то замирая, то опять возрождаясь, звенели, пока Крышечка кружилась по каменному полу. Мама, прижав руки к груди, стояла не шелохнувшись. Она боялась неосторожным движением спугнуть чудесную песню Крышечки. Мысль обменять её на другую ушла от мамы навсегда. Даже еда, побулькивающая под новой Крышкой, получалась более вкусной.
Крышечка знала о своём музыкальном таланте и очень расстраивалась.
– Как же так! – думала она. – Я – такая музыкальная – служу крышкой для кастрюли с макаронами, картофельным пюре, компотом и щами. Неужели придётся состариться незамеченной? Сколько раз мне доводилось слышать по телевизору бездарный, глухой звон ржавых колоколов. Он не идёт ни в какое сравнение с моим волшебным звуком.
– Пропадаю я! – плакала Крышка. – Пропадаю! Вот раздырявлюсь от горячего пара, охрипну. Мой хрустальный звон потеряет звук, превратится в обычный «бум-бум»! Ах, бедная я, бедная!
Никто не слышал или не понимал, о чём плаксиво позвякивает Крышка. Её страдания оставались неуслышанными. До поры до времени…
Как-то раз, проголодавшись, Алёшка решил посмотреть, что там варится в кастрюльке, под любимой маминой Крышкой. Как только Серебряная Ложечка нечаянно дотронулась до краешка Крышки, раздался звук, которого Алёшка не ожидал. Звук был необычен. Он не был похож на звук известных Алёшке инструментов. Мальчик попробовал стукнуть ещё раз. Опять зазвучало неожиданно и красиво! Услышав особенные звуки, в щёлочке приоткрытой двери появилось личико сестрёнки Лисы.
– Что это, Алёшка? – восхищённо спросила она.
– Лисик, принеси мне Свирель, – попросил Алёшка. – Попробуем сыграть вместе!
Лиса со Свирелью вернулась быстро. Алёшка показал сестрёнке, как отбивать Серебряной Ложечкой ритм. Звуки Свирели и хрустальный звон Крышки смешались в один клубок чарующей музыки. Она была настолько удивительной, что даже сердитый сосед, ковырявший непослушный дверной замок, замер от изумления. Никогда ещё никакая музыка не будоражила в нём его лучшие воспоминания. Он так и остался сидеть на корточках у двери, мечтая о чем-то, пока ребята не закончили играть.
Вечером Алёшка с Лисой сыграли маме свою «Пьесу для Ложки, Крышки и Свирели». Она тоже слушала замерев. Когда очнулась, предложила Алёшке показать пьесу дирижёру оркестра.
Дирижёр – самый важный человек в оркестре. Он создаёт репертуар, принимает музыкантов в коллектив оркестра. Главное, именно он решает, что будет исполнять оркестр.
Дирижёр долго смеялся над предложением Алёшки.
– Милый мой, это оркестр! – подняв вверх указательный палец и устремив взгляд куда-то далеко в небо, восклицал он. – Ор-кестр! Отнюдь не домашняя кухня! Мы здесь борщи не варим! Мы создаём великое искусство! Следующий концерт у нас посвящён музыке Альфреда Шнитке. Очень сложное произведение. Насколько я помню, у вас, Алёша, там есть сольная партия. Идите готовьтесь, молодое дарование!
На первой же репетиции нового произведения коллектив оркестра понял, насколько трудную музыку им придётся играть. Музыканты начали нервничать, переругиваться. После шести часов репетиций уходили домой вымотанными, почти неразговаривая друг с другом. Через месяц, когда атмосфера в коллективе готова была взорваться грозой и молнией, Алёша решился разрядить обстановку. Попробовать, пусть на смех, но сыграть в перерыве для оркестрантов свою «Пьесу для Ложки, Крышки и Свирели». Он заранее договорился с Лисой. Девочка прибежала в филармонию ровно к назначенному часу, прихватив Серебряную Ложку и Крышку от кастрюльки.
Оркестранты лениво вынимали из кейсов припасённые бутерброды, термосы с чаем. Только дирижёр обычно обедал вне оркестра. Как только он покинул своё место и вышел из зала, Алёшка встал за пульт, приготовил Свирель. Лиса с Серебряной Ложкой и Крышкой от кастрюльки примостилась у ног брата.
– Давай, Алёшка, сыграй нам свою кухонную пьесу! – выкрикнул со своего места солист оркестра, его первая скрипка. – Повысь аппетит! Тошно как-то!
Алёшка заиграл. В волны мелодии Свирели, как в косу, вплелись переливчатые звоны другого, незнакомого звука. Музыка заполняла собой всё пространство. Она взлетала и падала, разбиваясь хрустальными брызгами о стены и потолки зала. Это была музыка затянутых туманом гор, натянутой тетивы, звенящего под лыжами холодного снега.
Оркестранты, затаив дыхание, слушали мелодию Свирели, Серебряной Ложки и Кастрюльной Крышки. Ни один бутерброд не был надкушен, ни одна чашка чая не была выпита.
Из оцепенения их вывел голос дирижёра. Он вернулся, как только услышал первые звуки Свирели:
– Браво, Алёшка! Браво, Лиса! Браво, молодое дарование!
Музыканты молча встали, подняли вверх свои инструменты. Так они выражали своё восхищение.
Прошло временя. Алёшка вырос, стал солистом оркестра, его первой свирелью.
Коллектив приглашали в другие города часто, с удовольствием. Лиса тоже ездила с братом на гастроли. Она стала хорошим художником. Куда бы они ни приезжали, всегда в фойе концертных залов выставлялись её картины. И везде большим успехом пользовалась «Пьеса для Ложки, Крышки и Свирели». Директора концертных залов требовали, чтобы пьеса была включена в репертуар оркестра обязательно. Если в афише концерта указывалась Алёшкина пьеса, в залах не было свободных мест. По непонятным причинам пьеса имела не только музыкальный, но и гастрономический успех. Слушатели, отхлопав себе ладоши, бежали в буфет, с необыкновенной скоростью поедая всё, что в нём продавалось. А как же по-другому? Крышка была верна своей первой специальности – быть крышкой от кастрюли, в которой готовится аппетитный обед.
Сама Кастрюльная Крышка больше не участвовала в приготовлении еды, она гордо покоилась в кожаном футляре на бархатной салфетке. Её берегли, как зеницу ока.
О Лимоне
Сказка об исполнении мечты
Совсем ещё нестарое лимонное дерево стояло в середине двора большого красивого дома. Каждую весну ветки дерева соревновались друг с другом, кто из них вырастет толще и длиннее. Соприкасаться друг с другом ветки считали ниже своего достоинства, поэтому каждая из них искала своё, отдельное местечко в кроне. С каждым годом крона дерева становилась всё больше похожа на изящное кружево. Чуть позже ветки покрывались толстыми кожистыми листьями. Они вырастали небольшие, но в таком количестве, что за ними не было видно молодых темно-зелёных плодиков – лимончиков. Именно они были самой большой ценностью лимонного дерева. Поначалу лимончики этого не знали, они просто висели, и всё. Ветки не удостаивали плодики разговорами, им было самим до себя. Они боролись друг с другом за место под солнцем. Когда лимончики подрастали, цвет их менялся от зелёного до ярко-жёлтого. Тогда хозяева дома подставляли к дереву лестницу и убирали на ветках листья, открывая плодам солнце. Листья обрывались не все, а только там, где висели подрастающие лимоны. Вот тогда плоды начинали понимать, кто главный на дереве. С этого момента лимоны начинали важничать. Чем больше лимоны желтели, тем важнее становились.