– Свет, я тобой поражаюсь, ты не такая стала.
– Я ж тебе говорю, за кем поведешься… Живу же с художником, научилась видеть тонкости. Ты бери первое, второе…, что желаешь короче, а я кофем обойдусь с коржиком, а вот вообще-то, корзинка, пироженку будьте любезны, – обращаясь к продавцу, подав деньги, попросила Света. – Меня Юра приучил к этому напитку, оживляет. Таня, вон ту фигню еще возьми.
– Да нет, мне хватит, и так обожрусь.
– Я, подруга, помню как с ума чуть не сошла, когда Юра получил впервые много денег за свои художества. Он тогда на человека одного наткнулся, который «шизик» по картинам. Юра продал ему несколько своих работ, я же была на седьмом небе от счастья, планы посыпались один за другим. Первым делом, думала, нажрусь досыта в каком-нибудь крутом заведении, потом разоденусь, двести тысяч рублей для меня были решением всех проблем. Я даже, скажу честно, забыла про Юру. А он, ты представляешь!? Отдает их в детский дом. Даже со мной не посоветовался, прикинь! Десять тысяч правда оставил, набрал там жрачки, рыбы минтая, лапши опять с кофем набрал. Ты прикидываешь, что было со мной!? Я в шоке была, скандал закатила, а он уху ел, спокойно сидит и нахваливает свое варево, правда признал свою ошибку, мол погорячился на радостях, богатым себя почувствовал, и дает мне адрес детдома. Пишет записку заведующей. Говорит, мол иди забери деньги пока еще на поздно. Я помчалась сломя голову, чуть под машину не попала, туфли слетели на ходу, а я же на шпильках еще. Ты кушай, кушай, а я еще кофе возьму. Может тебе соку принести?
– Не, не хочу!
– Ну и вот, дальше… Прихожу в детский дом, у них там как раз сон час закончился, иду такая по коридору, а детишки косятся на меня…
– Косые что ли? – перебила Таня.
– Да нет, почему? Просто смотрят на меня, и я встречаюсь с их глазами, те кто играл, побросали свои игрушки и вставали как вкопанные. Девочка одна играла с куклой, оставила ее, и мне показалось, что она заглянула в глубину меня, моих глаз, о чем-то спрашивая. Многие вставали и смотрели на меня, кто-то сидел, разглядывая меня своими выразительными глазами ожидая чего-то. Мне казалось, что они меня ждали, что я должна им что-то отдать. А один ребенок подбежал, спросил, не за ним ли я пришла, ни его ли я мать, и ты знаешь? Я сказала да, твоя. Девчушка обрадовалась, побежала собирать свои игрушки, вещи свои складывать. Я в шоке была, в ступоре каком-то, комок в горле, слезы не могла удержать. Все аж перепуталось в голове.
– Свет, извини, я перебью тебя. А что такое «всё»?
– Хм! «Всё» – это я так понимаю, что входит в сеть сознания, то, чем я оперирую, исходя из познаний, которые наполняют мою сознательную сеть названиями, и это все, чем я оперируя говоря. Ну так вот, во мне как будто разделились миры. Захожу такая к заведующей и спрашиваю – «В чем нуждается детдом?». А она такая любезная, приняла меня хорошо, расположила к разговору и ответила: «Нужда в родителях, детям нужна семья». И на этих словах я сделала вывод, хотя точно скажу, отчета мыслям не давала. Все как-то текло само собой. Домой когда пришла, Юра ужин готовил, я сходу, прямо с порога говорю – «У нас будет дочь». У него аж ложка из руки выпала, как в знак подтверждения услышанного. Он повернулся ко мне, а в лице прямо свет, я таким его еще не видела, ну и все ему рассказала, вернее из того, что произошло в детдоме. Он обнял меня сильно и нежно, а я говорю ему и говорю, слова рекутся.
– Какие!?
– Не пойму. Он слушает и гладит меня по голове. И тут я ловлю себя в мыслях, как бы ворачиваясь обратно к тому, с чего все началось, к скандалу, который я закатила и поняла, что Юра родитель этих перемен. Он заранее знал, что деньги я не заберу, а наоборот, отдам то, для чего живу. Во мне заговорила материнская несущая любовь.
– Свет! Да, но ведь… Это конечно поступок, но как вы сможете забрать ребенка? Их же просто так каждому с улицы не дают, для этого нужно кипу документов всяких оформить. И, по крайней мере, надо быть финансово обеспеченными и все такое… И еще, у вас свои дети будут, нельзя же так скоропалительно принимать такие серьезные решения. Ты же3 того ребенка обнадежила, она ведь на самом деле за мать тебя приняла.
– Таня! Мы ж4 с тобой давно не виделись, пару месяцев, если не больше, а за это время многое произошло, изменилось. Даже больше скажу, тот случай, когда нас с тобой изнасиловали и избили, ты сумела тогда убежать, а я в больнице очнулась, где врач мне сказал, что мол я рожать… То есть, что я не рожу никогда. Я думала он врал, а оказалась правда. С того случая я то, что случилось, держала в тайне, хотя Юрке случайно выговорилась. Врачи мне трубы перевязали, короче жизни я в себе ни для кого не представляла, а мысли мне показывали разную дрянь, отвлекали.
– Свет! Офигеть!? – закрыв ладошкой рот, удивленно протянула подруга.
– И мужиков5 возненавидела. Так, играла в ролях, как бы прикидывалась радостной.
– Да, а! Свет, ничего себе? И ты все это время… пять лет считай, мне ничего не говорила.
– А зачем? Что-то изменилось бы? Я бы наслушалась всяких сочувствий, и только.
– Ну, мы ж подруги.
– Да! Поэтому и не говорила. Зачем тебе это несчастье? Когда ты родила разом двоих, я за тебя радовалась и радовалась до слез.
– Да!? Ну ты даешь!? А я-то, дура, ничего не знала, хорошо ты роль играла, прям и не знаю, что сказать больше.
– Нечего говорить и не надо.
– А Юре ты как проговорилась об этом?
– Как-то на эмоциях все вышло и то, для того, чтобы сделать ему больно, когда мы поругались в первый раз.
– А он че? – с интересом спросила Татьяна.
– Он боль не принял, отреагировал так, философски мол мы говорим то, что дается нам свыше, а сверх того, что нам дается, мы не можем говорить, потому что не дается, и я мол, говорит он, не могу реагировать, если мне не предписана реакция. Со временем происшедшее как-то сгладилось, мне стало просто легко. А с оформлением ребенка оказалось проще, чем я думала, хотя эти формальности еще в начальной стадии, так сказать, но! Главное мы находимся вместе с дочкой. Зовут ее Аля, то есть я и работаю детдоме, воспитателем.
– Да ну!? Светка, ну ты даешь!? Ничего себе, – удивилась Таня, – вот день-то выдался, сплошные новости, как будто свет вести несет.
– Это еще не все. Я сегодня встала утром и нутром ощущаю что-то, ну не знаю что. Мне нужно было ехать в попечительский отдел, дай думаю тебе позвоню, а еще дождь льет, ты трубку не берешь и чувствую, вдруг, чего-то нехорошего в душе. Приехала в отдел, никого там не застала, но меня там конкретно достали, ты знаешь же, как у нас обычно бывает по обычаю. Есть там у них начальник, Ростислав, не помню как его отчество, на следующей неделе сказал приехать. Как будто у нас в жизни этих недель нескончаемый поток. Опять тебе звоню, тишина! И так раз несколько. Приезжаю к тебе, захожу, дверь не закрыта, приоткрыта с такой настораживающей щелью. Я на всякий случай нажала на звонок, два раза, и тишина! И ты знаешь? Я испугалась не на шутку. Дай думаю, зайду. Смотрю, ты лежишь, и мелькнула у меня мысль, что ты не спишь, что ты мертва.
– Ну Свет! – противно удивилась Таня.
– И такое ощущение, что кто-то еще есть, а ты оказывается дрыхнешь без задних ног. Ты ж подруга меня заикой могла сделать, – с улыбкой сказала Света.
– И что дальше?
– Как что дальше? Дальше ты мне все рассказала.
– А, а я думала ты еще какую-нибудь тайну открыть хочешь. Чёта мы заболтались, Свет, идти надо.
– У меня идея, давай твоих заберем и погуляем еще в парке, погода к вечеру хорошая настроилась. Давай пешком пойдем, – предложила Света, – не хочется мне в автобусе толкаться, люди сейчас с работы едут, давка страшная. Вообще Тань, я нахожу то, что меня все больше стало тянуть к тишине. Дома я среди картин чувствую себя как будто где-то в другом мире. Когда Юра творит, я рядом сижу, наблюдаю, вижу, что он где-то далеко и я пытаюсь не упускать его, как будто цепляюсь за его рубаху и он уносит меня в мир прекрасного, в миф божественного. А еще я, Тань, вчера после работы заходила в храм, что у нас возле дома построили6, помолилась за нас всех.
– Свет, ты что, в Бога стала верить?
– Подруга, ты как с другой планеты свалилась, в церковь я давно уже хожу и по плану сегодняшней этики модно, кстати, только с тобой ни разу не приходилось. А на счет веры!? Понимаешь, вопрос до такой степени простой и в тоже время скользкий, что его трудно понять. Ни сразу я могу на него ответить, точнее сказать не могу ответить, так как сама еще толком в этом не разобралась.
– Свет, ты темнишь что-то, посещаешь церковь и не понимаешь зачем?
– Таня, скорее правильнее сказать, я не понимаю, что там творится, я действительно пока не знаю, но мне в церкви нравится, даже можно сказать, что-то меня туда зовет, и там я нахожу успокоение от всего вот этого, – показала на окружающих Света. – Все, что связано с церковью, таит много необъяснимого, потому что те, кто знает, что к чему, не объясняют.
– Свет, но ведь если ты говоришь, что там не объясняют и ты находишься в необъяснимом, которое содержится в тайне, значит там просто всего на всего обманывают, болтают языком, ведь все происходящее объяснимо, должно быть понятным в объяснении.
– Ну не скажи…! Хотя, непонятное объяснение или понятное объяснение, оно все-таки объясняется, из чего следует, что слушающий в любом случае обманывается образом говорения, – сказала Света. – Я вот когда лежала в больнице, после износа, познакомилась с женщиной, она постарше меня, точно скажу ей 27 лет. Дак вот, она мне такого по-нарассказывала!? Короче! Она посещала один центр, и заметь, что у нее в жизни ни чего не ладилось, не клеилось с ее слов, даже говорит хотела покончить жизнь самоубийством. Так вот, познакомилась она с кем-то там, случайно, с каким-то сектантом, и он привел ее в центр аутотренинга, учение которых основано якобы на древних науках, технике позитивного мышления, ну или новое сознание что ли!? Хрен их знает! Я толком не поняла. Но суть-то в том, что как только она туда пришла у нее все начало исправляться в лучшую сторону, проблемы, говорит, исчезли сами по себе и все, что я ни делала, говорит, получается как задумала. Просто чудеса стали твориться и появилось желание жить, наслаждаться кипением жизни и кипением существующих реалий. Она с таким выражением рассказывала, что я почувствовала приток силы, будто вливается в меня теплое молоко. Мне так хорошо стало, что не заметила, как задумалась до такой степени ее словами, будто провалилась сознательно куда-то в бездну, и голос ее слышала уже из другой палаты, прикинь! А когда она стала читать мантры…
– А что это? – перебила Таня.
– Вроде гипнозвуков что-то, я тогда отключилась, а после того как я вернулась на землю, взяла адрес того центра. Короче! Мы подружились с ней, но не судьба! Она уехала заграницу с мужем, дело у них там, бизнес какой-то, до сих пор жду от нее писем. И вот после этих событий зашла я в православный храм, побеседовали с настоятелем, мужик такой дородный я тебе скажу тело настоящего мужика. Отец Георгий мне говорит, мол та женщина по услышанному от меня, видимо водимая бесами. Я тоже толком не поняла, он мне ничего не пояснил, что такое бесы? Почему водимая? Тоже всякого понарассказывал, что я так и подумала все у них там покрыто мраком и треп, только треп, толи сами не знают о чем говорят, толи специально в тайне держат. А когда Юре своему про это рассказала, он смеется и говорит, что мне легко голову запудрить, и я тогда про себя-то подумала, что вокруг этого всего связанного с богом, кроется чисто политическое игрище7, и кто знает об этом что-то, тот недосягаемо для нас далеко8. И я потихонечку хочу с этим со всем разобраться. Хожу слушаю, что священники говорят, обращаю внимание на то, что говорят и что делают, как бы сопоставляю. А иногда думаю, что мы все говорим от одного и того же, кто нас ведет по миру. Мне стало интересно жить, ведь столько всего неизведанного, и я это хочу понять. А тех парней, которые меня лишили материнства, я простила.
– Да ну, Светка!? Я бы убила их, – сказала Таня, – Скотов прощать, Свет ты что?
– Понимаешь подруга! Хотя я не смогу родить дите, я ощущаю, что если пожелаю его родить, я его рожу, даже если буду стара. Я ощущаю себя матерью, а они!? Как бы это выразиться? Недоумки, что ли, животное как можно в чем-то обвинить? Оно не соображает, в нем инстинкт.
– Хм… ну не знаю, так-то вроде правильно говоришь, а с другой стороны, им нужно яйца отрезать.
– Таня, есть такая книга «Библия», там написано, что Сарра родила сына и в персональном виде она была стара, а я молода, тоже, между прочим, и еще Тань, вспомни, как мы с тобой специально ходили парней завлекали, мы же не соображали о последствиях, а по сути, мы провоцировали мужиков, провоцировали инстинкт, нам этого хотелось и нам нравилось.
– Ну, я тогда не знаю! – задумалась Татьяна.
– Таня, мы разумнее и должны быть выше…
– Манию величия что ли проявлять? – спросила Таня, – в церквях, я слышала, наоборот попы говорят о мании принижения, не гордитесь мол собой, а значит и семьей, мужем, государством не гордитесь.
– Хм!? Одно тебе скажу подруга, мы многого не знаем, потому что находимся в установленном мире, а установленный9 мир, это мир словаформул10, где мужскими устами диктуются правила, нам лишь приходится в ихнем существующем мире полагаться на интуицию, а когда натыкаемся на трудности, мы хватаемся за голову, виним кого-то, мир блекнет, все у нас становится плохо. У мужского населения даже Бог есть свой, который им больше разрешает, чем нам. Отец мужчин нам многое запрещает, вот если бы он был на нашей стороне, то тогда…! Вот я и думаю, раз есть Отец, а иногда его заменяет Сын, а в иной раз и не понять кто из них кто, то нужно нам найти мать, она-то лучше знает, что там у них в семье твориться. Всяко разно мать должна быть, мы бы тогда обращались к матери и тогда было бы все ясно. А если не касаться религии, то мы во всех происходящих проблемах сами виноваты. Ведь мы жизнь знаем лучше мужчин, а делаем план, ета по-ихнему. Мы выскакиваем замуж, не понимая за кого, хотя у нас есть огромное количество возможностей отличать, мы в бытие в забытии, как руководить собой, как жили-были, не помним. Мужики нас заставили жить только тем, что у нас ниже пояса, и претензий у нас хоть отбавляй, язык без костей, мы стали как мужики болтушками, потому что попали под их руководство. Из мужчин вообще очень мало кто ратует за жизнь, в основном они склонные ее опорочить, оценивать ее, они склонны убивать начальствуя, они же по природе в роде завоеватели. И опять же, когда им плохо, они вспоминают мать, и бегут к ней за помощью, почему-то об отце у них практически ни кто не думает, только теоретически, и в этой же теории – ория тео – воображаемый Бог. Ты подруга подумай об этом на досуге, может и не в твоем Игоре проблема ваших жизненных неразберих. Ты хозяйка дома, ты подстегиваешь его, задаешь ритм, тон, его движение к победам, потому не надо направлять к бедам по стопам моды. Мы, допустим, с Юрой больше… года сидели без телевизора. По-первости я не знала чем себя занять, голова моя не соображала, а язык болтался как помело, не уставал. Мы обсуждали разные темы, и я как-то забыла, что такое телевизор. Я стала ловить мысли, их так много стало… Я стала углубляться в знания и чувствовала, что меняюсь, но я оставалась такой же. Вечерами позировала Юре и мне это нравилось, и он с меня писал картины, вдохновляясь жизнью, потому что я перед ним живая. А мужчина что? Он с толчка заводится… и понеслись у него воображения, и в этом преимущество наше. Порой вижу, он меня прям съесть взглядом хочет, с такими глазами пожирающими смотрит, ты бы знала!? А я еще так повернусь, что он кисть бросает и набрасывается на меня с криком, Ай! Постель потом хоть выжимай. Они слабы Танька, хотя оправдания находят себе разные, идиотские, кричат – иди от меня, а сами тянутся, у самих слюнки текут. Кто виноват, что он не умеет себя удержать?