Арганту – меч: узором из камней
Покрыта рукоятка золотая;
Но больше драгоценностей вниманье
Влечет к себе чудесная работа.
Рассеянно взглянув на украшенья,
Готфриду говорит свирепый воин:
«Увидишь скоро ты, какую цену
Приобретет в моей руке твой дар».
Они выходят. Говорит Аргант:
«Расстанемся. Хочу я к ночи быть
В Иерусалиме: ты ж с восходом солнца
Прямым путем в Египет отправляйся.
Теперь ни я, ни грамоты мои
Не нужны при дворе. Ты государю
Ответ неверных точно передашь;
Мне ж поприще войны нельзя покинуть».
Так враг посла сменяет сразу в нем.
Был правилен иль нет его поступок,
Не оскорбил ли он обычай древний,
Об этом он не думает нимало:
Не дав ни слова вымолвить Алету,
В тиши при свете звезд к стенам Солима
Спешит, нетерпеливый, оставляя
Товарища в таком же нетерпенье.
Одела мир покровом черным ночь;
И воздух стих, и задремали воды.
Усталых обитателей лесов,
Пещер, озер, морей, всю тварь земную
Сковал отрадный сон; и в тайных недрах,
Средь ужасов безмолвия и мрака,
Забыт кипучий день, а с ним забыты
Все радости, забыты и печали.
Но, не смыкая глаз, всю ночь без сна
И отдыха проводят христиане;
Нетерпеливо ждут они зари,
Что осветить должна их путь и к цели
Заветной привести. Тревожным взглядом
Восточный край небес они пытают,
Подстерегая первые лучи
Ночным теням грозящего светила.
ПЕСНЯ ТРЕТЬЯ
1Уж дует свежий ветерок, Авроры
Гонец передовой; она восходит
И к золоту сиянья своего
Примешивает розы небосклона.
Готовы к выступленью христиане.
Равнина шумным говором полна.
Всеобщее венчают оживленье
Веселых трубных звуков перекаты.
Готфрид благоразумною рукою
Смирить войска пытается напрасно:
Скорее удержал бы он волну
У пристани Харибды иль Борея,
Когда, разбушевавшись, он колеблет
Вершины Альп и топит корабли.
Поспешно выступают, но веленьям
Готфрида и в поспешности послушны.
Летят в одно, стремительным порывом
Стремительный полет опережая;
Им кажется, что из-под ног земля
Назад уж слишком медленно уходит.
Сильнее жар от солнца. Перед ними
Иерусалим внезапно вырастает;
И сотни голосов, перемешавшись,
Кричат: «Иерусалим! Иерусалим!»
Так смелые пловцы в морях далеких:
Отправившись на поиски земель
Неведомых, они блуждают долго,
Носимые коварною волною,
Но видят, наконец, желанный берег,
Шлют громкое приветствие ему
И в общем ликованье забывают
Пережитые беды и печали.
Но сладостный восторг, что охватил
Сердца героев в первое мгновенье,
Глубокою, с благоговейным страхом,
Печалью омрачается внезапно.
Едва свой взор поднять они дерзают
На город, Богом избранный, где Он,
По смерти погребенный, торжествуя,
Вновь смертную воспринял оболочку.
Неясные, подавленные речи
Со вздохами, слезами выражают
И скорбь и радость верующих душ.
Встревоженный, дрожит от звуков воздух.
Так шелестит лесная глушь, когда
Между ветвями ветер пробегает;
Так с грохотом и ропотом о скалы
С налета разбивается волна.
Вождям своим смиренным подражая,
Разутые, идут они к Солиму:
Ни золота, ни шелка нет на них,
На головах ни шлемов нет, ни перьев;
Изгнали из униженных сердец
Они всю спесь и суетные мысли.
Давно их щеки смочены слезами,
Они ж себя корят, что слез так мало.
И каждый говорит себе: «Вот, вот —
Места, Господней политые кровью,
И нет потоков слез из глаз моих,
И сердце ледяное все не тает!
Жестокое, бесчувственное сердце,
Как не разбилось ты, не разорвалось?
Ах, если и сегодня ты не плачешь,
Осуждено ты будешь плакать вечно!»
Меж тем один из стана мусульман,
Дозорный за равниной и горами,
С господствующей вышки примечает
Вдали столбом вертящуюся пыль.
Потом он видит уж не пыль, а тучу,
Несущую и молнии и громы.
И наконец, он ясно различает
Ряды людей в сверкающих доспехах.
«О, небо, – восклицает он, – какой
Зловещий вихрь равнину затемняет!
Как он горит и светится! Народ,
К оружию! К оружию, к сраженью!
Все на валы! Враг наступает быстро!
Спешите же! Бегите! Вот он, вот!
На облако ужасное глядите,
Что небеса окутывает мглою!»
И старики, и дети, слабый люд,
И женщины, беспомощные в битвах,
В последнее прибежище, в мечети,
И слезы и молитвы понесли.
Здоровые и сильные, хватая
Оружие, бегут к валам, к воротам.
Сам Аладин повсюду поспевает,
Все видит он и обо всем печется.
Все приказанья отданы. Идет
На башню он высокую, откуда —
Открытый вид на горы и равнину.
Следя за ходом битвы, может он
Рассчитывать, куда спешить с подмогой.
Прекрасная Эрминия при нем:
Когда была взята Антиохия,
Здесь обрела она приют почетный.
Меж тем Клоринда ищет христиан;
За ней отряд едва лишь поспевает.
Аргант, укрывшись в месте потаенном,
На выручку готов к ней устремиться.
Речами, а наружностью тем больше,
Бодрит она товарищей своих:
«Пусть вылазка отважная положит
Для Азии надежды первый камень».
Так говорит она; меж тем ей путь
Отряд перерезает христианский;
В свой стан он возвращается и гонит
Стада перед собою, как добычу.
Клоринда нападает на него;
Начальник же отряда к ней навстречу.
Зовут его Гордоном: храбрый воин,
Противник для нее еще он слабый.
Съезжаются. Клоринда из седла
Гордона вышибает. Распростертый,
Он служит для ликующих неверных
Счастливой, но обманчивой приметой.
Клоринда довершает пораженье,
Как сотней рук удары нанося;
А спутникам уж двигаться нетрудно
За нею по расчищенной дороге.
Отбита и добыча: христиане
За шагом шаг, ничуть не торопясь,
К возвышенному месту отступают
И там себе готовят оборону.
Тогда, подобно молнии, что туча
Стрелою шлет из недр своих на землю,
Летит по приказанию Готфрида
На помощь братьям доблестный Танкред.
Вождя в нем прозревая, Аладин
Эрминии, уже смятенной, молвит:
«Твой взгляд привык их различать; кто этот
С осанкой горделивой и надменной?»
Она молчит: сперва сдержать ей надо
И вздох в груди, и слезы на глазах;
И все ж ее волненье обличают
И трепет губ, и влажный блеск зрачков.
Лишь злобою прикрыв любовь, она
В себе находит силы для ответа:
«Увы! В моей душе запечатлелись
Его черты глубоко, государь.
Немало крови подданных моих
Он пролил, рвы телами наполняя.
Ни травы, ни заклятья не залечат
Тех ран, что он наносит, разъяренный.
Зовут его Танкредом: если б в плен
Попался он! Не смерть его нужна мне;
Он нужен мне живой, чтоб сладкой местью
Могла я муки сердца успокоить».
Сказала и последние слова
Невольно тяжким вздохом заключает.
О ненависти думает тиран,
Тогда как вздох безумной страстью вызван.
Клоринда между тем спешит к Танкреду,
Который на нее уж нападает.
В осколки разлетаются их копья,
Но шлем Клоринды падает: она
С открытой головой перед Танкредом;
По ветру вьются пряди золотые,
И девушкой божественной красы
Становится внезапно страшный воин.
Глаза полны молниеносных взглядов.
Прекрасная и в гневе, что она
Явила бы, веселая, собою?
Танкред, где ты? К чему твой взор прикован?
Не эти ли черты зажгли огонь
В душе твоей? И сердце подтверждает:
Да, это – та, что некогда к ручью
Пришла искать и тени и прохлады.
Но не узнал ее он ни по шлему,
Ни по трофеям на щите. И вот
Глядит он на нее, оцепенелый.
Она – к нему; он стычки избегает.
Разя попутно воинов других,
Не отстает Клоринда от Танкреда.
«Остановись», – кричит ему с угрозой
И не одну – две смерти уж сулит.
Его разят, но он разить не хочет.
Не так он занят самообороной,
Как глубиной прекрасных глаз, откуда
Амур наверняка пускает стрелы.
«Твоей руки удары, – говорит
Он сам себе, – теряются в пространстве!
Но те, что мне наносит чудный образ,
В грудь попадут и сердце истерзают».
Однако ж унести в могилу тайну
Не хочет он. Клоринда пусть узнает,
Что пленника разила, перед нею
Склонившегося с робкою мольбою.
И говорит он ей: «Среди других
Один ли я – твой враг непримиримый?
Тогда уж в стороне от общей схватки
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.