ПОЭТКА
Ни в мраморе, ни в бронзе не хочу,
Амбиций мелких нет в моей природе,
Такие глыбы мне не по плечу,
Тем более, когда их пошлость в моде.
Нет, от меня вы не дождётесь никогда
Таких припадков тошнотворной лести,
Как вопли, что взойдёт моя звезда
Посмертно и воздастся мне по чести.
С какой мне стати в эту лживопись впадать,
Надежды светом озаряя людоедство?
Нет, не подам я вам надежды благодать,
Что мне воздастся за прекрасное поэтство.
С какой мне стати вдруг впадать в такую бесь?..
Я – не концерт и потому боюсь оваций,
Боюсь панически всего, что входит в смесь
Музейных комплексов, чтоб там обосноваться.
Ни славы блеск, ни бешеный успех
Не внятны мне как зажигательные средства.
Поэтка, я поэтствую для тех,
Кто мне, живьём, люблями платит за поэтство.
Ни в мраморе, ни в бронзе не хочу, —
Когда истаю, не нужна мне эта глыба.
Люблями в храме ты зажги тогда свечу
И, хлеба нищему подав, скажи спасибо.
* * *
Ссученный, раскрученный,
тусовками окученный,
критикой, политикой,
трещотками озвученный,
свитою увитый,
всего же неприятней —
на заказ убитый
этой холуятней,
вписанной в программу
гробовых объятий,
в оперу и драму
скучных хрестоматий…
Из таких вот штучек
шьётся слава, детка.
Не хоти, мой внучек,
иметь такого предка.
КОЛОДЕЦ
Апрельской вербы серебро
На прутьях красных.
Здесь гласных полное ведро,
Ведро согласных.
Распахнуто в подземный хлад
Окно колодца,
И там до слёз мне кто-то рад, —
Как сладко пьётся!..
Как сладко пьётся в глубине,
Где всхлип отрады,
И трепет в каплющей струне,
И капель взгляды,
Когда целуется ведро
С нутром колодца
И брёвен каждое ребро
Поётся, пьётся.
Душа колодца дышит мглой,
Она слезится,
Воды зеркален каждый слой,
Там льются лица.
В подземном царстве нет зеркал,
Зеркален кладезь,
Где бездна черпает вокал,
С ведром наладясь…