Закончив со снастями, мы с Виктором ещё раз рассмотрели звезду, и Слава сделал несколько снимков на цветную фотоплёнку. Потом подошли к борту, где стоял капитан и матрос, которого тоже звали Виктор. Олег покуривал «Беломор» и переговаривался с Борисом.
– Шеф устал, – сказал он, указывая на пузыри, поднимавшиеся почти непрерывно, – дышит часто.
– Ещё бы не устать, – согласился Борис, – он так тянул лодку, что я едва поспевал за ним.
После того, как Борис и Олег втянули Шефа в лодку и, отстегнув акваланг и пояс, сняли, наконец, «балду», мы увидели усталое лицо и слегка пьяные от переутомления глаза.
– Очень богатый участок. Звезду видели? – первым делом спросил он.
– Видали. Весь аппарат съел, – проворчал в ответ Олег, проверяя давление в акваланге. – Разве так можно! Почему на сигналы не отвечал? Я, было, собрался тащить.
– Я бы тебе вытащил! Дай лучше закурить, – Шеф с удовольствием затянулся папиросой.
– Не забудь, Александр Николаевич, – пробурчал Олег, гася спичку, – на берегу отдашь две.
Ни Олега и уж, конечно, Шефа никто и никогда не мог бы упрекнуть в жадности. Впервые столкнувшись с этим странным законом, зная, что и тот, и другой в обычных условиях одалживали друг у друга курево и раздавали папиросы каждому, кто хотел закурить, разумеется, я очень удивился и попросил Олега объяснить, почему так заведено. Но Шеф, находившийся рядом, опередил:
– Мы с ним давно договорились, что в море тот, кто стреляет, отдаёт за одну папиросу две. Только этот злодей постоянно наживается на мне, ведь у меня папиросы скорее кончаются.
4Борис, облачившись в легководолазный костюм, с нашей помощью надел шлем и с предосторожностями был препровождён в лодку. Мы передали туда же акваланг. Олега сменил сын Шефа – Алексей, а место на вёслах занял «Наш Ильич». Он был молод, ещё студент, мы звали его так в шутку, и обладал удивительно лёгким характером. Его улыбку по утрам можно было принимать вместо лекарства от дурного самочувствия.
Пока мы помогали Шефу разоблачиться, лодка подошла к месту отбора и Борис, откинувшись назад, бултыхнулся в воду.
Пока Борис выполнял работу, мы рассматривали диковины, которые достал со дна Шеф. Не менее, чем пойманная звезда, нас удивили две крупные розовые актинии, с трудом поместившиеся в десятилитровом ведре. Каждая достигала более 15 см в поперечнике, а в высоту – около 10 см. Постепенно актинии раскрылись и выставили щупальца, очень похожие на пальцы новорождённого. Полупрозрачные тела морских анемонов были в действительности более прочными, чем казались и, трогая их поверхность, можно было убедиться в упругости и надёжности поверхностного покрова. В Арктике актинии – не редкость. Здесь встречается довольно много видов, достигающих самых различных размеров – от малюсеньких и невзрачных до внушающих уважение, вроде тех, какие попали к нам на палубу. Вначале мы отнесли их к роду Tealia, но в дальнейшем они были определены, как Actinostola callosa.
Тем временем в лодке произошло оживление – «Наш Ильич» вытащил раму и отвязал питонзы, бросив их на фанерное дно лодки. Далее Алексей помог поднявшемуся на поверхность Борису переключится на атмосферный воздух. Затем лодка, довольно медленно передвигаясь вдоль верёвки, подошла к месту последней на сегодня станции…
5После того, как с водолазными сборами было закончено и все непосредственные участники этих работ были благополучно приняты на борт, мы отошли подальше от берега, чтобы протралить дно на глубинах от 15 до 20 метров и взять там же дночерпательные пробы. За время, пока мы стояли на якоре, ветер не потерял своей мощи, а может быть, даже несколько усилился. Из-за дрейфа катера и сильной волны нам долго не удавалось зацепить должное количество грунта лёгким пробоотборником. Но наше упорство в конце концов было вознаграждено и мы получили то, что хотели.
Шеф, несмотря на только что выполненную тяжёлую работу, принимал живейшее участие в палубных делах.
А. А. Голиков перед спуском. Фото В. В. Потина.
Глубина здесь небольшая, около пяти метров, и Алексей очень быстро оказался на грунте. Его мгновенно подхватило неожиданно сильное придонное течение и поволокло по дну. Он едва успел ухватиться за водолазную раму, метровый квадрат из стального уголка, его обычно накладывают на участок отбора проб. Попытался взять грунт в брезентовый мешок с сетчатым дном, но безуспешно. Течение было мощным, и преодолеть его влияние не удавалось. Алексей видел на волнистом и плотном песчанистом дне редкие отверстия чьих-то нор, светлые пятна, вероятно, двустворчатых раковин и всё это не далее вытянутой руки. Всё, что было дальше, надёжно скрывалось в жёлто-буром мраке мутной воды.