Кашрут и броненосец «Потемкин»
Родись я антисемитом и будь у меня чуточку побольше воображения, я бы наверняка выдвинул версию, что знаменитое восстание на броненосце «Потемкин» организовали именно евреи и не случайно затем именно еврей Сергей Эйзенштейн снял фильм, увековечивший это событие. Потому как мятеж этот начинался, если вы помните, с того, что в мясе, предназначенном для матросского обеда, были обнаружены черви. Ну а черви в мясе – это ведь прямое нарушение Закона еврейской Торы, категорически запрещающего евреям употреблять в пищу какие-либо виды насекомых (за исключением уже упоминавшихся в начале этой книги кошерных видов саранчи), пауков, червей и их яиц в пищу. Запрет этот считается даже более строгим, чем запрет на употребление свинины, и в Талмуде указывается, что тот, кто нарушает его, «загрязняет свою душу» в большей степени, чем при употреблении какой-либо другой некошерной пищи.
Однако мне доводилось слышать и более простое, далекое от мистики объяснение важности соблюдения этой заповеди. Согласно ему, для того чтобы не есть свинину, крабов, не смешивать мясное и молочное и т. д., еврею, особенно если он живет в еврейском окружении, не нужно прилагать слишком больших усилий. Ведь в данном случае все как бы на виду: вот свинина, вот раки, вот голубцы со сметаной, и ты знаешь, что все это, возможно, чертовски вкусно, но категорически запрещено тебе Богом. Отказ от данной пищи, даже если еврея в этот момент никто не видит, – все равно своего рода публичный акт. Но иное дело, когда еврей грызет червивое яблоко или ест стрелки зеленого лука, не проверив их на наличие червей и прочей мелкой живности, объявляемой Торой «мерзостью для вас». Он знает, что эта живность запрещена Торой, но, не проверив яблоко или тот же лук, в глубине души полагает, что грех вкушения запретной пищи ему простится, так как может быть списан на то, что он чего-то там не заметил и проглотил нечто «трефное» по чистой случайности. И, что уж, во всяком случае, совершенно точно, никто из людей никогда не узнает о нарушении им этих законов и он, упаси Бог, не продемонстрировал своего публичного пренебрежения Торой.
Однако в том-то и дело, что старорежимный еврейский Бог не играет в такие игры. Его нельзя обмануть, СДЕЛАВ ВИД, что ты допустил ту или иную промашку по ошибке или случайно, а не потому, что просто не придал должного значения той или иной Его заповеди.
И тот, кто идет на такой «обман», по мнению ряда законодателей, возможно, совершает даже больший грех, чем тот, кто нарушает всем известные заповеди публично. Поэтому все галахические авторитеты настаивают на том, чтобы выполнению заповедей на запрет употребления насекомых и червей в пищу, каждый глубоко верующий еврей уделял особое внимание.
Галаха делит все пищевые продукты на две основные группы.
К первой относятся те продукты, в которых, как правило, не бывает ни червей, ни насекомых: апельсины, кокосовые орехи, морковь, картофель, бананы, помидоры, огурцы. Поэтому обычно их можно есть, не осуществляя никакой проверки – разве что в том случае, если вдруг попалось сразу несколько червивых плодов.
Ко второй группе относятся продукты, в которых вероятность нахождения насекомых возможна или даже очень высока, – капуста, салат, различные виды зелени, стручковый горох, финики, грецкие орехи, яблоки, груши, некоторые сорта слив и вишен и т. д. В ряде стран червяки, мухи или клещи могут завестись в муке и крупах. Понятно, что такие продукты обязательно следует проверить на запретную живность прежде, чем начать есть или использовать для приготовления каких-либо блюд.
Фрукты обычно разрезают напополам, прежде чем есть, и тщательно осматривают в поисках следа, проложенного червем. Некоторые особенно богобоязненные евреи едят любой фрукт, отрезая от него кусочек за кусочком и исследуя каждый из них на наличие червей. Если при разрезе фрукта или овоща нож попадает на червя, следует удалить тонкий слой этого плода во всех местах, которых коснулся нож при разрезе, а сам нож тщательно вымыть.
Необычайно тщательной проверки требуют сушеные фрукты, овощи и бобовые, а также грецкие орехи и миндаль, в которых обычно поселяются специфические виды паразитов. После осмотра сушеные фрукты и овощи можно ошпарить кипятком и еще раз осмотреть их не только снаружи, но и изнутри (например, разрезав сушеный инжир или чернослив) и удалить мертвых червяков.
Паразиты, селящиеся в орехе или миндале, настолько мелки, что руками удалить их невозможно, но зато их можно прокалить в печи – в результате такого прокаливания насекомые попросту «выгорают», после чего рассматриваются как «пыль» и уже не подлежат никакому запрету.
Капусту, зелень, салат и т. д. также подвергают самому тщательному осмотру и мойке. Многие еврейские хозяйки перед тем, как осмотреть капусту и различные виды зелени, вымачивают их час в сильно посоленной воде – считается, что в таком рассоле насекомые умирают и «отлипают» от зелени. Цветную капусту некоторые обжигают перед употреблением на огне. Фасоль, горох и другие бобовые следует перед замачиванием обязательно перебирать, и те из них, в которых обнаружены небольшие дырочки, выкинуть.
Одной из самых важных проверок считается проверка муки, а также всех мучных продуктов, сладостей и сухофруктов на клещей – крохотных, размером с пылинку живых существ, которые появляются в продуктах в ходе их длительного хранения в жаркой и влажной кухне. Для того чтобы обнаружить клещей, нужно взять горсть того или иного продукта, положить его на чистый стол и понаблюдать, не замечается ли на их поверхности какого-либо движения. Необычная окраска поверхности продукта (белая, черная или коричневая) и комочки в муке также являются верным признаком появления клещей. Продукты, в которых они обнаружены, в пищу уже ни при каких условиях употреблять нельзя – их можно только выбросить.
Точно так же поступают с зараженной мелкими червями мукой – считается, что они проходят сквозь сито и просеивание уже не поможет.
Воду из реки или колодца, в которой могут оказаться черви, принято процеживать через ткань.
Но самое парадоксальное заключается в том, что есть черви, которых еврейская традиция разрешает употреблять в пищу. Речь идет о червях, которые завелись внутри сыра или, к примеру, в уксусе как бы «сами собой» и никогда не вылезали на поверхность продукта. И вывод об их разрешенности делается на основе внимательного прочтения текста Писания. Вспомним, как звучит заповедь, объявляющая некошерной различную мелкую живность:
«А это нечистые для вас среди ползающих, которые ползают по земле…» (Числа, 11:29).
Обратите внимание на слова «ползают по земле». Но ведь если яйцо червя попало в молоко еще до того, как из него стали заквашивать сыр, то вышедший из него червь никогда по земле не ползал, а значит, под данный запрет не подпадает.
Разумеется, говоря о том, что такие черви разрешены, Галаха тут же с сарказмом добавляет: «Если, конечно, они не противны тому, кто их ест», то есть объявляя данный вопрос делом вкуса. А о вкусах, как, впрочем, и о законах Творца, как известно, не спорят.
Глава 2. Снова на еврейской кухне, или как не сварить козленка в молое матери его
«Ребе, у меня к вам дело. Вы, наверное, меня не знаете, а может, и знаете, я Ента, Ента Куропала. Я, значит, торгую яйцами да курами, курами да гусями. У меня свои постоянные покупательницы, два-три дома от меня. Они меня и выручают, дай им Бог здоровья. Ведь заставь меня платить проценты, я живо вылечу в трубу…»
Так начинается «Горшок» – один из самых прекрасных, самых смешных и самых горьких рассказов великого Шолом-Алейхема. Ента Куропала зашла к раввину местечка задать ему вполне конкретный вопрос, но принялась рассказывать про всю свою горемычную жизнь – да так заболтала ребе, что он упал в обморок – вот вам и весь сюжет этого рассказа.
Но вот вопрос, который собиралась задать Ента раввину, и в самом деле для любой еврейки крайне важен. Впрочем, судите сами.
«…Да, о чем, бишь, у нас шел разговор? Вот вы сказали: мясному и молочному в одной печке не место. Так оно и вышло. Кувшин, значит, повалился набок, и молоко, значит, разлилось по всей печке. И если, не дай Бог, хоть капля молока брызнула на мой мясной горшок, тогда мне погибель. Хотя, опять же, как могло молоко добраться до моего горшка: ведь он стоял на самой глубине да еще был прикрыт золой. Но ручаться я не могу. А вдруг – судьба!.. Я вам все выложу начистоту, все. Бог с ним, с бульончиком, не в бульончике дело. Конечно, бульончик тоже жалко. Чем я вечером покормлю Давидку? В общем, что-нибудь соображу… Что-нибудь состряпаю. Вопрос – в чем? Ведь если вы, ребе, не дай Бог, решите, что мой мясной горшок стал из-за капли молока „трефным“, я с ума сойду, потому что больше горшков у меня нет…»
Сколько раз перед старым, уставшим от жизни, раскачивающимся в такт только ему слышной мелодии раввином представали еврейские женщины все с тем же вопросом: стала кастрюля или то, что в ней варилось, от того или иного чрезвычайного происшествия на кухне «трефным» или нет? И, слушая их, раввин мысленно листал страницы книги законов «Шульхан Арух»,[37] вспоминал нужную страницу из Талмуда и понимал, что если судить по самым строгим законам, тем самым, которых придерживались величайшие праведники, то нужно выбросить и суп, и кастрюлю. Но что делать, если для этой семьи купить новую кастрюлю – все равно что для другой купить дом? И есть ли у него право сказать такое?! Но и назвать «трефное» кошерным – значит ввести этих людей в грех и самому совершить двойной грех – перед Богом и перед ними… И снова раввин мысленно возвращался к страницам «Шульхан Аруха», снова погружался внутренним взором в респонсы[38] великих раввинов, которые жили до него, ища нужное решение.
Реализация на практике запрета «Не вари козленка в молоке матери его» – пожалуй, одна из самых скучных, самых сложных и вместе с тем, вне сомнения, одна из самых важных частей еврейского религиозного законодательства. Ибо одно дело – разобраться, в чем именно заключается та или иная заповедь Творца, и совсем другое – суметь приложить эти выводы к бесчисленному множеству конкретных ситуаций, возникающих за столом и на кухне…
Лед и пламень
Итак, если вы помните, заповедь Торы призывает евреев «Не варить козленка в молоке матери его».
Обратите внимание: именно не варить, а под варкой понимается, прежде всего, тепловая обработка пищи. Причем одно дело, когда мы пищу просто разогреваем – скажем, доводим стоявшее на зимнем морозе блюдо до комнатной температуры, и совсем другое дело, когда мы ее варим, – тут уж комнатной температурой точно не обойдешься. И, как всегда, посовещавшись и поспорив, еврейские мудрецы пришли к выводу считать вареной только ту пищу, которая при готовке была нагрета до температуры «обжигающего тепла», то есть до такой степени, что, поднеся руку к кастрюле, вы бы мгновенно одернули ее, испугавшись ожога.
Порогом, с которого начинается такая температура, сегодня считают 45 °C, и следовательно, любая пища, нагретая до температуры выше 45 °C, считается вареной, а та, которая никогда не нагревалась до такой температуры – сырой. И, соответственно, любые продукты питания, температура которых в данный момент превышает 45 °C, объявляются горячими, а те, температура которых ниже, – холодными.
Но отсюда, вправе заметить читатель, можно сделать вывод, что если молочные и мясные продукты, к примеру, мясо и сыр, в холодном виде соприкоснулись друг с другом, ничего страшного с точки зрения законов кашрута не произошло и оба продукта остались вполне пригодными в пищу.
В этом рассуждении, вне сомнения, есть рациональное зерно, однако стоит помнить, что логика иудаизма никогда не бывает столь прямолинейной.
Да, с точки зрения законов кашрута в данной ситуации и в самом деле ничего страшного и непоправимого не произошло, но, во-первых, лишь при условии, что мясное и молочное соприкоснулись друг с другом случайно. А во-вторых, чтобы до конца оценить сложившуюся ситуацию, Галаха требует разобраться, какова консистенция соприкоснувшихся холодных продуктов.
Если оба они были совершенно сухие, то и в самом деле можно не придавать случившемуся никакого значения.
Но вот если хотя бы один из продуктов был даже чуть-чуть влажным, то возникает угроза, что даже в таком, холодном состоянии один продукт в месте соприкосновения передал в какой-то степени свой вкус другому, то есть они стали представлять запрещенную к еде смесь мясного и молочного. Однако в данном случае достаточно ополоснуть места соприкосновения обоих продуктов 3 раза холодной водой – и они снова годятся в пищу.
Это же правило распространяется и на посуду: если, к примеру, еврей случайно попробовал холодной молочной ложкой мясной суп, то достаточно помыть ложку холодной водой – и можно и дальше спокойно пользоваться ею для молочной пищи.
Но если один из продуктов настолько жирен, что прилип к другому (например, холодное масло прикоснулось к мясу), то сам жирный продукт в месте соприкосновения скоблят, а соприкоснувшийся с ним продукт тщательно моют.
Но, повторю, все это верно, если мясное и молочное соприкоснулись случайно. Однако специально класть мясное и молочное так, чтобы они касались друг друга, было запрещено мудрецами Талмуда по двум причинам. Во-первых, потому, что если мясное оставить в соприкосновении с молочным надолго – например, положить на свежевысоленный кусок мяса кусок мягкой брынзы, – и держать их так сутки и более, то они вольно или невольно начнут «обмениваться вкусами» в месте соприкосновения, и обмен этот будет более глубоким, чем при мгновенном случайном контакте. А во-вторых, даже если соприкосновение было относительно непродолжительным, соприкоснувшиеся поверхности, как уже было сказано, необходимо прополоскать. Мудрецы же опасались, что тот, кто готовит, может забыть сделать это, и тогда на мясе останутся прилипшие частицы сыра, на сыре – частицы мяса, и в результате, поев или даже просто сварив такие продукты, человек нарушит фундаментальный закон Писания.
В случае же, если в таком контакте участвовали острые продукты (подробно мы разберем его чуть ниже, в главке «Кашрут с перчиком») или какая-либо жидкость (например, мясной или куриный бульон или обыкновенное молоко), и он продолжался более суток, в силу вступают несколько иные законы. Жидкости, находившиеся в контакте с продуктами и посудой в течение 24 и более часов, объявляются сваренными вместе и, как правило, становятся «трефными». Например, если в холодной мясной кастрюле больше 24 часов держали молоко, то молоко объявляется «трефным» и выбрасывается, а кастрюля нуждается в кошеровании.
Однако все эти трудности не идут ни в какое сравнение с хитросплетениями законов, касающихся разделения горячей мясной и молочной пищи.