Однако есть случаи, когда страдающему тем или иным недомоганием человеку категорически запрещено пользоваться некошерными лекарствами, даже если замены им не придумано.
Речь идет о лекарственных препаратах, содержащих так называемые «килаим», то есть гибридные сорта растений, а также на препаратах, основанных на смеси мясного и молочного – их нельзя использовать не только в виде таблеток или микстур, но и в виде мазей, компрессов и т. д., так как Тора запрещает не только употреблять «килаим» и смесь мясного и молочного в пищу, но и вообще извлекать из них какую-либо пользу.
Однако все это коренным образом меняется, если речь идет о серьезно больном человеке, то есть, по мнению врачей, развитие болезни может привести к его смерти, либо о том, превратится ли он в результате болезни в пожизненного инвалида или сможет вернуться к полноценной жизни.
В этом случае начинает действовать принцип «Тора дана для жизни, а не для смерти» – принцип, согласно которому ради спасения человеческой жизни стоит пойти даже на нарушение некоторых заповедей Торы, в том числе и заповедей кашрута. Следуя этому принципу, и сам опасно больной, и его родственники должны неукоснительно выполнять указания врача, то есть принимать некошерные лекарства и следовать некошерной диете.
Если, к примеру, врач настаивает на том, что для выздоровления больного тот должен есть свинину, а сам больной находится не в больнице, а дома, то следует выполнить указание врача, но для приготовления прописанной ему «трефной» пищи необходимо приобрести отдельную кастрюлю, а подаваться такая пища должна на специально выделенной для этого тарелке с отдельным, не используемым более ни для чего другого набором столовых приборов. Мыться вся эта посуда, разумеется, тоже должна совершенно отдельно от остальной, кошерной посуды и после мытья заворачиваться в бумагу и полотенце и ставиться в какое-нибудь особое место. После того, как нужда в некошерной диете отпадет, кастрюлю, чашку, ложки, вилки, ножи и все, что с этой диетой было связано, как правило, выбрасывают.
Чрезвычайно важно подчеркнуть: малейшее сомнение в характере заболевания обычно трактуется раввинами в пользу того, что данное заболевание может быть связано с опасностью для жизни, и потому следует выполнять предписания врача, даже если он настаивает на приеме некошерных лекарств или на некошерной диете. Ряд раввинистических авторитетов современности считает, что в случае любой болезни (за исключением разве что ситуации, когда неопасный характер болезни совершенно очевиден) разрешено нарушить заповеди кашрута по предписанию врача. При этом они исходят из мысли, что нам не дано знать, какая болезнь является опасной для жизни, а какая нет, – известны случаи, когда люди полностью излечивались от рака и умирали от банальной простуды, а значит, лучше не рисковать, а прислушаться к мнению врача. Правда, при этом сохраняет свою силу правило, согласно которому лучше избежать применения этого лекарства в виде таблеток или микстуры.
Однако обычно при возникновении у религиозных евреев подобных проблем они предпочитают обращаться к своему раввину, который, взвесив все «за» и «против», и решает, как следует поступать в данной конкретной ситуации в соответствии с законами Торы.
Глава 7. Страшные тайны Пасхи
Песах, или, как его называют в России, еврейская Пасха, вне сомнения, является не только самым известным, но и самым загадочным, самым мистическим и – что там скрывать – до сих пор пугающим многих «добрых христиан» еврейским праздником. И дело не только в связанной с этим праздником одной из самых страшных и лживых сказок, придуманных за всю историю человечества. Само странное поведение евреев не только в дни этого праздника, но и накануне его, тот факт, что в течение тех семи дней, которые он длится, меняется весь рацион, да и сам образ жизни евреев, и то, что считалось кошерным и разрешенным, вдруг становится запретным, не могло не вызывать по меньшей мере удивления и недоуменных вопросов у тех народов, среди которых пришлось жить евреям. И следует признать, что с Песахом и в самом деле связано много тайн и загадок, которые до сих пор остаются неизвестными не только неевреям, но и многим евреям. И на этих страницах им предстоит, возможно, впервые познакомиться с этими тайнами главного еврейского праздника, с которого, собственно говоря, и начинается история евреев как нации.
Все это было, было, было…
Каждый раз, когда наступает 14 число весеннего месяца Нисана, я начинаю ощущать внутренний трепет. Вольно или невольно в это утро я, в соответствии со словами наших мудрецов, начинаю чувствовать себя так, словно это я сам, а не мои далекие предки, должен в грядущую ночь выйти из Египта, в котором прошли долгие годы моей жизни. Над этой страной уже пронеслись девять страшных казней; ее экономика разрушена; огненный град уничтожил весь урожай на полях; болезни и невесть откуда взявшиеся дикие звери погубили почти все поголовье домашнего скота; его жители напуганы то и дело сваливающимися на них стихийными бедствиями и эпидемиями…
Но фараон, как и любой диктатор, готов скорее пожертвовать жизнью собственного народа, чем признать свое поражение и чью-либо власть над собой, даже если речь идет о власти самого Творца Вселенной!
Но сегодняшняя ночь станет последней. Моше Рабейну, имя которого народы мира потом превратят кто в Мозеса, а кто в Моисея, уже сообщил нам о том, что сегодня ночью на головы египтян обрушится поистине чудовищное бедствие, сегодня ночью заголосят египтяне во всех своих домах по своим детям, и сердце наше будет разрывать от плача тех, кто, в общем-то, был нам все эти годы добрыми соседями и даже друзьями…
Следуя указаниям Моше, я уже зарезал ягненка, символизирующего для египтян одного из их жалких, несуществующих божков; я уже обмазал его кровью косяк двери моего дома, ибо эта кровь и есть тот знак, по которому ночью Бог будет отличать еврейские дома от домов египтян и как бы «перепрыгивать» через них. И в память о том, что Бог перепрыгнул («пасах») через еврейские дома в эту роковую ночь, мы и будем справлять из поколения в поколение праздник, который так и будет называться – Песах, «Прыжок»…
Ну, а дальше приходит та самая ночь, о которой сказано в Торе:
«И было – в полночь Бог поразил каждого первенца в стране Египетской – от первенца фараона, который должен сидеть на троне его, до первенца узника, который в темнице, и всех первенцев скота. И встал фараон той ночью, и все слуги его, и все египтяне, и был великий вопль в Египте, ибо не было дома, где не было бы мертвеца. И призвал фараон Моше и Аарона ночью и сказал: „Встаньте и выйдете из среды народа моего – и вы, и сыны Израиля, и идите служить Богу, как говорили. И овец ваших, и коров ваших возьмите, как вы говорили, и идите! И благословите также и меня!“ А египтяне торопили народ, чтобы поскорее выслать из страны, ибо сказали они: „Все мы умрем!“ И понес народ тесто свое прежде, чем оно сквасилось, квашни свои, увязанные в одежды свои, на плечах своих…
…И пекли сыны Израиля тесто, которое вынесли из Египта лепешками пресными, ибо оно не сквасилось, так как они изгнаны были из Египта, и не могли медлить и даже пищей не запаслись…» (Исход, 12:29–39).
Итак, евреи то ли уходят, то ли убегают из страны, причем столь поспешно, что тесто в их квашнях не успевает закваситься, а ведь для этого нужно не так много времени: достаточно оставить перемешанную с водой муку на 18 минут и получившееся тесто начнет бродить само собой. Но евреи спешат выполнить указание… нет, не фараона, а самого Бога, и потому они не хотят дожидаться даже эти 18 минут и выпекают пресные, тонкие лепешки, которые на иврите называются мацой, а на старославянском – опресноками.
Евреи спешат настолько, что даже не успевают запастись провизией, и это со стороны выглядит уже совершенным безумием, ибо откуда в пустыне, куда они уходят, взять воду и элементарную пищу?! Но в том-то и дело, что эти фанатики-евреи упрямо, безумно, слепо верят, что Тот, кто обрушил на Египет десять страшных казней во имя того, чтобы вывести их из рабства, сумеет позаботиться о них и в безводной Синайской пустыне. И в память об этом незаквашенном тесте, об этой верности и вере и устанавливается праздник Песах со всеми его строгими законами:
«И сказал Моше народу: „Помните день этот, в который вы вышли из Египта, из дома рабства, ибо сильной рукой вывел вас Бог оттуда – и поэтому не ешьте квасного. Сегодня вы выходите, в месяце, когда ячмень колосится. И будет – когда приведет тебя Бог в страну кнаанея, и хетта, и эморея, и хивея, и иевусея, как Он поклялся отцам твоим дать тебе землю, сочащуюся молоком и медом, совершай это служение в этот месяц. Семь дней ешь опресноки, а в день седьмой – праздник для Бога. Опресноки нужно есть в эти семь дней, и да не будет видно тебе квасное, и да не будет видна тебе закваска во всех пределах твоих. И скажешь сыну своему в тот день так: ради исполнения этой заповеди сделал это мне Бог при выходе моем из Египта…“ (Исход, 13:3–8).
Таким образом, в течение семи дней праздника Песах евреи не просто должны есть мацу – они должны есть мацу вместо обычного хлеба из заквашенного теста, который на весь период Песаха категорически запрещен им в пищу. И не только хлеб, но и все «квасное», то есть любые продукты, в ходе приготовления которых был использован процесс брожения.
Более того – в течение этих семи дней евреям запрещается не только есть, но даже использовать эти продукты с какой-либо пользой для себя и даже просто видеть их – все это оказывается тягчайшим грехом, за который рано или поздно последует наказание Свыше. И на протяжении вот уже более чем трех тысячелетий евреи строго соблюдают этот абсолютно не объяснимый с рациональной точки зрения запрет на квасное в семь дней Песаха.
Впрочем, почему такой уж необъяснимый?
Понятно, что, следуя этой заповеди, отказываясь от обычного хлеба, еврей в эти дни испытывает особое чувство сопричастности с историей собственного народа, он может ощутить во рту вкус того самого хлеба, который они ели в день своего исхода из Египта. Он может, по меньшей мере, попытаться понять ход их мыслей и тех страстей и переживаний, которые владели их сердцами в эти великие минуты, когда, по сути дела, рождался еврейский народ.
Евреи выходили из Египта в неизвестность пустыни, выходили без запасов провианта, с несколькими пресными лепешками на человека, повинуясь указанию Бога, и именно с этого момента они превращались в особый народ, при возникновении которого, как в тигле, смешались и переплавились друг с другом генетическая, историческая и религиозная составляющие, образовав неразделимый сплав. У них еще не было ни общей территории, ни общего рынка, ни культурного багажа – всех тех составляющих, из которых обычно формируются другие – «нормальные» и обычные нации. Но у них была общая вера в единого Бога, столь разительно отличавшаяся от религий всех остальных народов мира, и этого было достаточно!
Достоевский не случайно писал, что невозможно представить еврея без Бога: чтобы еврей остался евреем и передал свою принадлежность к еврейскому народу своему потомству, мало родиться от еврейской матери[42] – необходимо так или иначе чувствовать свою связь с иудаизмом (пусть даже и не принимая всех его догматов). И в то же время, в принципе, любой человек может пройти гиюр, то есть церемонию перехода в иудаизм, и в этом случае не только он сам, но и его потомки станут неотъемлемой частью еврейского народа.
Но, помимо этой исторической символики, исход евреев из Египта и запрет на употребление квасного в Песах несет в себе и иную идейную и историческую символику.
Провозглашая исход центральным событием своей национальной истории, евреи одновременно декларируют свою ненависть к рабству как к самой отвратительной форме взаимоотношений между людьми и свое неприятие любого попрания естественных прав человека. Приподнимая над столом мацу в первую ночь Песаха и произнося ритуальную фразу: «Вот хлеб бедности, который ели отцы наши в Египте!», еврей говорит себе и всем присутствующим за столом: «Да, это – хлеб бедности. Но он же – хлеб нашей свободы, и лучше есть такой пресный, не очень вкусный хлеб, но быть свободным человеком, чем униженным и бесправным рабом, даже если хозяин и кормит его досыта!»
Мало кто понимает, что в данной декларации содержится и объяснение того пути, по которому пошла история воспринявшей эти еврейские идеи человеческой цивилизации, и той особой роли, которую в этой истории сыграл еврейский народ. Здесь, в этих словах, – причины крушения рабовладельческого, а затем и феодального строя, и медленного, но верного продвижения человечества к его нынешнему пониманию того, в чем заключаются основные права человека, и признание этих прав за каждым индивидуумом. Здесь же – разгадка того, почему евреи на протяжении тысячелетий, выражаясь словами древней хроники, были «всегда при смуте», принимая самое активное участие в различных революционных и национально-освободительных движениях на стороне тех, кого, с их точки зрения, можно было назвать порабощенными и угнетенными.
Однако, помимо этой довольно прямолинейной символики, еврейские религиозные авторитеты усматривали в запрете на квасное в дни Песаха и куда более глубокий символизм.
Все квасное, обозначаемое еврейским словом «хамец», согласно этой точке зрения, символизирует собой те наклонности человека, которые подталкивают его к самовозвышению, к реализации своего тщеславия и амбиций, подобно тому как пузырьки воздуха, раздувая тесто, заставляют его подниматься вверх. И эти неотъемлемые черты человеческой натуры в определенной степени полезны – ведь и любой индивидуум, и человеческое общество в целом в итоге развиваются, в сущности, благодаря именно эгоизму, амбициозности, жажде денег, власти, успеха, признания и т. д. отдельных лиц.
Но в определенный момент жизнь «по принципу хамеца», брожение страстей и раздувание своей гордыни могут привести человека к мысли, что это «раздувание» и является целью и смыслом его существования. И даже если формально он по-прежнему будет соблюдать те или иные заповеди Всевышнего, на деле он будет все больше и больше отдаляться от Него.
Плоская, тоненькая маца, выпеченная из пресного, не успевшего взойти теста, – это абсолютная оппозиция хамецу, его антипод, символ готовности еврея полностью, ни минуты не раздумывая, подчиниться воле Всевышнего и сам высший смысл жизни и высшее благо для себя видеть в исполнении Его воли.
Признавая над собой абсолютную власть Бога, объявляя себя Его рабом человек и становится окончательно свободным: ведь если он подчиняется только Богу, то ни один человек в мире не может над ним властвовать.
Да, конечно, при этом он должен следовать, скажем, законам государства, в котором живет, – но только до того момента, когда они не противоречат фундаментальным законам Бога. Как только такое противоречие возникает, еврей считает себя вправе не подчиняться этим законам, и слова некого еврея о том, что Богу следует отдать Богово, а кесарю – кесарево, вызывают у него лишь улыбку: для него это – слова раба, а не свободного человека!
Вот как раскрывал антонимию понятий «хамец» и «маца» в своей предпасхальной лекции один из выдающихся раввинов ХХ века рав И.-Д. Соловейчик:
«Маца и хамец – противоположности, но они также и связаны между собой. Согласно заповеди Торы, мацу можно сделать только из такого зерна, которое заквашивается, то есть из которого можно получить хамец (например, пшеница). Если же взять зерно, которое не заквашивается (например, кукуруза), и испечь лепешки, то их нельзя будет считать мацой.
И смысл этих законов можно пояснить следующим образом. «Маца они» («хлеб бедности») есть служение Богу в категории «авода бли таам», то есть «служение без вкуса», без серьезного понимания или углубления в интеллектуальные тонкости. Это служение не наполнено «воздухом» – личными соображениями или длительными заключениями ума; оно есть непосредственное принятие Божественной воли…
Хамец символизирует человека, в котором, в дополнение к воде, есть не только «вкус», понимание, но также «брожение» – свои собственные идеи, соображения, планы…
Служение в категории «хамец» необходимо. Религиозный человек вовсе не должен походить на робота, он не должен отказываться от собственного понимания происходящего вокруг него. Но полнота понимания и свободы воли предусматривает также, что в некоторый момент необходим отказ от своего понимания и от своего выбора, необходимо подчинение непосредственной воле Бога. Именно такой тип служения – служение «хлеба бедности», «лехем они» – необходим в критический момент Исхода. Мидраш сообщает нам, что евреи опустились на 49 уровней нечистоты Египта, не планировали Исход и не жаждали его; в каждый момент они готовы были сказать: «Уже этого нам достаточно». Однако их хватило на то, чтобы отказаться от собственных идей и подчинить себя прямой Божественной воле, и за это они были выведены.
Съедая на Седере[43]кусочек мацы в исполнение заповеди Торы, мы выражаем готовность к «авода би таам» – «служению без вкуса». Мы выражаем понимание того, что обычное служение в течение года, «служение со свободным выбором», должно непосредственно иметь своим фундаментом (так как Песах – первый в ряду праздников) простое принятие Божественной воли. Даже без понимания ее смысла и вразрез с собственными планами…».