В первых же строфах «Паломничества» автор дал четкую характеристику своему герою:
Как утверждал Вальтер Скотт, герой Байрона «…предстал перед публикой, исполненный презрения к тем благам, к которым как будто стремится большинство людей. Чайлд-Гарольд изображен человеком, пресыщенным слишком доступными ему наслаждениями; в перемене мест и обстановки он ищет исцеления от скуки жизни, проходящей без цели».[69] Не зря вечно сопутствующими байроновскому пилигриму романтическими атрибутами стали посох паломника и лира поэта.
Иными словами, в годы страшнейшего общеевропейского катаклизма и последовавшей затем эйфории победы Байрон впервые в мировой литературе попытался показать человека в поиске святости вне Бога, а точнее, ищущего святости в дьявольском. Именно поэтому «Паломничество Чайльд-Гарольда» нередко называют богоборческим произведением.
Смирившись с идентификацией его с Чайльд-Гарольдом, Байрон собственной судьбой продемонстрировал жизненный итог своего пилигрима. Четвертую песнь поэмы писал в Венеции толстеющий, опустившийся лорд – один из богатейших людей Европы. Все ему было скучно и неинтересно, даже собственная маленькая дочь Аллегра, которая умерла в забвении, поскольку кроме отца некому было о ней позаботиться.
В демократической, а затем и в советской литературе постоянно пытались идеализировать участие Байрона в национально-освободительной борьбе итальянского и греческого народов. На деле же вожди этих движений рассматривали Байрона как бездонный денежный мешок, который они могли пользовать в собственных интересах. Благо романтически настроенный, закисший от скуки поэт был неприспособлен к реалиям революционной жизни. Бестолковое вмешательство Байрона в 1823 г. в греческое восстание казалось ему самому спасительной ниточкой из мира праздного прозябания, но лишь смутило вождя греков князя Маврокордато. От поэта отделались, передав под его начало отряд сулиотов, которым он платил жалованье из своего кармана.
Так ни разу и не вступив в бой, даже ни разу не увидев врага, Байрон погиб не просто бессмысленно, но чудовищно бессмысленно. Он искупался в холодном море, простудился, не долечившись, пожелал совершить конную прогулку, попал под ледяной дождь и 19 апреля 1824 г. умер, видимо, от воспаления легких. Поэта немедленно провозгласили героем греческого национально-освободительного движения и невинной жертвой османских феодалов.
Возможность оказаться святым и высокомерным учителем людей, лишь пассивно созерцая презренный мир человеков, сделала Чайльд-Гарольда одним из любимейших героев европейской аристократии. В обществе стало модно созерцать толпу с холодным безразличием аналитика и критика. Мода эта породила в литературе целую плеяду новых Чайльд-Гарольдов. Особенно ярко проявилось это в России. Ведь Чацкий, Онегин, Печорин, даже Базаров, пусть и в меньшей степени, но все же все они наследники Чайльд-Гарольда, бесплодные и бессмысленные в абстракте своих нравоучений.
Сэмюел Пиквик
Джен Эйр – Золушка в мире ужасов средневекового замка. Джен Эйр – Гадкий Утенок с душой прекрасного Лебедя. Джен Эйр из одноименного романа Шарлотты Бронте и Консуэло из одноименного романа Жорж Санд – вот две первые героини современного кичевого женского романа, которые заполонили сегодня прилавки книжных магазинов и мозги сентиментальных читательниц. Резвые девочки-полумальчики, в меру хулиганистые, в меру умненькие, не всегда красавицы, но всегда обаяшки, всегда благородные, всегда преданные своим в меру неуклюжим, сильным, нежным, но играющим с ними в нелюбовь и насмешку очаровательным героям – все они пришли к нам со страниц романов полуторавековой давности: «Джен Эйр» (1847) и «Консуэло» (1842–1843).
В нашей книге речь пойдет только о Джен Эйр. Создательница ее Шарлотта Бронте – главная представительница единого классика великой английской литературы XIX в. – сестер Бронте. Нет, конечно, Шарлотта (1816–1855), Эмилия (1818–1848) и Анна (1820–1849) Бронте – совершенно разные индивидуальности и самостоятельные авторы со своими умонастроениями и стилистикой, но разделить их судьбы, а следовательно, и творчество невозможно, да и не нужно. Сестры и их произведения столь органично дополняют и возвышают друг друга, что поневоле приходится говорить о едином гении, воплотившемся в трудах целой семьи.
Вдохновителем же этого гения можно без оговорок назвать священника Патрика Бронте (1771–1861) – отца прославленных сестер. Это был высокоталантливый, упорный в своих начинаниях, суровый, но духовно необычайно светлый человек. Выходец из бедной ирландской семьи, в молодости он работал ткачом, потом изучил богословие в Кембридже, по окончании которого стал англиканским священником, женился на Мэри Бренуелл (1783–1821) и в 1819 г. получил бедный приход в Хоуорте, глухом местечке в Средней Англии. Необходимо отметить, что Патрик Бронте писал стихи и даже публиковался в местной периодике.
Шарлотта Бронте родилась 21 апреля 1816 г. в Торнтоне, графство Йоркшир. Кроме Шарлотты в семье было еще пятеро детей – старшие сестры Мария (1814–1825) и Элизабет (1815–1825), младшие сестры Эмилия и Анна и младший брат Патрик Бренуелл (1817–1848).