А впереди лежал Тайшет…
Купе проснулось от чьих-то робких стенаний. Это скулил зек Бражник, скрючившийся на нижнем ярусе. Он ворочался, икал, подпрыгивал и наконец скатился на пол. Еще миг, и по купе разнесся характерный запах свежего дерьма.
— Ты че, баклан, в натуре?! — засуетились на второй полке. — Гарнир понес, что ли?
Зек катался по полу и выл от боли. Стоявший в наряде сержант быстро подошел на шум. Он потянул носом воздух и брезгливо поморщился.
— Не могу, старшой, — жалобно повернул к нему голову зек. — Умираю. Еще утром прихватило. Думал, копыта отброшу. Дай на толчок схожу. Еще немного — и лыжи в угол поставлю.
В купе послышался чей-то визг: «Ты мне своим повидлом штаны уделал!». Кто-то отчаянно плевался. Вдруг раздался хрип и странное хлюпанье. Судя по всему, больного зека вырвало. Купе оживилось еще больше. Его шестнадцать пассажиров суетливо топтались, возились, перекладывали вещи с места на место.
— Выведи его, командир! — не выдержал рецидивист Синько. — Он уже и так обверзал все будь здоров. На хрена нам всю дорогу его говно нюхать в натуре?