Находились копи в горах, в труднодоступном районе. Добирались мы до них чуть ли не козьими тропами, несли на себе продовольствие, винтовки, гранаты, пулеметы.
Мы подошли к копям с такой стороны, где нас беляки и ждать не могли. И все-таки ночью, уже у самых копей, мы напоролись на заставу.
– Стой, кто идет?!
Все замолчали. Казалось, слышно биение сердца. И громкий голос Мокроусова: «Партизаны, вперед!»
Мы смяли заставу врага. Раз себя обнаружили – бросились на врангелевцев. Те залегли.
Только утром удалось нам оттеснить белогвардейцев от шахт. Мы втроем – Мокроусов, Григорьев и я – подготовили взрыв.
Только отошли, раздался такой взрыв, что даже земля задрожала. Копи были надолго выведены из строя, а с ними мастерские и другие здания. Попутно мы подожгли склад взрывчатых веществ.
«Врангелевцы бросили против партизан, совершивших нападение на Бешуйские копи, крупные войсковые части, вынудив повстанцев уйти из района Крымского заповедника на восток, в район Судакских лесов, где в начале сентября произошло соединение основных партизанских сил», – пишется в «Истории Гражданской войны».
Отступили мы с боями по линии Чотыр-Дол, Алушта, село Куру-Узень.
Вот как вспоминал об этом Алексей Васильевич:
«Отступали тяжело, с боями, но настроение было приподнятое: мы доказали врагу, что в его тылу есть сила, с которой необходимо считаться.
За два месяца борьбы наш отряд совершил ряд рейдов: ворвавшись в Судак, прервали подвоз дров для Белой Армии, разрушили лесопильный завод и приостановили работу по заготовке бревен в лесах; систематически разрушали телефонную и телеграфную связь; уничтожали белогвардейских контрразведчиков и карателей; установили постоянную связь с подпольными организациями городов и деревень Крыма; наладили сбор разведданных для Красной Армии.
Врангель вынужден был отозвать с фронта целую дивизию. Как нас известили, был продуман особый план, каким образом уничтожить партизан. Воинские части, направленные из Феодосии, Судака, Ялты, Алушты и Симферополя, должны были окружить со всех сторон лес. Нам грозила верная гибель, если бы не выручили разведчики… Партизаны под самым носом у белогвардейцев вышли из смыкавшегося кольца и передислоцировались подальше в горы, а оттуда продолжали беспрерывно тревожить белых».
Да, боролись мы в очень трудных условиях, и можно без преувеличения сказать: почти все партизаны были людьми отменной храбрости. Не могу не упомянуть здесь военкома Повстанческой армии В.С. Васильева, члена чрезвычайной тройки А.И. Федорову, отважных руководителей партизанских рейдов Л.В. Киселева, А.П. Улановского, П.В. Макарова.
Успехов мы добились немалых, а наше положение день ото дня становилось все хуже. У нас не было ни радиосвязи со своими, ни достаточного количества патронов и гранат. Вокруг хорошо вооруженные и многочисленные отряды белогвардейцев. Назрела насущнейшая необходимость связаться с командованием Юго-Западного фронта и доложить о создавшейся обстановке, согласовать с ним план дальнейших действий, получить оружие, деньги, боеприпасы. По докладу Мокроусова на заседании Военного совета Повстанческой армии было принято решение отправить за линию фронта представителей Крымской повстанческой армии. Выбор пал на двух моряков. Но контрразведка белых перехватила их, и моряки погибли. Это дело было поручено мне…»[150]
Что было дальше – описано выше.
Другие интересные подробности организации подпольной работы в Крыму можно узнать из Доклада начальника Закордота ЦК КП(б)У, который был подготовлен в конце лета 1920 года.
«Судя по докладам тт., прибывающих из Крыма, в период от марта текущего года, а в некоторых местах до апреля, нашими подпольными организациями в Крыму была развита довольно широкая деятельность. Этому способствовал целый ряд благоприятных фактов: упадок настроения в среде белогвардейцев под влиянием военных неудач, революционное настроение рабочих в мае, усиливавшееся под влиянием возрастающей дороговизны, враждебное к белым отношение крестьянства, недовольного бесконечными мобилизациями и реквизициями, обилие дезертиров и пр.
Была завершена организационная работа: сконструированы областком и парткомы (областком был избран на съезде подпольных организаций), назначены областной и уездные ревкомы, количество членов подпольной организации в городах исчислялось сотнями.
Ревкомы располагали довольно крупными партизанскими отрядами (некоторые в составе до 400 человек), подрывными командами. Имелись связи и ячейки в войсковых частях, артиллерии и во флоте. Не только зеленоармейская партизанщина (а число зеленоармейцев, по словам члена областного Ревкома тов. Жоржа, достигло 15–20 тысяч), но и другие группы, враждебные белому командованию, например капитана Орлова, вступали в переговоры и искали контакты с нашей партией.
Деятельность подполья проявлялась в ряде взрывов, повреждений путей сообщения, массовым вооруженным освобождением товарищей арестованных (в частности, освобождено было свыше 100 товарищей, эвакуированных белогвардейцами из Харькова), выпуске ряда листовок, организации забастовок и прочее. Хорошо организованный Рев. Кр. Крест связался со многими учреждениями, доставил необходимые документы, освобождал путем подкупа некоторых товарищей.
Однако эти довольно значительные ресурсы и связи нашего подполья не были в полной мере использованы по многим причинам, и главным образом – вследствие почти полной изолированности Крымского подполья. Подполье ощущало все время острейшую нужду в материальных и технических средствах. Не поступало смены для ответственных партийных работников, пробывших на небольшом Крымском полуострове около года и потому прекрасно известных контрразведке; партизанская деятельность велась без связи с фронтом – все это основные причины малой, сравнительно, продуктивности работы Крымского подполья, несмотря на энергичную деятельность наших крымских товарищей.
Но особенно тяжелый удар подпольной работе в Крыму был нанесен предательством члена ОК Акима (он же Маркьянов, Ахтырский, бывший Наркомпотель Цикуки). В начале марта накануне подготовлявшегося восстания был арестован в Севастополе оперативный штаб; после этого насчитывается ряд провалов, арестов и казней наиболее активных работников, и в результате – почти полный разгром Крымского подполья.
Таким образом, мы стоим в настоящий момент перед задачей почти заново организовать в Крыму подполье. К тому же еще при значительно менее благоприятных условиях, чем раньше, ибо июньское наступление белых, несомненно, в известной степени приостановило у них процесс разложения.
В основных чертах наш ближайший конкретный план должен свестись к следующему:
1. Нужно организовать вывоз из Крыма 20–25 товарищей, в т. ч. председателя ОК тов. Николая (Набахана), вынужденных скрываться в лесах.
2. Нужно ликвидировать предателя Акима.
3. Необходимо перебросить в Крым 3–4 ответственных партийных работников, там совершенно неизвестных. Эти товарищи при помощи уцелевших связей могли бы собрать рассыпавшиеся организации.
4. В Крым должен быть переброшен товарищ, который был бы известен там по своей партизанской деятельности в прошлом и который потому мог бы сгрупировать вокруг себя и объединить партизанские элементы (следует отметить, что прибывший член подпольного областного Ревкома определяет количество партизан числом свыше 10 000).
5. Нужно организовать в Харькове изготовление и снабжение Крыма паспортными бланками, пропусками и пр.
6. Нужно установить регулярную связь с Крымом и внутреннюю связь Крыма с северными уездами, занятыми неприятелем.
7. В Крым должны быть отправлены в самом срочном порядке деньги.
Осуществление этого плана мне мыслится следующим образом. При Закордоте ЦК КП(б)У организуется Крымский отдел, централизирующий и объединяющий всю деятельность, связанную с Крымским подпольем.
Крымский отдел немедленно же связывается через постоянных представителей с 13-й армией и с Екатеринославским губкомом, организующим подполье в северных уездах.
Для вывоза из Крыма тов. Николая и др., для переброски туда партийных и партизанских руководителей и для осуществления регулярной связи с Крымом нужно иметь постоянного, вполне надежного и ответственного уполномоченного в отделе на Черноморском побережье.
В какой валюте и в какой сумме можно отправить в Крым денег – определится в зависимости от технических способов связи с Крымом.
Пока Крымским отделом осуществлено следующее:
1. Один из курьеров, прибывших из Крыма (тов. Саломон), возвращен туда с небольшой суммой, около одного миллиона в романовской и думской валюте.
2. На Черноморском побережье еще недели полторы-две отправлен вполне надежный и опытный товарищ (Лука) с несколькими крымскими работниками, имея поручение срочно наладить переправу в Крым. Тов. Луку я и полагаю необходимым оставить нашим постоянным уполномоченным на побережье. Так как от тов. Луки до сих пор нет сведений и с ним не удалось связаться по прямому проводу, а также ввиду большой сложности и спешности изложенного на него поручения, то в помощь ему командирован тов. Жорж и курьер для немедленной информации и связи с нами – тов. Владимир.
3. К тов. Затонскому для установления связей с 13-й армией и работы совместно с Екатеринославским губкомом по организации подполья в северных уездах командирован тов. Макар. Ему поручено немедленно информировать нас о том, что сделано, предоставить смету на необходимые средства, экипировку, собрать и срочно прислать сюда для изготовления образцов бланков, печатей и пр., организовать получение белогвардейских газет, воззваний и пр.
Переслано с тов. Макаром пока полтора миллиона рублей донскими и несколько паспортных бланков с печатями, вместе с ним отправлен курьер тов. Когон.
4. Налаживается отправка в Крым испытанного партизанского руководителя. Если только удастся перебросить его туда, то я не сомневаюсь в том, что он сумеет нанести в тыл ряд весьма серьезных ударов белым, что самым существенным образом отразится на темпе ликвидации врангелевских банд.
5. Необходимо получить от партии 3–4 ответственных и надежных товарищей, хорошо знакомых с подпольной работой, для руководства в Крыму партийными организациями и столько же приблизительно товарищей, которых можно было бы использовать в качестве курьеров для связи с Крымом.
До сих пор отдел пользовался собственными силами, крымскими работниками, но для указанной выше работы они не могут быть использованы, так как в Крыму они известны как коммунисты.
6. Нужно обратить самое серьезное внимание на создание при Закордоте вещевого фонда. Без приличных штатских костюмов, белья, обуви и пр. в Крым посылать работников нельзя, иначе мы их будем подводить сразу под подозрение»[151].
Вот такая вот малоизвестная подробность организации партизанского движения в Крыму в годы Гражданской войны.
Боевая работа на Волыни
Поучаствовал Закордот и в организации партизанского движения на территории Польши. Если быть совсем точным, то на территории Волынского воеводства. Оно было создано в границах II Речи Посполитой и было вторым по размеру воеводством в Польше. Площадь воеводства составляла 35 754 км2. В его состав входило 11 уездов. Население Волыни насчитывало 2085,6 тысячи человек, из которых в городах проживало 276,5 тысячи человек (13,3%), а на селе – 1809,1 тысячи человек (86,7%). Одна из проблем Волыни в начале прошлого века – многонациональный состав населения. Самую значительную национальную группу составляли украинцы – 68%. Поляков было 16,6%, евреев – 9,85%, немцев – 2,25%, русских – 1,13%, остальные 2,17% составляли чехи и другие национальности. Польское население было рассредоточено на территории всей Волыни. Подавляющее большинство польского (около 80%) и украинского (около 97%) населения проживало в селе. Поляки в городах – это главным образом пришлый чиновничий элемент. Украинцы в большинстве городов не играли важной роли в общественной и хозяйственной жизни. Чаще всего проживали в пригородах и занимались земледелием.
Из приведенной статистики следует, что на Волыни преобладало украинское население. Процент поляков когда-то был значительно выше, но уменьшился во время более чем столетнего российского правления. Большим ударом для польскости Волыни явилось закрытие правительством России польских школ, монастырей и приходов после восстаний 1831 и 1863 годов, а также принудительное записывание католиков в православие. После наступления религиозной свободы в 1906 году только некоторые потомки, принудительно обращенные в веру, вернулись к польскости и католической вере.
После обретения независимости создание государственной администрации и органов местного самоуправления на Волыни встречало много трудностей. Не хватало не только финансовых средств, но также общественной и политической стабилизации.
Можно назвать несколько факторов, препятствовавших стабилизации ситуации в этом регионе.
Во-первых, после того как Волынь вошла в состав Польши, эту территорию начали активно осваивать польские земледельцы и демобилизованные военнослужащие. Понятно, что местные крестьяне активно выступали против новых поселенцев. В результате на восточных землях Польши образовалось только 8 тысяч из 40 тысяч запланированных поселений.
Во-вторых, с 1917 года начался приток поляков на занятия, не связанные с сельским хозяйством. Он начался еще на заключительной фазе Первой мировой войны. Большинство прибывших селились в городах и работали в учреждениях, связанных с функционированием государства, а именно: в администрациях государственной и самоуправления, в армии и полиции, на железнодорожном транспорте, в службе связи, в сфере образования. Понятно, что это вело к большей полонизации местной административной, интеллектуальной, финансовой и т.п. элиты. Хотя, как уже сказано выше, поляки составляли на Волыни только 16,6% населения, в административном аппарате они решительно преобладали. В межвоенный период только поляки исполняли обязанности старост. Немногие жители Волыни других национальностей были служащими более низких уровней, главным образом в аппарате самоуправления.
В-третьих, последствия Первой мировой войны. С одной стороны, большинство городов пострадало в результате боев, а с другой – Волынь в двадцатые годы прошлого века была в экономическом отношение слабее, чем Центральная Польша.
И, наконец, четвертое. Большинство украинского населения (68% жителей Волыни) выступало за самоопределение и воссоединение с Советской Украиной. К тому же Варшава придерживалась принципа «жесткой руки» во внутренней политике на Волыни.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что украинское население враждебно относилось к новым властям, поддерживая антипольское партизанское движение, руководимое через Закордот.
Первые партизанские и конспиративные отряды были созданы уже в первые годы межвоенного двадцатилетия. На Волыни в то время действовали украинская Красная Повстанческая Организация, украинская Революционная Повстанческая Организация, украинская Народная Повстанческая Организация. Еще в 1925 году на территории Владимирского, Гороховского и Ковельского уездов действовали партизанские отряды[152]. Только развитие Корпуса Пограничной Службы затормозило свободное до сих пор проникновение через границу с Советским Союзом отрядов, транспортов с оружием и одиночных людей.
Чем же конкретно занимались посланные на Волынь по линии Закордота военные разведчики-спецназовцы? Так, 1–2 мая 1921 года «организациями на Волыни были пущены под откос четыре поезда, что заставило власти усиленно взяться за аресты и преследования. Однако наши организации не пострадали». Также в мае 1921 года закончена переброска «группы работников, около 30, для организации боевых действий»[153].
В июле – вгусте 1921 года «в северной части Волыни оперировали отряды под руководством Островского (около 200 человек), Василевского (60 лиц) и Русакова (17 лиц)… В южной части Волыни имеется отряд человек в 30, которому недостает оружия».