Сегодня многие пишут, что развал Союза — это первый этап развала России. Что в конечном итоге останется Московия с прилежащими нечерноземными областями. Остальные все отплывут: Кубань — в одну сторону, Дальний Восток — в другую. Считать эти оценки и прогнозы ерундой — такая же политическая слепота, какая была у советских и партийных бюрократов. Они бесконечно тянули с принятием решений, и дождались, что все решили без них.
Д. В. Лобанов: Ваш ответ переходит в мой следующий вопрос. Как я оцениваю, у нас происходит падение экономики, у нас коллапс в промышленности, отдельных отраслей просто нет уже — таких, как приборостроение, станкостроение и так далее, идет деградация науки, деградация образования. На мой, опять же, субъективный взгляд, продолжается деградация здравоохранения в современной Российской Федерации. Что нас ждет и что сделать, чтобы не допустить следующей дезинтеграции страны?
В. Б. Исаков: На мой взгляд, и страна, и каждый отдельный человек должны понимать смысл своего существования. Ведь как ни плоха была прежняя советская идеология, она все же подсказывала ответы на этот ключевой животрепещущий вопрос. Она говорила, что собой человек представляет, каково его место на земле, причем о многих вещах говорила правильно. Говорила, например, о том, что источником богатства является труд, и на первом месте стоит человек труда. Лично я с этим полностью согласен.
Сегодня же нам пытаются втолковать, что на первом месте стоит удовольствие, потребление, что смысл жизни в том, чтобы накопить побольше денег и потратить их все на себя, любимого. Причем, любыми законными и даже незаконными способами. Какая-то часть общества, конечно, вполне удовлетворена этим горизонтом целей и с удовольствием включилась в гонку потребления. Но в целом для русского менталитета этот смысл не убедителен. Объединить общество и утвердить в нем здоровый моральный климат, создать стимулы к труду, к росту, к развитию науки, образования, культуры на этих лозунгах не получается. Мы не Америка, не Великобритания и не Франция, мы совсем другая страна. И попытка сформировать из россиянина среднеамериканского обывателя пока, к счастью, не увенчалась успехом.
Предвидится какой-то слом впереди, поскольку очевидно, что избранный 20 лет назад путь завел страну в тупик, создал огромное количество проблем. Чем дальше, тем больше возникает массовое общественное неудовольствие, неудовлетворенность людей. Люди не видят своего места в созданной системе, не видят в ней своих перспектив, этой системой не удовлетворены. Власть полагает, что она с ситуацией справится, поскольку в её руках телевидение, армия, милиция-полиция, ОМОН-ОПОН. Но в России всё происходит неожиданно и не по плану. Надо, очевидно, строить государственную жизнь, экономику, духовную жизнь и всё остальное по-другому, как то иначе, чем сейчас. Под флагом коммунизма строительство не получилось, под флагом наживы тоже пока не получается. Может быть, стоит подумать над какими то другими вариантами?
Д. В. Лобанов: Интересно, по прошествии двадцати лет Вы себя ощущаете одним из семи самураев, которые стояли на последнем рубеже обороны своего Отечества?
В. Б. Исаков: Я и тогда не считал себя «последним самураем», просто поступил, как подсказывала совесть. Говорю то, что четко чувствую и понимаю: распад Советского Союза был колоссальной трагедией, вину за которую несет советское и российское руководство. Итогом этого распада стало появление двух десятков «суверенных» и «полусуверенных» государств, которые сосут соки из собственных народов. Посмотрим правде в лицо: сообщество народов, составлявших ранее Союз ССР, отброшено в своем развитии на десятилетия, оно практически утратило шансы занять достойное место в XXI веке. Это место занято другими — более умными, успешными, системными. Пора взяться за ум и сделать выводы, пока не подошли вплотную к следующей черте — развалу Российской Федерации.
Константинов Илья Владиславович
Биография
КОНСТАНТИНОВ Илья Владиславович
Российский государственный, политический и общественный деятель; директор Департамента Института развития гражданского общества и местного самоуправления (до января 2009 г.).
Родился 28 декабря 1956 г. в Ленинграде, окончил экономический факультет ЛГУ. преподавал политэкономию в Ленинградском заводе-ВТУЗе. Был уволен в 1983 г. за “содержание” лекций, работал грузчиком, полотером, кочегаром.
1987–1990 — оператор газовой котельной 3-го Петроградского участка производственно-эксплуатационного объединения “Лентеплоэнерго”.
В 1988 г. участвовал в создании политклуба “Альтернатива”.
1990–1991 — член Совета Представителей Движения “Демократическая Россия”.
1990–1993 — Народный депутат, член Верховного Совета РФ, член Комитета по вопросам экономической реформы, Комитета по свободе совести, вероисповеданиям, милосердию и благотворительности. В 1992 г. на Учредительном Конгрессе Фронта национального спасения (ФНС) был избран одним из сопредседателей и председателем Исполкома ФНС.
В 1995 г. участвовал в кампании по выборам в Государственную Думу Российской Федерации второго созыва, был инициатором создания избирательного блока “Союз вкладчиков — Фронт национального спасения”.
1999 — член Президиума Центрального совета ВОПД “Духовное наследие”.
С 2006 по октябрь 2008 года — секретарь по идеологии Партии социальной справедливости; с октября 2008 года — член центрального совета партии “Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь”.
В 1988 г. участвовал в создании ленинградского дискуссионного политического клуба “Альтернатива”. Входил в редколлегию органа Ленинградского народного фронта — газеты “Набат”.
В 1989 г. вошел в инициативную группу по созданию Демократической партии России (ДПР). Был членом Координационного совета блока “Российское единство”. Участвовал в создании Свободно-демократической партии России (СвДПР) и был избран ее сопредседателем. В 1990–1991 годах являлся членом Совета Представителей Движения “Демократическая Россия” от Ленинграда. С августа 1991 г. — член Думы Российского христианского демократического движения. Во время попытки государственного переворота, предпринятого ГКЧП, в августе 1991 г. принимал участие в организации обороны Дома Верховного Совета РФ. В 1991 г. вышел из СвДПР и примкнул к Российскому христианскому демократическому движению (РХДД). В феврале 1992 г. принял участие в организации Российского Народного Собрания, был избран членом Центральной Думы и Президиума Собрания, в июне 1992 г. стал председателем его Правления.
В октябре 1992 г. вошел в Оргкомитет Фронта национального спасения (ФНС) и на Учредительном Конгрессе ФНС был избран одним из его сопредседателей, а также председателем Исполкома ФНС. Резко выступал против усиления президентской власти в 1993 г. 1 мая 1993 г. участвовал в завершившейся кровопролитием демонстрации в Москве. В сентябре 1993 г. после указа Президента Б. Ельцина о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ начал формирование боевых дружин защитников Дома Советов России и принимал участие в его обороне в октябре. После штурма Белого Дома был арестован. Освобожден по объявленной Государственной Думой первого созыва амнистии в феврале 1994 г.
В 1994 г. участвовал вместе с А. Руцким в организации Социально-патриотического движения “Держава”, однако в дальнейшем отошел от Движения и возродил Фронт национального спасения. Стал инициатором созыва в октябре 1994 г. III Конгресса ФНС, на котором был избран одним из двух сопредседателей Фронта.
В 1995 г. участвовал в кампании по выборам в Государственную Думу Федерального Собрания РФ второго созыва. Был одним из инициаторов создания избирательного блока “Союз вкладчиков — Фронт национального спасения” (СВ-ФНС).
Сохранить хотя бы то, что осталось от страны
Д. В. Лобанов: Илья Владиславович, чем для Вас был Советский Союз?
И. В. Константинов: Родиной. Этим всё сказано. И странно, что могут быть иные интерпретации. Советский Союз это страна, в которой мы родились, выросли, воспитывались, учились… Никто из нашего поколения, кого я знаю, не воспринимал в качестве Родины Российскую Федерацию — в качестве Родины воспринимали именно Союз Советских Социалистических Республик. Что-то нам в этой стране нравилось, что-то не нравилось, что-то мы хотели изменить, а что-то менять не хотели. Какие-то реформы мы поддерживали, против каких-то выступали. Но это всё никак не касалось самого, так сказать, субъекта нашего отношения. Страна, народ, Родина — это для нас было едино, мы так были воспитаны. Советский Союз для меня был Родиной в полном смысле этого слова.
Д. В. Лобанов: СССР был мировой державой, второй экономикой мира, государством с мощной армией, мощнейшей наукой. Так что же привело к распаду такой страны?
И. В. Константинов: Это очень сложный вопрос, на который можно отвечать очень долго, потому что короткого однозначного ответа, на мой взгляд, нет. Сработала целая совокупность факторов. Здесь и поражение в холодной войне, здесь и несовершенство внутриполитической системы, здесь и пробуксовка плановой экономики, здесь и неблагоприятная для нас внешнеэкономическая конъюнктура, связанная с падением мировых цен на нефть, здесь и недостатки внутренней системы отбора кадров, здесь и идеологический кризис, в который явно погрузилось советское общество. Марксизм-ленинизм как государственная идеология явно переживал, начиная где-то с 60-х годов, глубочайший внутренний кризис, и это не могло не отразиться на настроениях людей. Здесь и деятельность международных разведывательных и иных центров, которые работали против нашей страны. Здесь и внутренняя «пятая колонна», и ошибки руководства…
Если обобщить всё сказанное, то, на мой взгляд, можно сделать вывод: «Так сложилось исторически», — есть такая вроде бы ни к чему не обязывающая, но вместе с тем емкая фраза. Так сложились обстоятельства. И поэтому я категорически (подчеркиваю это!) против того, чтобы искать какого-то отдельного «козла отпущения», что иногда делается некоторыми злонамеренными или очень ограниченными людьми. Например, говорят, что Советский Союз развалил Горбачёв, или что Советский Союз развалил Яковлев, или еще кто-то. Они, конечно, свою роль сыграли, это несомненно. Но абсолютно очевидно, что в другой ситуации, в другой среде, всё закончилось бы совершенно по-другому.
Д. В. Лобанов: Соединенные Штаты Америки желали разрушения Советского Союза и многое делали для этого. Чего они боялись? Экономического конкурента, идеологического противника, военного соперничества?
И. В. Константинов: Я думаю и то, и другое, и третье, плюс четвертое, пятое и шестое. Прежде всего, вопрос идет о геополитической конкуренции сверхдержав. Борьба между сверхдержавами, на мой взгляд, так же естественна и неизбежна, как противостояние полюсов у магнита. Это совершенно нормальное, необходимое и, главное, неизбежное явление. Сверхдержавы борются за свои сферы влияния, за расширение своих возможностей, за усиление своих позиций. За то, чтобы протянуть свои «щупальца» как можно дальше и глубже. В этой борьбе они сталкиваются с другой сверхдержавой и используют против нее тот арсенал средств, который имеется в распоряжении. Вот в этой борьбе мы Соединенным Штатам Америки проиграли. Это исторический факт, который никем не оспаривается. Он очень печален, и с ним во многом связаны последующие события вплоть до наших дней. Думаю, что и в будущем мы увидим результаты такого стечения обстоятельств.
Д. В. Лобанов: Скажите, в идеологии, которую нес Советский Союз, была опасность для Западного мира, для Соединенных Штатов Америки?
И. В. Константинов: Разумеется. Это была альтернативная идеология, альтернативная цивилизация, альтернативный образ жизни, альтернативная экономика, альтернативная культура — всё иное. Абсолютно иное. И само наличие альтернативы представляло угрозу для американского государства, американского образа жизни и прочего. Всякое искушение представляет угрозу. Так же, как в религии всякий раскол представляет угрозу, так и в политике всякая альтернатива всегда представляет угрозу. Наличие идеологической альтернативы представляло серьезнейшую угрозу Соединенным Штатам Америки и Западу в целом и было главным вызовом, с которым западная система боролась в XX веке. Весь XX век.
Д. В. Лобанов: На сегодняшний день существует мнение, что тот уровень комфорта, то качество жизни, которым пользуется так называемый средний класс на Западе, в Штатах, отчасти обеспечил именно Советский Союз, потому что конкурировали две системы, и нужно было конкурировать в том числе и в качестве жизни. Вот 1 мая 1886 года в самой свободолюбивой «демократической» стране, в Соединенных Штатах Америки, была расстреляна мирная демонстрация рабочих Чикаго, требовавших установить 8-часовой рабочий день вместо 12-15-часового. Был ли бы он установлен, если бы не существовало СССР?
И. В. Константинов: Думаю, что Вы правы. Думаю, что конкуренция систем создавала предпосылки для появления того феномена, который получил название «социальное государство», «государство всеобщего благоденствия», «государство всеобщего благосостояния» и прочее. Мне кажется, само появление этого феномена обязано существованию борьбе двух систем и, прежде всего, двух сверхдержав.
Д. Д. В. Лобанов: Более того, после крупнейшей в истории человечества войны, в которой мы победили, наша страна достаточно быстро восстановила саму себя. Первой запустила человека в космос, первой в Европе запустила атомный реактор. В СССР человек, родившийся в крестьянской семье, имел равные стартовые возможности с человеком, родившимся в академической семье, чтобы стать артистом, учёным, инженером, академиком…
И. В. Константинов: Да, было. Об этом, кстати, в свое время много писал Александр Зиновьев. Он считал, что это было главное достижение Советской системы и главная её прелесть. Тот, кто был никем, мог стать всем. Это так.
Д. В. Лобанов: Внутри СССР были силы, которые хотели разрушения страны?
И. В. Константинов: Конечно, были силы, и серьезные силы.
Д. В. Лобанов: Кем они были мотивированы, кто это был?
И. В. Константинов: Я думаю, что это была, прежде всего, правящая партийно-государственная номенклатура.
Д. В. Лобанов: То есть элита?
И. В. Константинов: Да, элита. Это была главная сила, заинтересованная в ликвидации существующей системы и демонтаже государства. Имелись и другие силы. Конечно, само собой разумеется, была оппозиционно настроенная либеральная прозападная интеллигенция. Она существовала и активно работала. Были так называемые теневики, которых тоже не устраивала социалистическая система — по понятным причинам. Они рисковали в ней головой, наживая капиталы. Было некоторое недовольство у части технической интеллигенции. Меньше всего недовольства было, скажем так, в среде рабочего класса и крестьян. Это не случайно… Конечно, слова о диктатуре пролетариата всегда были мифом. Пролетариат никогда не являлся гегемоном в Советском Союзе. Гегемоном всегда была номенклатура. Но, тем не менее, подчеркнуто уважительное и бережное отношение к рабочим всё-таки присутствовало. Рабочие получали прилично. Я сам начинал свой жизненный путь рабочим на Адмиралтейском заводе. Так что рабочую среду прекрасно знаю, помню и сужу о ней не по книжкам и газетам. Рабочие неплохо получали. Имели возможность получить со временем квартиру, если у них всё нормально складывалось на работе, купить какую-нибудь подержанную, а то и новую машинку, получить дачный участок и со временем на нем построиться. А это собственно и был предел мечтания советского человека. А что еще-то нужно? Поэтому в рабоче-крестьянской среде недовольства было меньше всего. А вот в элитах недовольство усиливалось, назревало и просто, я бы сказал, бросалось в глаза.