Но хватит об этом. Перейдем к более важному. Бейсбол — великая игра, потому что ты можешь многое успеть и при этом не пропустить ни единой подачи. Я вот могу прочитать две страницы книги во время каждого рекламного блока, то есть четыре за иннинг, и даже больше, если меняют питчера. То есть за игру иногда удается прочитать сорок страниц, хотя обычно получается меньше: часть рекламных пауз тратится на походы в туалет и к холодильнику.
Зрителям на трибунах тоже есть чем заняться. Я это вижу, наблюдая за теми, кто сидит за «домом». Иной раз процентов десять ковыряют в носу. Случается, что можно успеть разложить пасьянс (выпадают и такие иннинги). А уж сколько народу звонит по мобильникам! Сейчас, похоже, эти раздражающие маленькие игрушки есть у каждого. («Привет, дорогая, я на стадионе… Что? Нет, ничего интересного, „Осьминоги“ проигрывают три очка… Я слышу, люди шепчут себе под нос: „Команда ходячих мертвяков“… от этого мурашки бегут по коже… Купить на обратном пути кварту молока?.. Да, конечно, я тебе еще позвоню… а сейчас должен поковырять в носу, меня показывают по Первому национальному каналу… да, да, я тоже тебя люблю… Пока».) Прошлым вечером (помните, я никогда не теряю нить игры, пусть и занимаюсь всяким и разным, в этом вся прелесть бейсбола) ко мне пришла блестящая идея для рассказа. Некий мужчина часто смотрит бейсбол по телевизору, то ли сидит в тюрьме, то ли инвалид, прикованный к креслу-каталке (а может, пишет книгу на сей предмет, бедняга), и однажды видит на трибуне своего лучшего друга детства, погибшего в автомобильной катастрофе, который сидит на трибуне. Представляете? И ему те же десять лет. Он не хлопает в ладоши, не кричит, радуясь успеху любимой команды (если уж на то пошло, не ковыряет в носу и не звонит по сотовому телефону), просто сидит и наблюдает за ходом игры… а может, наблюдает за главным героем рассказа, через телевизор. После этого наш затворник видит мальчика каждый день и на каждой игре, на «Фенуэе», в «Камден-ярдс», иногда в «Призракдоуме» в Торонто, но всякий раз вокруг мальчика становится все больше людей, которых наш герой знает: его умершие друзья и родственники, все сидят на трибунах бейсбольного стадиона. Пожалуй, я мог бы назвать этот рассказ «Зрители». Думаю, славный получился бы рассказец.
Тем временем сегодня за нас подает Дерек Лоуве, и вот какой хочется привести любопытный факт: «Осьминоги» провели в этом сезоне почти сорок игр и еще ни разу не выиграли двух подряд. Лу Пинелла, должно быть, уже доел свою печень и раздумывает, не перейти ли к почкам. Это позорище, а не команда, но все должны делать свою работу, и я надеюсь, что Ди-Лоуве справится с той частью, которая выпадает на его долю.
Последняя игра в Тампе — дуэль Лоуве и Виктора Замбрано, вроде бы достойное соперничество, по крайней мере до того момента, пока они не занимают питчерскую горку. Замбрано поначалу подает как-то странно, поочередно то болами позволяя хиттерам занимать базы, то вышибая их. Наконец выбивает Тека, и очков нам не достается. Лоуве, в свою очередь, дает сингл Карлу Кроуфорду, потом позволяет ему украсть вторую и третью базы. Вышибает одного бэттера, потом второго, но тут земляной мяч позволяет Кроуфорду добраться до «дома». «Осьминоги» ведут 1:0.
Во втором иннинге оба питчера успокаиваются, но в третьем, с одним выбитым игроком, Лоуве дает сингл Бруку Фордайсу, потом Кроуфорд бьет дабл и тут же дабл у Болделли. Тампа ведет 3:0. Следуют синглы Хаффа и Тино, 4:0. К питчерской горке подходит Дейв Уоллес. Сие означает, что мы не меняем питчера. Это ошибка. Потому что следует дабл Хосе Круса-младшего. 6:0. Ленни Динардо разминается, но Франкона не успевает быстро поменять питчера, и удар Джулио Люго заканчивается круговой пробежкой. «Осьминоги» ведут 7:0, Д-Лоуве уходит.
Замбрано тоже выдает жуткий иннинг. Базы заполняются, ни одного выбитого нет. Трижды нам удается круговая пробежка. В пятом удары Тека и Джонни приносят еще два очка.
Но ближе к «Осьминогам» нам подобраться не удается. Тимлин и Джейми Браун выдают им две круговые пробежки, так что разрыв увеличивается. Питчеры «Осьминогов» пропускают на базы десятерых, вышибают пятнадцать, в том числе Мэнни четыре раза, тогда как у нас удачно играет только Динардо. Полнейший кошмар, перечеркнувший легкую победу Шиллинга прошлым вечером. А есть тревога и посерьезнее: Лоуве, вроде бы сильнейший стартер номер три в бейсболе, в этом месяце ни разу не выиграл.
21 мая
Газетный заголовок все расставляет ПО СВОИМ местам: «МАССИНА ОБЕСПЕЧИВАЕТ „ЯНКИЗ“ ПОБЕДУ НАД „АНГЕЛАМИ“, 6:2». Мы терпим позорное поражение от аутсайдера, занимающего последнее место в лиге, тогда как они побеждают команду, которая показала лучший результат на старте сезона (и Массина взял верх над их асом, Колоном). Хорошо хоть «Иволги» проиграли, иначе был бы полный кошмар.
Я пытаюсь сохранять оптимизм и смотреть в будущее, но сегодня Эрройо противостоит Холладею. Наш день переезда сбил обе ротации питчеров, так что завтра Педро сразится с левшой Лилли. В воскресенье эту игру мы будем смотреть на стадионе, зрелище нас ожидает не столь интересное: Уэйк против Мигуэля Батисты. Нам нужны две победы в этих трех играх, но пока по питчерам преимущество у Торонто. Холладей сильнее Эрройо, и у нас проблемы с питчерами-левшами, так что сильной поддержки от бэттеров Педро ждать не приходится. А вот Уэйку вполне по силам потягаться с Батистой.
Может, причина моей тревоги — вчерашняя игра? Если Эрройо сможет сыграть не хуже Холладея и удержать примерное равенство до того момента, как на поле выйдут их сменные питчеры, мы, возможно, победим, потому что в принципе Педро сильнее Лилли. У Батисты и-эр-ай примерно 5, и, как и Замбрано, он пропускает на базы много бэттеров. Если мы будем хорошо бить, а у Уэйка пойдет наклбол, он сможет одержать и три победы.
Из околобейсбольных новостей: Джонни сбривает бороду, чтобы принять участие в программе борьбы с неграмотностью Бостонской публичной библиотеки. «Жиллетт» спонсирует это событие, пользуясь случаем отрекламировать свои новые бритвы. Большая толпа соберется на площади перед Пруденшел-сентр, чтобы посмотреть, как модели намыливают ему лицо. Какое-то время он сидит, а они его бреют, но в конце концов сам берет в руки бритву и довершает начатое. Без бороды он выглядит моложе, лицо у него по-детски круглое и длинные волосы доходят до плеч.
Ди-Лоуве сыграл отвратительно, но сегодня «Ред Сокс» вновь на «Фенуэе», а я первый раз в этом году — на трибуне. Прекрасный вечер для бейсбола, в начале игры температура воздуха двадцать один градус
Рей Слайман, который работает в «Коммонуэлс лимузин» и возит меня и мою семью на игры «Ред Сокс» с той поры, когда дети были маленькими, обычно настроен оптимистично насчет шансов Бостона, поэтому я так удивлен (нет, просто шокирован), увидев, как он сегодня подавлен, пусть наше поражение совпало с победой «Янкиз» на Западном побережье и их выходом на первое место. Мне тоже становится как-то не по себе. Возможно, потому, что Рей сидит в машине весь день и слушает все спортивные радиопередачи (на тех безумцев, что звонят в студию, он внимания не обращает), поэтому в курсе всех текущих событий. Именно от Рея я услышал, что Номару следует немедленно выходить на поле, хотя бы в качестве НХ[72]. Именно Рей сказал мне, что многие болельщики теряют терпение и вычеркивают его из списка любимцев. Как только сезон начинается, в высших бейсбольных лигах имеет значение только одно: а кто ты такой здесь и сейчас? Так что в Бостоне все громче звучит крик: «Ставьте его на игру или обменивайте!»
Когда я подхожу к стадиону, многие со мной здороваются. Большинство называют Стив. Одна женщина говорит своему спутнику: «Посмотри, это Стивен Спилберг!» Такое случается гораздо чаще, чем вы думаете, и я иногда задаюсь вопросом, а может, люди указывают на знаменитого режиссера и говорят друг другу, что это Стивен Кинг? Парень, который продает программки у ворот «А», на какое-то время прекращает зазывать покупателей и спрашивает меня, как я себя чувствую. Я говорю ему, что нормально. «Вы благодарите Бога?» — спрашивает он. «Каждый день», — отвечаю я. «Это правильно», — кивает он и возвращается к прерванному занятию, объясняя людям, сколь необходима им программка. Да и стоит она только два доллара, если ты не болельщик «Янкиз». Последние должны выкладывать четыре.
«Вы благодарите Бога?»
«Каждый день».
И да, я действительно благодарю. Просто чудо, что я остался жив, и мне хватает здравого смысла, чтобы это понимать. И особенно приятно благодарить Его, когда входишь на «Фенуэй» на своих двоих в прекрасный майский вечер («Мы в телевизоре» — однажды я слышал эти слова от ребенка, который впервые увидел это зеленое «чудовище»). Я все еще обдумываю идею выпустить Номара в качестве назначенного хиттера, когда женщина-кардиолог начинает игру первой подачей. Она, возможно, прекрасный врач, но подает, как девочка. Мы, разумеется, ей хлопаем, но еще громче хлопаем игрокам «Ред Сокс», когда они выбегают на поле в белой униформе, в какой проводят домашние матчи. Я испытываю тот же трепет, который испытывал, когда увидел их первый раз, в возрасте одиннадцати или двенадцати лет. Случилось это в тот день, когда им противостояли «Тигры» и за них еще играл Эль Калине, и по моим рукам бегут мурашки, когда из динамиков громкой связи раздается голос Джона Фогерти, исполняющего «Центрфилд». Мурашки бегут вновь и после игры, в которой «Ред Сокс» побеждают «Соек» 11:5, и зрители вместе со «Стэнделлс» поют «Грязную воду».
У каждого стадиона есть свои заморочки. Одна из заморочек «Фенуэя» (многие болельщики терпеть ее не могут) — исполнение в последних иннингах песни Нейла Даймонда «Нежная Каролина». Я понятия не имею, когда это началось или почему болельщикам приглянулась эта так легко забывающаяся песня, но вот приглянулась. И песня эта такая же характерная особенность «Фенуэя», как и Волна[73]. Первые аккорды песни будоражат зрителей. Когда Нейл поет: «Неж-жная Кар-о-лина», ему вторят, конечно же, невпопад, но предельно громко, тридцать тысяч глоток. А когда он добавляет: «Хорошие времена, никогда они не были такими хорошими», — толпа ревет: «Такими хоро-шими! Такими хорошими! Такими хорошими!» И когда все это только началось? Сказать невозможно, но теперь песня эта — неотъемлемая часть стадиона, один из тех нюансов, благодаря которым «Фенуэй» не просто стадион, а твой стадион. Именно такие нюансы и делают дом — домом.
Сегодня я отлично провел время. Мэнни Рамирес запустил мяч на луну, Майк «Самый трудолюбивый человек в шоу-бизнесе» Тимлин победил в своем иннинге, и я увидел все это вместе со своим другом Реем. Да, забыл про Кевина Иокилиса, нашего «Греческого бога». Вчера, во втором иннинге, он вынудил Роя Холладея сделать четыре бола и попал на первую базу. А в итоге принес команде очко. Потом, в восьмом, также попал на первую базу после четырех болов и принес еще одно очко.
И, разумеется, повысил тем самым свой ОВР.[74]
22 мая
Если на «Фенуэе» по системе громкой связи не объявляют дневную температуру, все знают, что ничего хорошего ждать не приходится, а сегодня ее не объявили. В 19.05, когда начинается игра, небо затянуто облаками, воздух сырой. Также сыро и еще холоднее[75] в 22.10, когда игра заканчивается, я все не могу согреться. В 22.45, когда я печатаю эти строки, пальцы по-прежнему плохо меня слушаются… Только отогреваются. Однако душа поет. Мы выиграли, «Янкиз» проиграли в Техасе, и вновь мы на чуть-чуть, но оторвались от них.
Сегодня Тед Лилли подавал за «Голубых соек» исключительно хорошо, и в шестой иннинг они вошли, имея преимущество в два очка. Именно тогда Мэнни Рамирес сделал вторую круговую пробежку в последних двух играх, отправив мяч в темную ночь поверх ограждения левой половины поля. Об этом могучем ударе завтра в газетах много чего напишут, но ключевым моментом шестого иннинга (а может, и всей игры) стал сингл Марка Беллхорна, когда мяч попал в голень Лилли и вывел его из игры, после чего нам противостояли более слабые сменные питчеры Торонто. Без Беллхорна на первой базе у Мэнни не было возможности сравнять счет. А иннингом позже Иокилис, новичок с блестящим ОВР, сделал сингл, после которого в итоге добрался до «дома». Принеся команде, как выяснилось, победное очко. Кейт Фолк вновь блестяще завершил игру: девять подач — девять страйков, и, дважды побывав на «Фенуэе» в этом году, я увидел две победы. И руки у меня наконец-то отогрелись. Видите? Все хорошо.
23 мая
На «Фенуэе» день Вермонта, у ворот «Е» мы появляемся одними из первых. В прошлый раз я разочаровался в своих способностях управляться с сачком, но дежурный по сектору 163 посоветовал мне не отчаиваться. Он рад вновь меня видеть, а я рад поддержке. Стеф думает, что я — псих.
Мы находим хорошее место по центру, но около третьей базы поставлен переносной защитный экран, так что до нас может долететь только редкий лайнер. И охранник говорит мне, что я не могу брать мячи с поля, что кажется мне весьма сомнительным ограничением.
Так что единственные мячи, на которые я могу рассчитывать, — лайнеры, отскакивающие от трибун «Фенуэя» и падающие у стены, и проходит десять минут, прежде чем именно такой удар делает Номар. Мяч замирает в двадцати футах в стороне от нас. Я пытаюсь к нему подобраться, неловкое движение, и сачок выскальзывает из моей руки, падает вниз.
Лежит в десяти футах ниже меня поперек линии фаул. Какой же я идиот! Стеф наверняка делает вид, что знать меня не знает. Я уверен, сейчас подойдет охранник и конфискует сачок. В лучшем случае прочитает мне нотацию.
Гейб Каплер, ставший свидетелем моего позора, подходит, качая головой. Я думаю, что он собирается достать мяч из-под сачка и бросить его более достойному, чтобы проучить меня, но мяч он бросает мне. А потом поднимает сачок и бежит с ним налево.
— Сачок пригодился бы ему вчера вечером, — говорит кто-то.
Какое-то время Гейб не снимает перчатку и держит сачок одной рукой, но потом говорит: какого черта, сбрасывает ее и ухватывается за ручку обеими руками. Мэнни и Номар тренируют удары. Когда пущенный Мэнни лайнер летит в сторону Каплера, он пытается поймать мяч сачком, но не получается. Видите, не все так просто. Пять минут простояв с сачком в руках, Каплер приносит его назад. Я фотографирую Гейба… чтобы Труди поняла, что мой рассказ — не выдумка.
Еще какой-то мужчина подходит ко мне и спрашивает, меня ли он видел на «Монстре» несколько недель назад, и я нахожу, что мне нравится быть маленькой, но знаменитостью. Стеф говорит, что фотограф «Сокс» только что запечатлел меня для истории.
К нам также подошел Чип Айнсуорт, репортер, который брал у меня интервью, когда я впервые принес на стадион сачок. Он говорит, что мы вместе могли бы посмотреть игру из ложи прессы. Меня тревожит размывание разделительной линии между болельщиком и журналистом, но потом я думаю: это же надо, ложа прессы!
Приходит Кинг, в бейсболке «Янкизненавистника», я возвращаюсь к нему и Стефу. На чистых страничках романа Джона Сэндфорда Кинг записывает хронологию двух последних игр. Нам давно пора обменяться мнениями, но наш разговор постоянно прерывают люди, которые хотят сфотографировать Стива.
Мы сидим, обсуждая достижения Мэнни в последних играх и проблемы с Уэйком, когда в двух секторах от нас появляется игрок «Сокс» и начинает раздавать автографы. Судя по короткой стрижке, это Тек. Сегодня у него выходной, кэтчер у нас — Мирабелли. Я извиняюсь, перелезаю через ограждение, потом жду своей очереди.
Подпись Тека аккуратная и читаемая. Спасибо интернет-магазинам, я видел ее десятки раз, как настоящую, так и поддельную. Он никогда не заканчивает последнюю «с», так что читается подпись как Варител, № 33. На мяче подпись смотрится великолепно, я его благодарю, мяч несу осторожно, чтобы не размазать подпись.
— Я тебя сфотографировал, — говорит Стеф.
— Да, — поддакивает Стив, — в тот самый момент, когда ты расталкивал детей, чтобы добраться до цели.
— Эй, это они меня отталкивали.