Сталин, неоднократно прибегавший к помощи ядов, легко мог представить себе, что и его, и ближайших сподвижников могут отравить те, кто имеет доступ к высокопоставленным лицам. Поэтому уже на первых московских процессах на скамье подсудимых появились врачи.
Во время третьего процесса вместе с троцкистами, бухаринцами и шпионами судили трех врачей – 66-летнего профессора Плетнева, старшего консультанта Медицинского управления Кремля Левина и широко известного в Москве врача Козакова. Перед этим Ежов провел длительную обработку подсудимых врачей. Сначала была сломлена воля одного из них, затем его показания использовались против запирающихся. Первым подвергся обработке кардиолог Плетнев. Чтобы деморализовать Плетнева еще до начала так называемого следствия, Ежов прибег к коварному приему. К профессору в качестве пациентки была послана молодая женщина, обычно используемая НКВД для втягивания сотрудников иностранных миссий в пьяные кутежи. После одного или двух посещений профессора она подняла шум, бросилась в прокуратуру и заявила, что три года назад Плетнев, принимая у себя дома, в пароксизме сладострастия набросился на нее и укусил за грудь. Попытки Плетнева доказать абсурдность обвинения ни к чему не привели и дело попало в суд. Профессора признали виновным и приговорили к длительному тюремному заключению. В газетах печатались статьи, посвященные «садисту Плетневу», почти ежедневно публиковались резолюции медицинских учреждений из разных городов, поносивших профессора Плетнева, опозорившего советскую медицину. Плетнев был в отчаянии и в таком состоянии был переведен из камеры в следственный «конвейер». Следователи намечали назначить Левина главным помощником Ягоды по части «медицинских убийств», а профессору Плетневу и Козакову отвести роль левинских соучастников.
Согласно легенде, состряпанной Сталиным при участии Ежова, Ягода вызывал этих врачей в свой кабинет, каждого поодиночке, и путем угроз добивался от них, чтобы они неправильным лечением сводили в могилу своих пациентов – Куйбышева, Менжинского и Горького. Из страха перед Ягодой врачи будто бы повиновались.
Все это было шито белыми нитками, но для интриги свидетелем по делу выступил сам Ежов, объявив и себя жертвой покушения отравителей. Вышинский подвел под это широкую историческую базу. Приведя многочисленные примеры удачных отравлений, он как дважды два доказал, что и в СССР травили и травить будут. Таким образом профессор Плетнев, доктора Козаков и Левин были осуждены по прецедентам, на которые так богата история человечества, хотя во время суда ни одного доказательства их вины обвинение так и не предъявило.
В отличие от других подсудимых, врачи воспользовались услугами адвокатов. Но защита была довольно специфической. «Огромны, кошмарны, чудовищны преступления наших подзащитных. Но, возможно, вы их пожалеете?» – спрашивали у обвинения защитники. «Пожалели» только Плетнева, он получил 25 лет, а потом долгие годы слал письма наверх, рассказывая в них об ужасах следствия.
Экспертами на процессе выступали коллеги осужденных – профессор В. Виноградов и профессор Н. Шерешевский. Через 14 лет они сами стали «врачами-отравителями». Виноградов подписал медицинское свидетельство о естественной смерти А. Жданова, а затем был обвинен в преднамеренном его убийстве по заданию британской разведки. Спасла врачей только смерть Сталина, и если б не это, то крупного процесса было не избежать.
Это было ясно всем, читавшим советскую прессу. 13 января 1953 года под рубрикой «Хроника» все центральные газеты поместили сообщение ТАСС «Арест группы врачей-вредителей»: «…все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода… состояли в наемных агентах у иностранной разведки. Большинство участников террористической группы (М. С. Вовси, Б. Б. Коган,
A. Й. Фельдман, А. М. Гринштейн, Я. Г. Этингер и другие) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой якобы для оказания помощи евреям в других странах… Другие участники террористической группы (В. Н. Виноградов, М. Б. Коган, П. И. Егоров) оказались давнишними агентами английской разведки».
Фактически подготовка к процессу врачей началась еще в 1950 году, когда был арестован профессор-терапевт Яков Гилярович Этингер. Его арестовали в ноябре, и первоначально вопрос о вредительстве и отравлениях следствие не ставило. Врача обвиняли в обычных клеветнических измышлениях, типа «маршал Тито никакой не немецкий шпион». Но Этингер лечил слишком много не тех людей – Кирова, Орджоникидзе, Лакобу, Чичерина, Ходжаева, Литвинова, Тольятти, Тито, Димитрова, Хосе Диаса,
B. Пика. С сентября 1951 года из врача-арестанта начали выбивать показания на врачей-вредителей, которые еще в то время были на свободе и продолжали лечить пациентов Главсанупра. Этингер умер в следственном изоляторе МГБ в 1951 году. Но после него осталось достаточно следственного материала, чтобы посмертно обвинить и его, и врачей-коллег во вредительском лечении. Этингера непосредственно обвиняли во «вредительском лечении секретаря ЦК, МК и МГК ВКП(б), кандидата в члены Политбюро ЦК А. С. Щербакова.
Перед началом «большого» процесса была проведена репетиция будущего судилища. Была арестована группа врачей, работавших в медицинской части крупнейшего автомобильного завода имени Сталина (ЗИСа). К ним прибавили сотрудников дирекции, работников министерства и даже журналистку, писавшую о ЗИСе. У всех арестованных были фамилии, которые сразу показали народу, кто его враги: А. Финкельштейн, Д. Смородинский, М. Айзенштадт, Э. Лифшиц. Все обвиняемые были расстреляны в ноябре 1950 года.
Добавив к имевшимся материалам Этингера донос заведующей электрокардиографическим кабинетом Кремлевской больницы, врача-патриотки Лидии Тимашук, органы вполне могли рассчитывать на громкий процесс с антисемитским душком, но смерть «лучшего друга чекистов» оборвала начавшуюся раскрутку «врачей-отравителей». Однако перед этим во все газетах появлялись погромные статьи с обвинением «космополитов», готовивших отравления маршалов Василевского, Говорова, Конева и других. В больницах началась паника, больные смотрели на врачей как на коварных злодеев, отказывались принимать прописанные лекарства. Одна женщина-врач из Москвы рассказывала в то время: «Вчера пришлось весь день глотать пилюли, порошки, десять лекарств от десяти болезней – больные боялись, что я «заговорщица».
21 января 1953 года, в годовщину смерти Ленина, был опубликован указ о награждении Лидии Тимашук орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц». Атмосфера подозрительности, страха и ненависти нагнеталась по всей стране. В коммунальных квартирах соседи уже делили жилплощадь евреев, которых «выселят». Еврейские дети подвергались в школах издевательствам со стороны одноклассников, и многие учителя поощряли антисемитизм. Советское общество благополучно катилось к погромам.
Но смерть Сталина полностью изменила ситуацию. Дело врачей оказалось не нужным, а хороших специалистов в Главсанупре было не так уж много. Всех, кто выжил, выпустили и реабилитировали.
Но уже 4 апреля 1953 года в «Правде» появилось опровержение ранее напечатанной информации об «отравителях», а также информация об отмене указа о награждении Тимашук. 6 апреля «Правда» печатает передовую о следствии по делу врачей, которым руководил Рюмин: «Презренные авантюристы типа Рюмина сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма, глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды». Так закончилась эпопея с «врачами-отравителями», а их реабилитацией Берия начал свою игру в доброго царя, пытаясь добраться до вершин кремлевской власти.
ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ «ПО ЯДАМ»
«Генерал: Вот вам портативная рация, в кончике зонта – яд. Вот коронка с ядом, вот перстень с ядом, вот просто чистый яд в бутылочке из-под шампуня. На всякий случай будете писать донесения невидимыми чернилами, они тоже ядовиты».
М. Любимов. «Легенда о легенде»СПЕЦЫ И СПЕЦЛАБОРАТОРИИ
Когда в 1940-е годы было организовано 4-е Управление НКВД СССР, ему был передан 4-й Специальный Отдел НКВД СССР. Он занимался изысканиями и изобретениями диверсионной техники, имел отделения токсикологии и биологии, занимавшиеся изучением и исследованиями всевозможных ядов. История его создания относится к 1930-м годам. Когда Ягода и его «чемоданчик» сгинули во время «больших московских» процессов, эстафету создания и использования ядов подхватил «железный нарком» Ежов. Именно при нем в 1937–1938 годах был образован 4-й Спецотдел как отдельное подразделение. Руководил Отделом сначала Анохин, затем Лапшин, а с 1939 года – полковник Филимонов. При Ежове жертвами спецотдела не раз становились и сами наркомвнудельцы. Так, в 1937 году был отравлен один из руководителей НКВД Слуцкий (ему подсыпали яд в стакан с чаем), другому генералу специальным отравляющим составом опрыскали шторы в служебном кабинете.
Отделения токсикологии и биологии работали по планам и темам, утверждаемым Берией и его замом Меркуловым. Работой по бериевским планам непосредственно занимались: начальник отдела Филимонов – фармаколог, кандидат наук; начальник отделения Муромцев – доктор биологических наук; начальник отделения Майрановский – доктор медицинских наук. Эти работники непосредственно докладывали Берии и Меркулову, получали от них указания, отчитывались за свою работу.
Специалисты-токсикологи занимались и профилактикой покушений не только на вождя, но и на руководство МГБ. Как-то на имя министра МГБ Меркулова пришел из-за границы странный пакет, в котором оказался какой-то порошок (сразу вспоминается паника в США по поводу «сибирки»). Все насторожились. Не диверсия ли какая? Может, порошок ядовитый. Отправили на экспертизу химикам Майрановского. Те установили, что порошок безвреден, дали его химическую формулу, но установить, что это за субстанция, так и не смогли. Случайно министр поделился возникшей проблемой в домашнем кругу. И тут тайна порошка разъяснилась. Жена Меркулова, волнуясь, сообщила, что эта персидская хна, которую ей пообещал прислать посол Ирана.
4-й Спецотдел не имел особых проблем ни до мая 1946 года, когда был назначен новый министр государственной безопасности СССР Абакумов, ни после. «Новая метла» прикрыла филиал 4-го Спецотдела, так называемую Специальную лабораторию при коменданте НКВД СССР. Разработкой ядов в ней занимались Муромцев и Майрановский, а курировал комендант НКВД, генерал-майор Блохин. Причем, эта спецлаборатория считалась важнее Спецотдела, а их конкуренция не шла на пользу дела, новых ядов было создано мало. Абакумов восстановил полную самостоятельность Спецотдела Филимонова, ликвидировав комендантскую спецлабораторию. Получив новые возможности, 4-й Спецотдел развернул широкую работу. Непосредственно изготовлением ядов занялась наследница «спецкабинета» и «спецкамеры» – спецлаборатория № 12 Института специальных и новых технологий КГБ, действовавшая в структуре Оперативно-технического управления.
В 1991 году, при Бакатине, спецлабораторию убрали из системы российского КГБ под прикрытие профильного института. Но контроль за ее работой по-прежнему в руках спецслужбы.
«ПТИЧКУ ЖАЛКО!»
Одновременно ядами занималось и 9-е Управление, которое охраняло партийных деятелей от возможных покушений, в т. ч. и с помощью ядов. Именно сотрудники «девятки» обучали египетских охранников, как защитить их президента Насера от покушений, в том числе и со стороны ЦРУ и Моссада. Египтяне хотели получить от советских друзей из КГБ специальную аппаратуру для обнаружения отравляющих веществ и были шокированы, когда им порекомендовали проверять помещения при помощи… птички в клетке. Если птичка погибнет – значит, и человеку находиться в этом помещении опасно. Египтяне никак не могли поверить в эффективность этого способа и все время спрашивали, нет ли более современных технологий. «Технологии, конечно, есть, но самая надежная – все равно птичка», – отвечали им коллеги из КГБ. Но технический прогресс не стоит на месте, и в XXI веке птичку все же заменили приборами. В наши дни Российская Федеральная служба охраны, берегущая тело президента, во время многочисленных поездок Владимира Путина по России и миру во всех резиденциях и гостиницах берет пробы воды (питьевая привозится с собой) и даже воздуха. А анализ на присутствие яда делается на месте в экспресс-лабораториях. В обязанности сотрудников ФСО входит и контроль за питанием президента. Правда, телохранителей не заставляют пробовать еду до того, как ее подадут на стол главы государства. Экспертиза продуктов для первых лиц уже давно проводится цивилизованно. Как конкретно, в ФСО не говорят, ссылаясь на секретные методики обеспечения безопасности.
УБИЙСТВО СВЯТОГО
Летом 2003 года тысячи людей из разных стран съехались в Ужгород, чтобы поклониться мощам святого Теодора Ромжи. Епископ украинской греко-католической церкви был канонизирован папой Иоанном Павлом II во время визита понтифика в Украину в июне 2001 года. История украинского святого мученика непосредственно связана с МГБ.
Теодор Ромжа в 33 года стал самым молодым владыкой УГКЦ. Родился он 14 апреля 1911 года, а епископская хиротония его была произведена 24 сентября 1944 года, накануне прихода советских войск. Вместе с другими пастырями униатов он не пошел на компромисс с вернувшимся в 1944 году на Западную Украину коммунистическим режимом и решительно выступал против ликвидации УГКЦ и объединения ее с послушной Сталину Российской православной церковью. Как Сталин ни соблазнял клир УГКЦ «ЗИСами» и мирскими благами, подавляющее большинство духовенства не поддалось. Поэтому наиболее стойких было решено уничтожить. В списке вместе с Йосипом Слипым был и Ромжа.
27 октября 1947 года телега, в которой священнослужитель возвращался из села Лавок Мукачевского района домой после архиерейской литургии, была протаранена армейским «студебеккером». Но Теодор Ромжа и несколько его спутников остались живы. Солдаты, выскочившие из машины, избили епископа и его спутников до потери сознания. Ромжа попал в районную больницу. Оказанная ему медицинская помощь была своевременной, и он пошел на поправку.