«…Элизабет красила ногти на руках и ногах алым лаком, обильно поливала себя туалетной водой, носила огромные серьги и наряжалась в пышные юбки и «крестьянские» блузки с глубоким вырезом. Она по осиному перетягивала талию и всегда стояла прямо, выпячивая вперед грудь, словно предлагая миру два огромных кома свежевзбитых сливок.
«Мне постоянно приходилось следить за Элизабет, когда она наряжалась в эти свои съезжающие с плеча блузки, – вспоминала Анна Штраус. – Дело в том, что она сделала для себя открытие, какое внимание оказывают ей, когда она приходит в этих блузках, и, сделав это открытие, пустилась во все тяжкие. Элизабет с радостью делала из себя за ленчем объект всеобщего ухаживания, а в заключение, стянув пониже с плеч свою блузку, любила продефилировать через всю столовую – из конца в конец, – явно выставляя себя на всеобщее обозрение. Как только мне подворачивалась такая возможность, я тотчас подтягивала ей эти плечи повыше, но она, случалось, успевала ускользнуть от меня».
Сара палец о палец не ударила, чтобы пресечь попытки дочери казаться старше своих лет. По правде говоря, она, наоборот, поощряла это стремление, раньше времени выталкивая дочь во взрослую жизнь.
«Я хорошо помню то время, когда Элизабет было всего тринадцать лет, и она отправилась в Вашингтон, чтобы вместе с миссис Трумэн в Белом Доме начать «Марш десяти центов», – вспоминает одна из ее знакомых. – Сара нарядила девочку в черное бархатное платье, белую шубку и нейлоновые чулки без шва. Разумеется, сама Сара красовалась в нарядах, более приличествующих инженю, но зато Элизабет у нее смотрелась скорее как девица легкого поведения, из числа тех, что играла Джоан Кроуфорд».
О своем периоде влюбленности Элиз вспоминала: «В то время я много читала, писала маслом, рисовала… Как мне кажется, все это помогало мне убежать от действительности…»
Биограф Китти Келли рассказывает:
«Честолюбивой матери также хотелось, во что бы то ни стало, соблюсти приличия, и именно здесь молодой лейтенант совершил самую непростительную ошибку.
«Глен заявился на официальный обед к Говарду Янгу в спортивной майке и армейских брюках, – вспоминал Фрэнк Фаррел. – Для Сары это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Разумеется, она не из тех, кто постоянно говорит о хороших манерах. Самым главным пунктиком в жизни является Христианское Познание и ее хронические запоры, и то и другое она может обсуждать бесконечно».
Глен Дэйвис покинул Флориду, увозя с собой обручальное кольцо, которое он купил для Элизабет, оставив ей золотой футбольный мячик, который она проносила целых семь месяцев.
«Как мне кажется, я просто обязана его вернуть, – заявила Элизабет репортеру. – Но Глен сказал, что я могу оставить его себе».
Кроме того, Элизабет оставила себе ожерелье из шестидесяти девяти искусственно выращенных и подобранных по размеру жемчужин.
«Лиз позвонила мне через несколько недель и попросила: «Будь добр, сделай мне последнее одолжение. Пойдем со мной на вручение «Оскаров», – вспоминал Дэйвис. – Но я не стал продолжать свои ухаживания. После этого мы больше не встречались».
Вскоре после церемонии вручения наград, пресс-отдел «МГМ» выступил с заявлением о том, что всеамериканский герой футбола и самая красивая в мире девушка-подросток расстались».