Минеральный секретарь
Начал генсек с антиалкогольной кампании.
Да, пили много. Но – не катастрофично! На тот момент в СССР среднегодовое потребление «абсолютного алкоголя» было 8,7 л, во Франции – 15,8 л[109]. Французы пили чуть не вдвое больше!
7 мая 1985-го ЦК принял постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Резко, за три года, вдвое уменьшили производство всех спиртных напитков. А ведь, как ни цинично звучит, торговля выпивкой укрепляет казну! Этот источник бюджета Горбачев перекрыл…
Каков итог? «Антиалкогольная кампания обошлась стране в 100 миллиардов рублей»[110]. Цифры в разных источниках варьируются, но везде они ОЧЕНЬ большие. Рубль тогда весил не то что нынче…
Второе: томясь в винных очередях, мужики материли власть. Раздуть недовольство – отличный результат для разрушителей!
Однако это полбеды.
Главное: запретный плод сладок. Запрет – лучшая реклама! В народ вбросили стишки типа:
«Все равно мы пить не бросим. Пить не бросим! Не бросим!!!»
А поскольку продажи качественного алкоголя резко упали, то на выручку пришли парфюмерия, бытовая химия, самогон, которые гробили людей гарантированно и быстро. Вдобавок самогонщики пополнили теневую экономику. Пить-то меньше не стали – значит, эти 100 миллиардов переместились из казны туда…
Помните цель англосаксов: захват Хартленда, для чего нужно истребить туземцев (то есть нас)?
Горбачев начал выполнять задание.
Гласность
– Читатель, хотите знать правду?
– Конечно!
– Ну что ж… Правда в том, что у вас родинка. Извините, но выглядит она так себе. Если быть откровенным, вы из-за нее кошмарный урод. Как земля носит такое чудище?! Кроме того, родинки иногда воспаляются. Один шаг до онкологии. Да вы раком больны, урод мерзкий! Вы уже труп!!
Так действовала горбачевская «гласность». Реальный недостаток всячески обсасывался, раздувался, преувеличивался. И симпатичная родинка превращалась в монстра. «Началось безудержное и бесконтрольное словоблудие, мазохистское саморазоблачение, оплевывание всех святынь советской истории, очернение советской реальности»[111].
Информация формирует мироощущение. Если воспевать убийства, несчастья, катастрофы, то это войдет у народа в привычку. Что и произошло в 1990-х: все рушилось, стрельба на улице перестала удивлять, люди вымирали миллионами. Спасибо гласности за это!
Кроме того, правда фильтровалась. Полправды, полвранья. Например, изобиловала чернуха, светлые новости исчезли. Неужто в стране не происходило ничего хорошего?! Полно было хорошего, но мы об этом не знали.
Отовсюду полезла чернуха о прошлом: аресты! Расстрелы! ГУЛАГ!
Правда это? Конечно.
Однако молчали о том, за что наказывали при Сталине (за разрушение России и пособничество врагу). И с какой целью (чтобы Гитлер не разбил). И сколько (количество «репрессированных» демократы завысили в сотни раз). Между тем правду о количестве Горбачев знал точно: КГБ хранил документы[112]. Генсек бесстыдно врал.
Десталинизацию начал распиаренный в январе 1987-го фильм Т. Абуладзе «Покаяние». Одновременно издали роман В. Дудинцева «Белые одежды», чуть позже тиснули «Детей Арбата» А. Рыбакова (где автор подло приписал Сталину фразочку «Нет человека – нет проблемы». Это Рыбаков сказал, а не вождь).
Зачем Горбачев оклеветал Сталина? Все просто: Иосиф Виссарионович – творец Державы. Для разрушения Державы нужно сначала опорочить ее творца.
Вторая полуправда: гласность воспевала капитализм – мол, колбасой зажремся! Но скрывала, что богаты лишь несколько капстран (за счет паразитизма на остальном мире), а большинство гораздо беднее Советского Союза. А некоторые экономисты уже в начале перестройки поняли, что она приведет к обнищанию народа и триумфу бандитов, но нам об этом почему-то не сообщили…
Идеологический уровень управления – самый верхний. Изменения на этом уровне происходят медленнее всего, зато их результаты неотвратимы (подробнее об уровнях в третьей части книги). На размывку мировоззрения и ушли шесть горбачевских лет.
Демократизация
Мы знали, что демократия – это у нас. В партии и комсомоле, по уставу, царил «демократический централизм». Подтверждаю: комсорга класса мы действительно выбирали. Даже меня однажды…
Хотел бы – проявил активность, и меня избрали бы секретарем всей школы; это вошло бы в характеристику и помогло продолжить карьеру в вузе – и постепенно стал бы комсомольским вожаком. А вступив в партию, дошел бы до серьезных управленческих должностей. Без блата и бабок! Это было реально достижимо, потому партия и называлась кузницей кадров.
Что это, как не демократия?
И вдруг – нате! – генсек сообщает, что у нас хрень собачья, а Нормальная Демократия где-то на Западе. И если мы сумеем к ней приобщиться, то будет нам счастье. А для этого нужна некая демократизация…
Поверили в это не все. Ходил анекдот:
– Знаешь, чем демократия отличается от демократизации? Тем же, чем канал от канализации.
Сей сакральный процесс иллюстрировал лично генсек: нырял в толпу, отвечал на срежиссированные спонтанные вопросы, шутки шутил. «Демократичная вы наша!» – говорил персонаж «Служебного романа»…
Это называется ПОПУЛИЗМ. Стихийные толпы наполовину состояли из чекистов, но кого это волнует? Телевизор-то транслировал народного трибуна на всю страну!
Демократизация росла, крепла и летом 1989-го разухабилась вовсю: грянула шахтерская забастовка. Горняки по всей стране стучали касками.
Да, под землей трудно и опасно. Но они получали одну из высших в стране зарплат! И чего требовали? Все тех же денег: «Вернуть размер северных и коэффициента, существовавших до 1 марта 1960 года (100 % и 1,8), и распространить их на весь прямой заработок».
«Производить оплату труда за все время пребывания в шахте (отметка «спуск» и «выезд»)».
«Валюту 25 %, полученную за реализацию на экспорт, предоставить в распоряжение СТК шахты».
«Установить продолжительность отпусков шахтерам – 60 дней».
И такой милый пункт: «Отменить вычеты алиментов из северных надбавок, если дети живут на юге».
Жадность, однако…
А вот и политические пункты: «Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность шахтам», то есть ввести частную собственность. И даже: «Отменить статью в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии»[113] – это уже попытка сокрушить строй. И Ельцина шахтеры поддержали в его мифической «борьбе» с Горбачевым, то есть в очередном акте развала страны.
Кто-то вдолбил им мыслишку, что буржуй-шахтовладелец будет платить больше, чем социалистическое государство. С какой стати?!
Ясное дело, на то и напоролись. Советский шахтер получал около 400 рублей в месяц[114] (при средней зарплате 160 рублей), нынешний получает 15 тысяч (средняя по стране – 26 тысяч[115]). Аварий стало больше. Мнение горняков сейчас никого не волнует; недоволен – увольняйся… Короче, забастовками шахтеры добились тяжкого ухудшения своей жизни. И не могли достичь ничего иного, круша социализм!
Не додумались бы они до этого, кто-то им подсказал. «Идеи сами по себе не заползают в головы людей. Они должны в эти головы вдалбливаться – методично, по определенным правилам, специальными людьми»[116]. И координация забастовок по всей стране стихийной не бывает, кто-то все это финансировал и направлял.
Этот акт демократии (как и большинство остальных) – обычная вражья спецоперация. А заодно организаторы изысканно плюнули в лицо Марксу: пролетарии требуют капитализма! Утрись, Карлуша…
«Демократизация» означала попросту разгром – экономики, морали, стабильности. Простых граждан ударила внезапная пустота магазинов. При Брежневе лишь провинция знала, что такое дефицит продуктов, в конце 1980-х это усвоил и Ленинград. Я свидетель.
Появились кооперативы, первый звоночек частной собственности. На их ларьках красовался квадратный логотип «крестики-нолики»: сверху буквы «ко», снизу «оп»; две «о» по диагонали. Товаров там было чуть больше, чем в истощенной госторговле, но цены зашкаливали. Я туда не ходил.
С кооператоров тянули дань бандиты, за это крышевали от других банд. Вымогательство назвали эффектным словечком «рэкет», оно просто манило этим заняться – и в новую профессию хлынули обнищавшие спортсмены. Милиция смотрела мимо. И анекдот появился: звонок в дверь, на пороге два амбала:
– Рэкетиров вызывали?
– Нет…
– Тогда с вас сто рублей за ложный вызов.
Вот запись из моего дневника (20 мая 1988 года, мне было семнадцать): «В стране бардак. Сахар переводят на карточки. Соли нет, спичек нет, мыла нет. Создают искусственный дефицит. Никто ничего не понимает. Все гниль, все болото, все г…о. Надо исправлять. Но что поделаешь, если вся система – болото? Если каждый человек с детсада до пенсии живет среди гнили?»
Вот так. Горбачевцы изгадили страну – и внушали нам, что так и было. Будто гниль не они принесли, а она изначально присуща советской системе. Будто «надо все менять»…
Я-то юн был. Но и взрослые повелись – вот что досадно!
Каша в головах клубилась кромешная. Умнейший человек, математик И. Шафаревич понял в 1989 году: «Надо отказаться от удобной веры в то, что на Западе найдена идеальная форма хозяйства, а проблема только в том, как бы ее к нам пересадить: ведь именно на Западе и начался экологический кризис»[117]. (Дополню: и экономический тоже.)
Да! Хватит гнаться за буржуями, у нас свой путь!
Но одновременно он верил в сказки о «сталинском кошмаре», а Солженицына и Сахарова почитал святыми… Как это сочеталось?!
Кстати, о Сахарове. В 1989 году он предложил свою Конституцию Союза[118]. Меж красивыми словесами о правах, свободах и презумпции невиновности там прячется главное: «Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик».
Мило? Даже нынешнюю урезанную РФ раскромсать. «Другими республиками» должны были стать автономии (Башкирия, Карелия, Чечня, Татарстан и т. д.) Но и «республика Россия», по плану мужа Боннэр, не остается единой. Читаем дальше: «Россия разделена на четыре экономических района – Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь».
Ясно, куда метил? «Экономические районы» тоже станут республиками (а что их остановит?). Республика же, по Сахарову, «обладает полной экономической самостоятельностью… обладает правом прямых международных экономических контактов… имеет независимую от Центрального Правительства систему правоохранительных органов… может иметь республиканские Вооруженные силы… имеет право выхода из Союза».
Короче: республика – это другая страна. Конституция Сахарова требует развала СССР и даже РФ на множество кусков.
И об имуществе. «Количество принадлежащей одному лицу частной собственности ничем не ограничивается. Гарантируется неограниченное право наследования», – пишет экс-физик. То есть олигарх в одно рыло может хапнуть хоть все национальное достояние – и деткам передать.
Сахаров хотел убить Россию, чтобы и духа не осталось.
И этого субъекта нам всучали как «совесть нации»…
Военная измена
Еще Горбачев заявил, что холодную войну сменила разрядка – и стал односторонне разоружаться. По договору от 8 декабря 1987-го мы ликвидировали 1752 ракеты средней и меньшей дальности, а американцы – 859. Вдвое меньше! Вдобавок генсек истребил ракеты малой дальности «Ока», не упоминавшиеся в договоре.
Представьте: во дворе живет злобный гад. Всех задирает, у него бицепсы и кастет. Но вас не трогает, потому что вы носите ломик.
И вдруг вы выходите с пустыми руками:
– Привет! Давай дружить!
Чего добьетесь? Правильно: он вам кости переломает. Ему-то нужна не дружба, а главенство! Помните Бжезинского? «Сохранение своей исключительной глобальной власти».
Разоружаться – кретинизм? Или измена?
Я даже гордился внезапным миролюбием вождя, приятелю-диссиденту доказывал: вот, Союз отказался от агрессивной политики! Не так мы плохи, как ты уверяешь!
Что взять с подростка…
Как Горби мотивировал сдачу оружия? Кричал, что военный бюджет непосилен, надо сокращать – иначе, дескать, экономика загнется.
Сколько же мы тратили на оборону? Вам интересно? А ЦРУ это было еще интереснее! И информации шпионы имели побольше, чем мы с вами… Так вот, по оценкам этого заведения, наши военные расходы постоянно уменьшались: 15 % от ВНП[119] в начале 1950-х, 10 % – в 1960-м, 6 % – в 1975-м.
Накануне перестройки – всего шесть процентов! (Цифры 1985 года я не нашел, но, скорее всего, она еще меньше.)
Эксперт В.В. Шлыков писал: «Э. Шеварднадзе заявил в мае 1988 г., что военные расходы СССР составляют 19 % от ВНП, в апреле 1990 г. М.С. Горбачев округлил эту цифру до 20 %. В конце 1991 г. начальник Генштаба В. Лобов объявил, что военные расходы СССР составляют одну треть и даже более от ВНП… Ни один из авторов вышеприведенных оценок никак их не обосновывал»[120].
Нам нагло и пошло врали, завышая цифру в несколько раз!
Ну а если б расходы и впрямь составляли треть бюджета (чего никогда не было)? Это все равно несравненно лучше, чем голод, разруха и унижение 1990-х!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.