Наука о социальной политике: методология, теория, проблемы российской практики. Том II. Становление - Борис Ракитский

© Ракитский Б.В., текст, 2017

© Институт перспектив и проблем страны, 2017

© ПРОБЕЛ-2000, 2017

В первом томе вся проблематика социальной политики представлена в виде энциклопедических статей, написанных до 2016 г. Понятно, что представлены не все нужные термины. Но логическая канва есть.

Во втором томе читателю предлагается ряд работ о социальной политике в той последовательности, как они писались. То есть за основу взята историческая канва формирования учения о социальной политике. При этом пришлось прибегнуть к самоограничению, а именно: печатать только избранные работы, а не все подряд. Иначе потребовался бы ещё один том, а то и два.

В качестве компенсации этого «отсечения» ряда работ предлагаю две меры:

– первая – обратиться к списку «Основные публикации Б.В.Ракитского, в которых отразилось формирование нового учения о социальной политике» (даётся в конце второго тома);

– вторая – обратиться к «Основным трудам» Г.Я.Ракитской, в которых опубликованы наши совместные с ней работы, не включённые в настоящий том.

К сожалению, пришлось отказаться от публикации в этом томе ряда политико-экономических работ и работ по политической проблематике. Они составляют единый контекст с работами по социальной политике как таковой. Несколько успокаивает, что этот «большой контекст» присутствует и в самих социально-политических разработках. Но всё же…

Если когда-нибудь историки наук об обществе и о человеке в обществе заинтересуются перепетиями становления науки о социальной политике, они упомянутому «большому контексту» должны будут уделить надлежащее внимание. Сейчас же я обращаюсь не к историкам, а к современникам с надеждой, что они вникнут в существо нового учения.

Необходимость этого направления исследований проистекает из обязанностей Госкомтруда СССР участвовать в разработке совокупности мероприятий плановых программ социального развития и повышения уровня жизни. Если важнейшие показатели этого раздела планов формируются преимущественно в целом для населения и реже для очень крупных социальных групп, то конкретные мероприятия (особенно в условиях снижения темпов экономического роста) должны быть по возможности более адресными, то есть разрабатываться и осуществляться применительно к нуждам и, говоря словами К.Маркса, «жизненным притязаниям» определённых общественных групп.

Такой подход открывает, во-первых, дополнительные возможности более эффективного использования материальных средств, имеющихся в распоряжении государства для повышения уровня жизни народа. Повышение эффекта обеспечивается большей целенаправленностью расходов, более тщательным обоснованием намечающихся мероприятий и более точной оценкой степени насущности тех или иных потребностей у конкретных общественных групп. Обеспечивается тем самым дифференцированный подход к проблемам распределения благ. Дополнительные возможности улучшения жизни, труда и быта людей при дифференцированном подходе возникают ещё и потому, что средствами улучшения оказываются не только доходы и материальные блага, но и изменения некоторых из сложившихся общественных форм жизнедеятельности. Изучив реальные жизненные притязания различных общественных групп, мы, вполне вероятно, обнаружим, что имеются какие-то нужды, неудовлетворённость которых коренится не в отсутствии или ограниченности ресурсов, а в устарелости тех или иных порядков, сложившихся в обществе и закреплённых правовыми или административными нормами. Изменив эти порядки, мы создадим возможности реального улучшения условий жизни тех или иных групп населения. Примером таких мер, не требующих дополнительных средств, но существенных для населения, могут быть из числа проведённых в 60-е и 70-е годы: поощрение надомничества работающих матерей, разрешение им работать неполный рабочий день, допущение гибких режимов рабочего дня, разрешение оказывать помощь в ведении личного подсобного хозяйства и т. д. Крайне важно при подготовке подобных мер оценить их действительную нужность, значимость для тех или иных общественных групп.

Повышение степени дифференцированности государственных мероприятий по росту уровня жизни невозможно без научных представлений и оценок существенных характеристик социально-экономического положения разных общественных групп. Без таких оценок и представлений невозможно определить и социально-экономический эффект проведённых мероприятий. Повышение роли социального аспекта народнохозяйственных планов и планов социального развития порождает и задачу развития методов постановки плановых заданий и оценки их выполнения. Социологи активно обсуждают предложения об использовании в планах и в учёте их выполнения не только показателей, но и социальных индикаторов, позволяющих отслеживать ход процесса и его результаты.

В НИИтруда важность изучения социально-экономического положения и интересов важнейших общественных групп осознана и не подвергается сомнению. Однако исследования в этом направлении разворачиваются, как мне кажется, недостаточно быстро и без необходимой увязки друг с другом. Для ускорения этой работы целесообразно было бы, на мой взгляд, разработать общую долговременную программу исследования названной проблемы с тем, чтобы на её основе можно было бы строить организацию последовательной системной разработки с использованием внутриинститутского и межинститутского разделения научного труда.

Искренне признателен за высокую честь выступить экспертом на первом этапе подготовки конференции. Излагаю своё представление о приоритетных философских проблемах ускорения социально-экономического развития советского общества, о целях, направлениях и задачах их исследования и решения.

ЦК КПСС доложил XXVII съезду партии о том, что «в жизни общества начали проступать застойные явления»[1]. Съезд постановил: «В этих условиях важнейшая общепартийная, общегосударственная задача состоит в том, чтобы в короткие сроки решительно и до конца преодолеть неблагоприятные тенденции в развитии экономики, придать ей высокий динамизм, открыть простор подлинно революционным преобразованиям, включить в эти процессы широкие слои трудящихся»[2].

Вывод о революционном характере назревших и предстоящих преобразований означает установку на радикальность подходов, а применительно к задачам философии и всего обществоведения – установку на познание корней, сущности, причин происходившего, происходящего и намечаемых перемен. Философские проблемы ускорения социально-экономического развития современного советского общества – это прежде всего и в основном проблемы идеологического обеспечения на научной основе всесторонней перестройки деятельности общества, притом перестройки, равнозначной социальной революции.

Теория социальной революции в обществах, подобных существующему в СССР, еще не разработана. Она должна быть разработана. Предлагаю воспринять философские проблемы ускорения социально-экономического развития советского общества как философские проблемы разработки теории социальной революции в обществах современного советского типа.

Подлинно революционные преобразования должны охватить реальное бытие общества, коренным образом изменить течение производственных, политических, духовных и нравственных процессов. Если ставится задача подготовки и осуществления этих преобразований планомерно, да ещё и с включением в эти процессы широких слоев трудящихся (а она ставится XXVII съездом КПСС именно так), то требуется теория предстоящих преобразований, то есть подлинно революционное преобразование самой теории общественного развития. Для марксиста-ленинца является азбукой, что революционное преобразование теории и практики есть чрево и поприще революционного переворота в методологии.

Итак, фиксируем три сферы и три составные части революционных преобразований, составляющих ускорение социально-экономического развития советского общества:

– революционные преобразования общественной практики, то есть производственных, политических, духовных и нравственных процессов;

– революционные преобразования теории общественного развития;

– революционный переворот в методологии.

Анализ процессов производства, политики, духовной жизни и нравственности современного советского общества позволяет выделить совокупность остро обозначившихся проблем. Из них в первую очередь можно было бы назвать такие наиболее актуальные и уже отмеченные в партийных документах и научной литературе:

1) отсутствие должной целенаправленности общественного развития;

2) отсутствие должной подчинённости развития производительных сил социальным целям, гуманистическим целям социализма;

3) незащищённость человека от деспотизма современной техники (тенденция к такому деспотизму усиливается с ускорением научно-технического прогресса при недостаточной гуманизации производства);

4) бюрократизация управления:

5) пассивность трудящихся, формальный характер их участия в управлении производством и в общественной жизни;

6) обеднение духовной жизни, снижение высоты субъективно осознанных и усвоенных целей, ради которых живёт и трудится человек, сужение горизонта развития личности;

7) недостаточный уровень нравственности, распространение иждивенчества и социальной инфантильности, люмпенизация части населения и возрастание хунвейбиновских настроений;

8) нарушения принципов социалистической справедливости, законности и морали, приобретающие тенденцию к распространению.

Все эти тревожные проблемы были обозначены на XXVII съезде КПСС и в ходе предсъездовских обсуждений. Как раз они-то и составляют те застойные явления, которые начали проступать в жизни общества.

Разумеется, каждое из застойных явлений, каждая негативная тенденция имеет свою специфическую непосредственную причину (или причины), и можно найти эту причину, вскрыть совокупность факторов, сформировавших застой, замедление, неблагоприятную ситуацию или тенденцию. Вместе с тем правомерно предположить, что конкретные причины и факторы имеют общий корень, составляют систему, что имеются определённые глубинные причины нежелательных явлений и неприемлемых, разрушительных для социализма тенденций.

Найти глубинные причины застойных явлений, устойчивых неблагоприятных тенденций, а не останавливаться на стадии обозначения этих явлений и тенденций как негативных – такова, на наш взгляд, логика XXVII съезда КПСС. Во всяком случае, такие постановки имели место на съезде. «Хочу откровенно высказать беспокойство по ряду вопросов, – сказал на съезде кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Б.Н.Ельцин. – Много возникает «почему». Почему из съезда в съезд мы поднимаем ряд одних и тех же проблем? Почему в нашем партийном лексиконе появилось явно чуждое слово «застой»? Почему столько лет нам не удаётся вырвать из нашей жизни корни бюрократизма, социальной несправедливости, злоупотреблений? Почему даже сейчас требование радикальных перемен вязнет в инертном слое приспособленцев с партийными билетом?» («Правда», 27 февраля 1986 г.)

Глубинные причины застойности и негативных тенденций оказались на долгое время скрытыми от внимания партии и народа. Произошло это потому, что начатая XX и продолженная XXII съездом КПСС линия на восстановление ленинских норм общественной жизни не была доведена до теоретических и политических обобщений, до глубокой научной оценки послеленинского этапа в развитии страны.

Напомним некоторые из сделанных партией в 1956–1961 гг. оценок.

Начиная с 30-х годов имели место «ограничения демократии», их стали «возводить в норму внутрипартийной и государственной жизни, грубо попирая ленинские принципы руководства». Были допущены «грубейшие нарушения социалистической законности и массовые репрессии», «беззакония и произвол», «злоупотребления властью», «серьёзные нарушения ленинских заветов»[3].

Несмотря на столь существенные извращения коренных устоев социалистического общества «было бы грубой ошибкой… делать выводы о каких-то изменениях в общественном строе СССР». «Несмотря на все зло, которое причинил культ личности Сталина партии и народу, он не мог изменить и не изменил природы нашего общественного строя. Никакой культ личности не мог изменить природу социалистического государства, имеющего в своей основе общественную собственность на средства производства, союз рабочего класса с крестьянством и дружбу народов, хотя этот культ и нанёс серьёзный ущерб развитию социалистического демократизма, подъёму творческой инициативы миллионов»[4].

Сейчас, через 30 лет, марксистско-ленинская наука располагает материалом о влиянии маоизма на общественную жизнь Китая, материалом о полпотовщине в Кампучии. Назрел вопрос о более глубоком изучении вопроса о том, как влияют грубые попрания ленинских принципов руководства на общественный строй. Мы решительно отказываемся высказывать на этот счет какие-либо суждения или гипотезы, мы просто ставим этот вопрос в ряд остро актуальных проблем исторического материализма.

Будем рассуждать строго в рамках официальных партийных формулировок. Констатировано в партийных решениях, что в 30-40-е годы в СССР бы нанесен «серьёзный ущерб развитию социалистического демократизма, подъёму творческой инициативы миллионов»[5]. Это делает обоснованным использовать то понятие деформации, которое применил Е.К.Лигачев («Правда», 21 ноября 1985 г.).

Глубинная причина застойных явлений и негативных тенденций – наличие деформации социализма. Магистральная линия устранения этой причины – выход нашего общества из деформации, возникшей в 30–40-е годы, выход из неё на основе демократизации, восстановления на деле ленинских принципов руководства обществом.

О демократизации, самоуправлении говорится много. Но следует различать две концепции демократизации, развития самоуправления. Одна предлагает нам компромисс между бюрократизмом и развитием инициативы снизу. Активизация масс мыслится при этом в формах и в рамках, безопасных для бюрократизма, а то и подпитывающих, поддерживающих бюрократизм. При этом большим подспорьем такого манёвра противников демократизации оказывается умолчание о существе имеющейся деформации социализма, трактовка этой деформации как закономерных конкретно-исторических форм социализма, как реального социализма.

Другая концепция демократизации состоит в обосновании необходимости «открыть простор подлинно революционным преобразованиям, включить в эти процессы широкие слои трудящихся»[6]. Революционный характер подлинной демократизации состоит в переходе от системы социально-политических и социально-экономических форм и методов управления, в которой управляющие и управляемые оказались противопоставленными друг другу, к демократическому централизму суть которого – в единстве интересов и действий управляющих и управляемых. То есть речь должна идти о восстановлении на деле и в полном объеме ленинских принципов руководства обществом.