Опыт ряда стран, в том числе и СССР в 1988–1990 гг. подтверждает это. Ведь совсем не случайно все нити политической активности сошлись в СССР в 1989 г. на отмене статьи 6 Конституции, то сеть на вопросе о единовластии КПСС в обществе.
Если устранение конституционного оформления монополии КПСС на государственную власть получит развитие в реальной демократизации политической жизни, путь к мирному развитию перестройки будет открыт. Сейчас требуется создание массовых политических партий и движений, способных представить и отстаивать интересы формирующихся классов общества. Крайне желательно также создание параллельных властных структур, способных подготавливать опыт народа в управлении делами общества. Надо помнить, что мирная революция всегда проходит стадию двоевластия.
Сейчас можно лишь гипотетически обозначить основные социальные силы дальнейшего перехода от тоталитаризма к демократическому обществу. Отметим среди них:
а) рабочее демократическое движение. Это большая сила, активность которой является гарантом мирного хода перестройки;
б) народно-освободительные движения. При мирном, то есть достаточно благоприятном развитии революции такие движения становятся её мощным фактором. Напротив, блокирование мирного развития революции усиливает националистические моменты в народно-освободительных движениях;
в) общедемократическое народное движение на базе ясно осознанных интересов и политической организованности разных социальных групп;
г) реакционное движение сил, защищающих имперский характер Союза ССР, тоталитаризм, монополию на власть одной партии.
Повторяю, мы живем в кастовом обществе, а переходим к классовому. Разграничить социальные силы переходного периода как по прежним кастам, так и по будущим классам невозможно. Переходный характер общества и его структуры заставляет мыслить о социальных силах общества не категориями «каста» или «класс», а категорией «движение». Как только революция развернется и достигнет исторического перевала, станут различимыми и более или менее устойчивыми будущие классовые деления.
Стратегическая программа перехода и последовательность действийСамые большие сложности перехода от тоталитаризма к демократическому обществу возникли и возникают в СССР потому, что командно-карательная система власти не желает освобождать историческую сцену, затрудняет нарождение нового, мимикрирует под новое. Главный вопрос – расчистка пути новому в экономике, культуре, нравственности посредством кардинального изменения типа власти, посредством перехода власти к народу.
Пока не возникнет народовластие, будет вновь и вновь повторяться провал одной экономической программы за другой. Только правительство, пользующееся доверием народа, способно осуществить действенные меры по выходу страны из кризиса, в том числе и экономического.
Такая принципиальная констатация не исключает возможности готовить и обсуждать экономические программы оздоровления. Если не ошибаюсь, весной 1990 г. правительство в срочном порядке приступило к разработке программы форсированного введения рыночной экономики. До этого была программа, утвержденная II Съездом народных депутатов СССР, а еще раньше – программа, созданная в 1987–1988 гг., начиная от закона о предприятии и кончая законами о кооперации, об индивидуальной трудовой деятельности и рядом других.
Вопрос об общей концепции реформы – один из наиболее сложных и актуальных. Нередко высказываются сомнения насчет того, есть ли у нас вообще общая концепция радикальных преобразований. По-видимому, такие сомнения вызваны мнением, что концепция представляет собой некий писаный и утвержденный проект, а то и с приложениями сетевого графика мер, с проектным заданием для каждой меры и т. д. Но новое состояние механизма хозяйствования нельзя спроектировать наподобие обычного механизма. Метафорическое (через термин «механизм») изображение системы организационно-экономических отношений не должно вводить в заблуждение.
Мне думается, что неправильно требовать и сколько-нибудь детализированного описания будущего состояния этих отношений. Не надо забывать, что новое состояние общественных отношений (в том числе их составной части – организационно-экономических отношений, или же хозяйственного механизма) складывается как результат живого творчества народа. Заранее этот результат невозможно спроектировать, в особенности детально. Но направления перемен можно и предвидеть, и обосновать как цель. В этом случае концепция перемен (особенно если это радикальные перемены) приобретает вид совокупности взаимоувязанных сдвигов, дающих в итоге новое качество. Само это новое качество может быть строго определено не детальными, а сущностными характеристиками. Помимо этого концепция радикальных преобразований предполагает и определение социальных сил, призванных и способных осуществить такие преобразования.
К 1987–1988 гг. сложилась достаточно убедительная и полная система представлений о направлениях и принципиальных мерах радикальных реформ экономической и политической систем. Осенью 1989 г. правительство выдвинуло концепцию «углубления реформы» и мер по оздоровлению экономики. Преемственность новой концепции с первоначальной не очевидна, требуется экспертиза на предмет их взаимосоответствия. Есть основание предположить существенное несоответствие новых подходов тем, которые были провозглашены в 1987–1988 гг.
Полагаю, что концепция 1987–1988 гг. не требует пересмотра по существу, что ее развитие должно происходить без отступления от основных принципов. В этой концепции (хотя и она не без недостатков) определено новое качество, которого требуется достичь в итоге перестройки. Это слом командно-карательной системы управления, замена ее демократическим централизмом[13].
Этот общий стержень преобразований объединяет кардинальные перемены по важнейшим сферам и функциям хозяйственного руководства. Среди них перераспределение функций между уровнями управления; укрепление единого государственною руководства в области целеполагания, прогнозирования, перспективного планирования и комплексного целевого программирования; расширение хозяйственной самостоятельности и круга компетенций каждого из уровней и звеньев управления; развертывание социалистического рынка, более полное использование регулирующих потенций товарно-денежных отношений, развертывание эффективного разнообразия форм хозяйствования; реформа финансовых взаимоотношений хозяйственных звеньев с государством (с обществом); усиление экономического стимулирования и т. д. Органическая увязка реформ экономической и политической систем происходит в виде всесторонней и последовательной демократизации как хозяйственной жизни, так и всего общества.
К сожалению, промедление с демонтажом сталинистской системы, с демократизацией обусловило ряд принципиальных ошибок и факторов, сразу же блокировавших экономически грамотную программу 1987–1988 гг. Уже в момент разработки программы была выдвинута концепция – «начать с предприятия», или, другими словами, концепция предприятия как основного звена, за которое надо всеми силами ухватиться на начальном этапе экономической реформы, чтобы успешно осуществить всю реформу. Я пришел к выводу, что эта концепция ошибочна, не способствует успеху реформы, неверно определяет приоритетность задач в перестройке хозяйственного механизма.
Лозунг «начать с предприятия» очень выигрышен в социально-психологическом плане. Действительно, сразу создается впечатление, что взяли быка за рога, что дело делается в самом эпицентре столкновения всех интересов – в конкретных трудовых коллективах, в производящих звеньях. Однако очень скоро неизбежно выясняется, что предоставленные предприятию права и свободы в законе записаны, а в жизни нереализуемы, что новые правила хозяйствования выглядят маниловщиной перед десятилетиями отлаженной, почти монолитной привычной практической системой. Закон СССР «О государственном предприятии (объединении)» был введен в действие в 1988 г. и почти сразу же обнаружилось, что действовать в хозяйстве по этому закону практически невозможно. Оказалась неготовой система организационных отношений, органов управления и институтов общества.
Хозяйствующее звено – то общественное пространство, на котором основной массив организационно-экономических отношений выходит наружу в максимально конкретных формах, в сложнейших и притом весьма изменчивых комбинациях. Здесь разнообразие максимально, здесь поверхность экономической жизни. Однако было принято решение зарегулировать в первую очередь это пространство, это звено. Сказались, видимо, добрые намерения создать целостную модель хозяйственного механизма. Сказалось и то, что для центральных органов управления самым привычным делом было решение конкретных вопросов работы предприятий (то, что называют ещё мелочной опекой).
Однако смоделировать конкретное можно, лишь уйдя от конкретности, упростив представления до сущности, оперируя содержательными абстракциями. Так выходит, что смоделировать работу предприятия – это значит разложить эту работу на функции и на устойчивые комбинации функций, типизировать их, найти формы реализации в масштабах народного хозяйства. Но это значит, если вдуматься, выработать структуру функций управления народным хозяйством и организационную схему распределения (комбинации) функций по уровням управления, типам хозяйствующих звеньев.
Но составители закона о предприятии пошли иным, испытанным путем – составили свод деклараций о правах предприятий, соединив с инструктивным материалом. Предполагалось, что начав действовать по этому закону, предприятие даст мощный импульс переменам по всей надстройке над собою. Так бы, может быть, и случилось, если бы по закону 1987 г. предприятие могло начать полноценно действовать. Увы, даже те импульсы, которые пошли от предприятий, не были восприняты всей системой органов управления. Дело приостановилось в положении, очень близком к исходному.
Почему же так получилось? Потому что закон о предприятии 1987 г. – образец доперестроечного мышления (в смысле подходов, методологии разработки). В самом деле, как шла мысль? Наверное так (и примеры тому можно найти в публикациях): 1) экономика – решающий фактор, перестроим экономику – перестроим и все общество; 2) предприятие – основное звено хозяйства; 3) производительные силы, производство имеют примат в обществе, развитие производства вызывает цепную реакцию прогрессивных изменений; давайте начнем с перестройки на производстве – и всем придётся подравнивать свой шаг под перестроившееся производство; 4) демократия – хорошо, но прежде чем заниматься политикой, человек должен есть, пить и одеваться, производить, распределять, обменивать, потреблять. Давайте наладим экономику – и тогда демократия примет не форму разглагольствований на митингах, а форму полезной активности на производстве прежде всего, а кроме того и в обществе; 5) пока человек не станет хозяином в своем цехе, на своем заводе, как он может стать хозяином страны? Не надо громких слов о демократии вообще, начните с хозяйского отношения к своему рабочему месту, с бригадного хозрасчета, подряда, с самоуправления в своем коллективе, с выборности своего руководителя. И так далее.
Есть разные формулировки, определяющие суть такого хода мысли, подобной методологии. По-житейски просто сказал Ф.Энгельс: иногда придают «больше значения экономической стороне, чем это следует»[14]. Грубопрямолинейная наука вешает ярлыки «экономического материализма», «экономического детерминизма». Будем избегать ярлыков – они обижают. Обратим лучше внимание на то, что в приведенном способе рассуждений политика всегда оказывается следствием, а экономика причиной. В жизни так не бывает: они взаимодействуют и определяют друг друга, притом не только в порядке обратного, но и в порядке прямого влияния. В этом-то вся суть диалектического и исторического материализма. Жаль, что мы практически утратили эту методологию.
Концепция «начать с предприятия» породила узаконенную модель государственного предприятия. Разнообразие форм свелось к двум моделям хозрасчета. Почти сразу выявилось, что это ничтожно узкий выбор, а главное, – все нарождающиеся инициативные формы хозяйствования оказались обреченными появляться не иначе, как незаконнорожденными. Хорошенькая оказалась гарантия для инициативы! Впрочем, инициатива инициативе рознь. Одна инициатива (законопослушная) либо заглохла, либо пошла на поклон в парторганы (за поддержкой), в хозяйственные и советские органы (за разрешением). Тем самым инициатива не ломала старые порядки, а закрепляла их. Другого рода инициатива воспользовалась неурегулированностью тех или иных отношений и откровенно приступила к экономическому разбою, самоуправству. Тут уж власти стали прибегать к пресечению не по закону, а по своему усмотрению.
Вывод: приоритетная задача (основное звено цепи) оказалась выбрана неверно. Сосредоточение основного внимания на предприятии увело из поля зрения кардинальные проблемы преобразования общества в целом, без чего существенно изменить условия деятельности любого звена и их совокупности просто невозможно, нереально. Предприятие было поставлено в условия, когда оно должно было впредь до осуществления политической реформы бороться со всей старой по существу системой управления, да еще и поддерживаемой прежней недемократической политической системой. Это парализовало ход экономической реформы в самом начале. Была повторена ошибка реформы 1966–1968 гг., когда также начали с предприятий (воссоздание министерств – не в счет, это была воссоздана антиреформенная сила). В итоге дальше предприятий и не двинулись. Тогда, правда, здорово выручил энтузиазм заводчан. Сейчас реформа сколько-нибудь широкого энтузиазма не вызвала.
Таковы мои доводы в пользу утверждения, что главная причина неудач хозяйственного реформирования остается той же, что и 25 лет назад: разъединенность экономики и политики, неумение видеть их взаимоувязанность, неумение и нежелание наладить эффективное политическое сопровождение хозяйственной реформы – последовательную и уверенную десталинизацию, демократизацию на деле, переход к народовластию.
«Начать с предприятия» – концепция неверная. Верная – «начать с государства». Мысль проста. Чтобы охватить все самое важное и не увязнуть в подробностях, не поставить ненужных ограничений, нужно принять решения о развитии и преобразовании хозяйства как целого. При этом, само собой разумеется, не забыть, что хозяйство – это лишь система средств для достижения целей общества. Поэтому цели и характер обновления общества должны быть взяты в расчет при реформировании хозяйства в целом. То есть начинать надо не со звена хозяйства, не это считать исходным пунктом реформы, а с изменения целообщественного масштаба. Наилучшим образом мы учтём это требование и со стороны задач экономической реформы, и со стороны ее связи с необходимыми политическими преобразованиями, если приоритетным делом будем считать реформу государства, начнём с государства.
Напомню, что характер государства воплощает в себе главное противоречие общества. В нашем обществе – это антагонистическая отчужденность народа от власти, а властей – от народа. Такая отчужденность пронизывает все сферы, экономику в том числе. Начиная с решения проблемы взаимного отчуждения народа и властей, мы начинаем с коренной проблемы предстоящей революции (перестройки) – оздоровление общего климата в обществе. Начиная с государства, с его переделывания, мы волей и неволей ставим в центр внимания стратегические вопросы и обсуждаем их в ракурсе социальных сил, реально способных изменить положение дел в обществе.
Определим круг ключевых проблем, которые нужно рассмотреть, если начинать от государства.
1. Становление народовластия. Существо власти. Собственность как власть в хозяйстве. Народ и человек как хозяева.
2. Общее направление выхода из кризиса. Реальность социалистического выбора. Целесообразна ли и возможна ли конвергенция нашего общества с капитализмом? Общенародность или многоукпадность? Многоукладность или разнообразие форм ведения социалистического хозяйства?
3. Социальная защищённость и социальная справедливость. Проблема доверия народа государству и правительству.