При чтении комментариев, поступивших от представителей первой группы, невольно на ум приходил образ доктора Фауста с его пламенной страстью к овладению истинным, до самой последней крупинки, знанием, за которое он был готов продать свою бессмертную душу дьяволу. Во всех откликах, поступивших от этой группы, явно присутствовала неутоленная жажда героя Гете.
Противоборствующая сторона, в отличие от любознательного доктора Фауста, заключившего сделку с Сатаной, даже не пыталась ставить вопрос «а почему, собственно, нельзя?». Эта группа слушателей явно не желала обращаться к «магии знания», чтобы «явившийся дух» открыл им «тайну бытия».
Один из участников форума, представитель этой группы, высказался так:
«Нельзя читать чужие письма! Почему? Да нипочему. Нельзя и все. Нельзя убивать! Почему? А нипочему. Нельзя и все. Нельзя никем жертвовать! Почему? А нипочему. Нельзя и все».
После ознакомления с категорически непримиримыми позициями дискутирующих сторон неизбежно возникал вопрос – откуда в одной группе наших современников взялась эта ярая убежденность в том, что для пытливого человеческого ума не должно существовать никаких запретов, что он имеет право и должен познать «все тайны мирозданья», на все вопросы найти рациональные ответы, диктуемые разумом и выгодой; а в другой группе наших же современников вдруг явно проступает непоколебимая вера в то, что есть в этой жизни святые, неприкосновенные понятия, своего рода табу, которые нельзя измерять в сугубо научных категориях «чистого разума», которые не подлежат никаким обсуждениям и которые, как неизменяемая, вечная данность, существуют сегодня и существовали всегда.
Мои поиски ответа на этот вопрос оказались недолгими, и вот он, перед вами.
Те скалы, на которых стояли спорщики, огромны, монолитны и неподвижны, и им не дано ни сойтись ни даже приблизиться друг к другу хотя бы чуть-чуть. Эти скалы представляют собой две непримиримые мировоззренческие системы, которые сложились на протяжении многих веков существования человеческого общества и которые лежат в основе большинства прошлых, нынешних и будущих проблем и конфликтов человечества.
Первая, старейшая из этих двух мировоззренческих систем, насчитывающая тысячелетия своего существования – это традиционная, или консервативная система, по которой жизнь каждого человека безоговорочно признается священным даром Создателя. Человек в этой системе является творением Бога, созданным по его образу и подобию. Эта система устанавливает незыблемые нравственные ценности, в том числе и неотъемлемое право любого человека на жизнь и счастье, которое может быть достигнуто только в результате постоянного духовного труда, согласного божьему Завету. Человек объявляется этой системой венцом творения, центром вселенной и только в нем самом, в совершенствовании его внутренней природы, его души, находится ключ к достижению счастья и гармонического развития всего человеческого общества. Традиционное мировоззрение требует неразрывности общества – с одной стороны, оно обязывает каждого члена общества непрерывно и индивидуально бороться с собственными слабостями и грехом, с другой стороны оно призывает всех членов общества ежедневными совместными усилиями стремиться к духовному совершенству, в добровольно-принудительном порядке увлекая за собой и заблудшие души.
Вторая мировоззренческая система – либеральная, насчитывает всего несколько сотен лет. Эта система утверждает исключительно материальную природу человека и видит в нем всего лишь одну из многочисленных форм жизни, существующих на земле. «Люди, как и их братья-животные – дети нашей матери-природы». Соответственно, ключ к решению всех проблем человека эта система видит в изучении и изменении окружающей его среды так и таким образом, чтобы он смог полностью реализовать данные ему природой индивидуальные силы и возможности для обеспечения себя комфортными условиями обитания. Точно также с рациональной точки зрения либерализмом рассматривается и само сообщество людей. Поэтому либеральная система, как правило, обращается к человеку индивидуально, имея в виду то обстоятельство, что разные люди изначально наделены природой разными способностями. Соответственно, люди различных способностей объективно имеют неодинаковые шансы на счастье и благополучие в этой жизни, что предопределено уже с момента их рождения. Снять все ограничения, способные помешать самореализации богато одаренных индивидуумов, – вот цель, к которой должно стремиться человечество в поисках единой, универсальной, рационально выстроенной системы правовых, социально-экономических и прочих отношений в обществе.
Даже из этих далеко не полных определений следует, что, хотя обе системы в конечном счете, декларируют одну и ту же цель – гармонично развитое, счастливое человеческое общество, но пути достижения этой цели у систем совершенно разные. Больше того, первая мировоззренческая система является полным отрицанием второй, и наоборот, поскольку стремление к идеалам духовного совершенства абсолютно несовместимо с расчетливым рационализмом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что нашим соотечественникам в ходе их жаркой дискуссии так и не удалось найти точек соприкосновения и тем более взаимопонимания, точно так же, как их не удавалось найти представителям традиционализма и либерализма на протяжении нескольких последних веков. В этом смысле, начиная с нового времени (XVII век), вполне допустимо представлять историю развития человеческого общества, как историю состязания и даже борьбы двух основополагающих идей, двух философско-мировоззренческих систем – традиционной и сравнительно новой – либеральной.
Как уже было сказано в предисловии, мировоззренческие установки и связанный с ними определенный набор ценностей в определенной мере ответственны за поведение человека и оказывают несомненное влияние на его реакции и выбор решений. Там же было отмечено, что проблема определения различий поведенческих стереотипов конкретного человека в зависимости от его мировоззренческих установок представляет собой очень сложную и трудно поддающуюся изучению, анализу и решению задачу. Какое влияние оказывает тот или иной набор ценностей, связанных с определенной мировоззренческой системой, на образ жизни и мыслей, на совершаемые человеком поступки? Почему сознание одних людей воспринимает любую человеческую жизнь как высшую ценность, святыню, насилие над которой является ничем не оправданным преступлением, святотатством? И почему сознание других людей позволяет рассматривать судьбы и жизни их сородичей в категориях «нужно – ненужно», «полезно – бесполезно»? И вообще, по какому праву вторая группа людей берет на себя смелость решать и утверждать, что кто-то из окружающих их людей достоин жизни, а кто-то нет?
В традиционной мировоззренческой системе обычный человек, обыватель был категорически лишен права решать вопросы жизни и смерти, даже если речь шла о его собственной жизни. Этим правом в традиционализме обладал только Господь Бог, а из смертных – только помазанник божий. Появившийся пару столетий назад либерализм, отказавшись от многих ценностей традиционализма, нарушил и это табу, наделив и обычного человека в определенных обстоятельствах правом распоряжаться судьбами и даже жизнями других людей. Так что же такое есть этот либерализм? Где, как, посредством каких тонких инструментов, с помощью каких коварных ухищрений ему удалось убедить очень многих представителей рода человеческого, что они вправе распоряжаться другими жизнями, или, по крайней мере, оставаться совершенно равнодушными к чужим бедам и горю? Какие ценности и каким образом либерализм сумел внедрить в массовое сознание миллионов людей, что многие из них стали преследовать в своей жизни совсем другие цели, чем те, которые преследовали их родители; почему их поступками вдруг стали двигать совершенно иные мотивы? Ответы на эти вопросы для нас важны хотя бы потому, что экспансия либерализма, успешно продолжавшаяся весь XX век, продолжается и теперь. Чтобы дать достоверную оценку такому сложному, многообразному, порой противоречивому явлению, как либерализм, выявить явные и скрытые механизмы его влияния на основные мотивы поведения человека, нам нужно как можно глубже погрузиться в целый комплекс морально-этических, культурноисторических, социально-экономических, и, наконец, политических норм, установлению которых человечество обязано либерализму. А для этого нам придется с головой окунуться в историю его возникновения и развития, рассмотреть его внутреннее строение, составные части, его главные виды, а также подвиды. И самое главное – мы должны по возможности точнее определить те следствия, те результаты воздействия либерализма и присущих ему ценностей на человеческое общество, которые способны изменить отношения в обществе, укрепить или ослабить социальные связи в нем, существенно преобразить моральный климат. И, наконец, мы должны ответить на вопрос – либерализм такой, какой он сегодня есть, это хорошо или плохо?
1.1. Вторжение либерализма в традиционное общество
На протяжении всей истории своего существования, в самых изолированных, далеких от исторических цивилизаций племенах и народах, включая самые малочисленные, человеческое общество никогда не было стадом диких животных – человек всегда жаждал найти идею для оправдания своего существования, всегда нуждался в обладании законченной картиной мира, опирающейся на логично выстроенное, неразрывное мировоззрение. Эту жажду овладения «тайной мирозданья» он удовлетворял созданием различных мифологических, этических, философских, религиозных систем, которые призваны были, во-первых, доступно объяснять происхождение природы и самого человека, а во-вторых устанавливали бы определенные правила, способные регулировать отношения в обществе самих людей. Невозможно себе представить человеческое общество, даже самое примитивное, без существования общей для всех мировоззренческой системы. Другими словами, наличие такой целостной мировоззренческой системы является необходимым условием существования любого сообщества людей. Это правило действительно и для первобытного общества, с его тотемизмом и поклонением духам огня, воды и прочих сил природы, это же правило сохраняется и для поздних, более сложных по структуре и строению человеческих обществ. Более того, в поздних, высокоразвитых государствах с жестко действующей централизованной системой власти актуальность обладания государством и его подданными единой, общепризнанной мировоззренческой платформой неизменно повышается.
До появления на международной арене в XVI–XVII веках либерализма в качестве реально действующей идейнополитической силы в мире монопольно властвовала традиционная мировоззренческая система, корнями уходившая в традиционные мифологически-религиозные представления разных народов о себе и об окружающем их мире.
Как правило, каждый народ располагал своим собственным пантеоном богов и святых, но общим местом практически всех верований и религий был миф о божественном происхождении человека. Зороастризм, например, утверждает, что человек создан святейшим божеством Ормуздом, олицетворяющим светлое начало мира; в христианстве, иудаизме, исламе человек также является произведением Творца, создателя всего сущего. От начала человек был создан Богом как свободное существо, но, злоупотребив своей свободой, человек поддался соблазну, и, обладая свободой выбора, он выбрал путь, противный воле Бога. Совершив первое грехопадение, человек стал рабом своих желаний и, таким образом добровольно отказавшись от Завета Бога, потерял свою свободу и счастье. Спасение человека, т. е. возврат к счастью и свободе может состояться опять-таки только по его воле, и только в случае, если он искренне раскается в совершенном грехе и вернется на путь, указанный Богом в его Откровениях. Однако обретение совершенного и вечного счастья человек, как правило, мог достичь только после своей физической смерти – на небесах.
Разумеется, практически во всех формах человеческого общества, основанных на традиционном представлении о мире, неизбежно возникала особая каста, т. е. группа соплеменников, которая всеми доступными средствами присваивала себе монопольное право общения с высшими духами и богами. Попутно эта группа развивала и укрепляла в сознании своих современников господствующую в данном обществе картину мира. Эти медиумы – шаманы, жрецы, священники – неизменно удостаивались особого положения и особых почестей во всех традиционных обществах, они пользовались непререкаемым авторитетом, их слово приобретало силу закона.
Одновременно в традиционном обществе почти всегда существовали люди или группы людей, которые не без оснований сомневались в правомерности занятия медиумами их высокого положения. Будучи последовательными, эти люди не слишком доверяли и декларируемой медиумами картине мира, соответствующему ей жизнеустройству. В результате возникали оппозиционные настроения, крамольные мысли и идеи, в которых критиковался существующий порядок вещей и осторожно предлагались другие правила организации человеческого общества, основанные на иных представлениях о мироздании.
Достаточно вспомнить древнеегипетскую «Песнь арфиста», взгляды на устройство Вселенной древнегреческих философов – Гераклита, Демокрита, Эпикура, чтобы согласиться с утверждением, что инакомыслие, противостоящее официальному традиционному мировоззрению, существовало всегда, с самой глубокой древности. Оно, как правило, обращалось к каждому слушателю индивидуально, и в конечном счете, отталкиваясь от отрицания загробной жизни, идеализма, переходя на позиции материализма, сводилось к хорошо известному нашим современникам призыву – бери от жизни все, что можешь. «Пируй себе в удовольствие, пока жизнь твоя длится» – «Песнь арфиста», «лови день» – Эпикур, Сагре diem – «хватай день» – Гораций. Это отношение к жизни коренным образом противоречило традиционной системе ценностей, которая всегда определенным образом ограничивала человека в его устремлениях к наслаждениям жизни, угрожая особенно легкомысленным Страшным судом.
«Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд».
Очевидно, что инакомыслие Античности и Средних веков не сводилось только к призыву «ешь, пей, веселись». В течение многих веков, благодаря усилиям многих философов, оно приобретало законченные формы в виде различных философских, этических учений. Уже тогда прозвучали основные либеральные идеи – ограничение всевластия религиозных институтов, наделение человека абсолютной свободой для решения собственной судьбы.
«Скудость познания мысль беспокоит тревожным сомненьем.
Именно: было иль нет когда-то рождение мира,
И предстоит ли конец, и доколь мироздания стены
Неугомонный напор движения выдержать могут…»
«…благодаря ему я <…> возымел представление о государстве, с законом, равным для всех, где признаются равенство и равное право на речь; также о единодержавии, которое всего более почитает свободу подданных».
Начиная с деизма, либеральное еретичество получило развитие в многочисленных формах атеизма и логически завершилось материализмом. И всегда, во всех своих формах либеральное инакомыслие ассоциировалось его приверженцами с новизной и свободомыслием, автоматически придавая тем самым всем оппозиционным традиционализму идеям пьянящий аромат прогрессивности, выгодно отличающийся от замшелых запахов традиционных норм и догм. Однако в те времена либерализм еще не имел своего сегодняшнего названия и основательной теоретической базы, поэтому весь этот продолжительный период подпольного (внегосударственного) развития либерализма, начиная с Античности и заканчивая началом Нового времени, можно обозначить в нашей теме как период латентного, или неосознанного либерализма.
Эпоха Великих географических открытий нанесла сильнейший удар по традиционному взгляду на мироустройство и явилась мощным толчком для бурного развития научного знания. Коперник, Галилей, Джордано Бруно, Рене Декарт и множество других «вольнодумцев» в значительной степени пошатнули опоры старого миропорядка. Под натиском новых открытий и дерзких гипотез закачались устои традиционного мировоззрения, до того казавшиеся незыблемыми. Соответственно, передовыми людьми того времени стали подвергаться ревизии основы традиционного общества. Однако мечты вольнодумцев об устройстве нового общества, построенного на новых принципах, свободных, прежде всего, от религиозной догматики, могли на века так и остаться утопиями, если бы не некоторые особенности самой церкви, точнее римско-католического варианта христианства, безраздельно воцарившегося в тот период в Западной Европе.