В ходе боевых действий в начале сентября 1939 года, еще до вступления Красной армии на территорию Польши, германская армия перешла границу советской сферы влияния в Польше, продвинувшись до Бреста. 28 сентября 1939 года между СССР и Германией был подписан Договор о дружбе. Согласно протоколу к этому договору СССР отказался от территорий между Брестом и Варшавой, заселенных в основном этническими поляками, уже занятых немецкими войсками. Германия, в свою очередь, признала частью сферы советских интересов Литву (без Клайпеды, к тому времени уже занятой немецкими войсками). Сразу после заключения нового договора с Германией Советский Союз осенью 1939 года передал Вильну Литве. В Литве были размещены советские военные базы, а в 1940 году в этой стране произошла «социалистическая революция», в результате которой Литва подобно иным прибалтийским странам вошла в состав СССР. Любопытно припомнить, что именно коммунистическое правительство Литвы, а не «дореволюционное» буржуазное ее правительство перенесло столицу из Каунаса в Вильнюс.
После завершения Второй мировой войны Вильна осталась в составе Литовской ССР. В результате БССР получила самые отсталые части Западной Беларуси, от которых оказались отсечены оба традиционных городских центра притяжения для окрестных сельских территорий.
Рывок индустриализации на этих землях требовал значительных инвестиций извне, так как внутренних ресурсов для рывка в регионе не было. Их не было и в опустошенной войной восточной части Беларуси. Характер ее послевоенного развития определялся в первую очередь соображениями о целесообразности того или иного пути развития, как они виделись из Москвы.
Можно говорить о двух альтернативных путях послевоенного развития Беларуси и всего запада бывшего СССР: с опорой на менее разрушенные войною регионы Западной Беларуси, Западной Украины, прибалтийских республик – либо перенос туда центров экономической активности, либо восстановление разрушенных войною Восточной Беларуси, Восточной Украины.
В рамках первого варианта можно рассматривать идею присоединения к БССР части Восточной Пруссии, отошедшей с Советскому Союзу, и некоторое время этот вопрос активно обсуждался. Предполагалось переместить в Восточную Пруссию часть населения из разрушенных войною местностей БССР, в основном из восточной части республики, и развить бывший Кенигсберг в качестве морских ворот БССР.
Можно без труда реконструировать последствия такого шага для БССР и всего региона. Освоение Восточной Пруссии влекло за собою концентрацию инвестиционных усилий Москвы на развитии в основном западных и приморских районов Беларуси. Разрушенные войной территории восточной части БССР развивались бы относительно медленно. Нечто подобное произошло с западными областями РСФСР.
В послевоенный период эти разрушенные войною области стали резервуаром мигрантов для крупных городов России, Прибалтики, Казахстана. Село в Смоленской, Псковской, Брянской областях РСФСР быстро опустело, и ныне к границе Беларуси с востока примыкает едва ли не пустынное пространство, резко контрастируя с восточнобелорусскими реалиями.
Концентрация ресурсов Польши на освоении прежде всего новых западных земель повлекла за собою медленные темпы развития восточных регионов Польши, которые в ущерб себе стали все тем же миграционным резервуаром для Силезии и Поморья. В результате восточные районы Польши ныне заметно уступают по уровню развития западным, ранее немецким территориям.
В контексте этого подхода – легче построить на новом месте, чем восстанавливать разрушенное в ходе войны, – был и проект переноса столицы БССР из Минска в Могилев. Перенос столицы из разрушенного на 80 % Минска в небольшой Могилев по сути означал бы строительство столицы на новом месте. Однако в конечном счете было решено восстанавливать и развивать Минск.
Не будем втягиваться в дискуссию о причинах принятия решения о восстановлении народного хозяйства БССР после войны, а не об освоении Восточной Пруссии и западной части Беларуси. Скорее всего основной причиной были соображения безопасности и устойчивости СССР в начавшемся противостоянии своим бывшим союзникам по антифашистской коалиции.
Другой важной причиной, видимо, выступило резкое изменение характера экономических связей всей Восточной Европы.
Оказавшись в составе советской сферы влияния, восточноевропейские страны выпали из традиционных экономических отношений с западноевропейскими государствами. Резко упало экономическое значение портов на Балтике и связанных с этими портами коммуникаций. Зато выросло значение континентальных сухопутных артерий: железных дорог, шоссейных магистралей, трубопроводов, линий электропередачи и т. д.
Восточноевропейские страны в послевоенные годы также резко нарастили объемы потребления промышленного сырья в ходе восстановления своего народного хозяйства по советским стандартам: тяжелая промышленность, крупные заводы, большие города… Сырье поступало в основном из глубинных районов СССР, что также привело к резкому росту значения континентальных транспортных артерий, проходящих через территории западных республик СССР.
Восточная Беларусь и Восточная Украина естественным путем после окончания Второй мировой войны оказались в более комфортной ситуации для развития своей промышленности, нежели обезлюдевшая Восточная Пруссия, аграрные Западная Беларусь, Западная Украина и Восточная Польша. Наконец, большое значение имела близость к крупным городским агломерациям. В Советском Союзе с его жесткой иерархией городов близость прежде всего к Москве, в меньшей степени к Ленинграду и Киеву, определяла развитие региона.
Опустошения как границы эпох
Одна из принципиальных черт белорусской истории: регулярно проходившие в регионе опустошительные войны, как правило, были формой столкновения на территории Беларуси внешних по отношению к самой Беларуси военных сил и государственно-политических образований. Государство, в состав которого в момент начала войны входила территория современной Беларуси, обычно не имело сил сразу же остановить вторжение. Опустошение в регион всегда приходило извне и продолжалось до тех пор, пока не выдыхалось.
Территория современной Беларуси давала потенциал к выживанию относительно небольших государственно-политических образований в борьбе с такими же довольно слабыми государствами. Даже после достижения военно-политической стабилизации, как это произошло при Витовте, они то и дело распадались на множество уделов, княжеств, ординаций, воеводств, поветов, магнатских и шляхетских конфедераций… Формы политической самоорганизации регионов менялись, однако после кратковременного успеха роль центральной власти в Беларуси всегда уменьшалась. Военно-политическая ситуация в регионе была устойчивой лишь до той поры, пока вне Беларуси не появлялись новые крупные и мощные образования (условно говоря, «империи»), которые схватывались между собою, вовлекая в конфликт и те относительно слабые государства, которые существовали в регионе.
В ходе очередной войны, которую вели между собою крупные внешние силы на территории Беларуси, политический класс, правивший на этой территории до войны, чаще всего погибал или очень резко ослаблялся.
Вместе с ним и с городами обычно погибала или ослаблялась, маргинализировалась и довоенная культурная традиция. Победители, как правило, были ориентированы на новую систему культурных и международных политических отношений. Обычно устанавливалась доминанта новой конфессии, отрезавшая довоенный культурный опыт. Резко менялись языковая среда и этнический состав населения городов. Ощущение себя «тутэйшими», то есть автохтонами, – в такой ситуации принципиально важная черта местной культурной традиции и идентичности.
Попытка приложить русскую идентичность к белорусской политической истории выглядит нерациональной: российское государство – лишь одно из государств, в состав которого некоторое время входила современная Беларусь, и российская традиция – лишь одна из традиций, которая то погибала, то усиливалась тут вместе с ее носителями. Красноречивым примером в этом отношении стала судьба «восточников» – представителей советской администрации, офицеров и членов их семей, направленных в Западную Беларусь после ее присоединения к СССР в 1939 году. Практически все эти люди погибли в течение первого года оккупации Беларуси немецкими войсками. Часто они были этническими русскими, во всяком случае носителями советской («русской») культурной традиции, установившейся в России – СССР после Октябрьской революции. Это типичная катастрофа очередного политического класса, выстроившего свою власть на территории. Местное население, несмотря на все жестокости оккупации и партизанской войны, уцелело, и именно потомки местных крестьян ныне составляют основную часть населения Беларуси.
Славянизация балтов и ее последствия
Славянская языковая общность на территории современной Беларуси возникла в результате миграции в этот регион славян примерно с VI века. Территория нынешней Беларуси на момент начала славянской колонизации была заселена балтскими племенами. Славяне двигались с территории современной Украины через обширную Полесскую низменность по рекам. В отличие от балтов славяне изначально строили города и развивались, отталкиваясь от городов как сердца своего социума. Стремление восстановить город после очередной войны, в основе своей городская ориентация культурной традиции – это то, что коренным образом отличает белорусскую культуру во всех ее ипостасях от культуры балтской.
У балтских культур город играл меньшее культурное значение, нежели у славян. Приверженность своим обычаям, вере, языку, социальным структурам, внешним чертам своей культуры, память о дославянском господстве на обширной территории – очень важный компонент идентичности балтских народов и этнических групп. История белорусов как этнического явления – это история возникновения и развития славянской культуры в балтском культурном пространстве. Белорусы – общность, которая постоянно развивалась за счет интеграции в свой состав балтов и своеобразного синтеза славянских и балтских культур при несомненном доминировании славянского начала.
Славянская колонизация в каждом столетии, едва ли не в каждом поколении проходила по-своему, волнами, с приливами и отливами, с вбиранием в себя многих черт балтской культуры, но с момента прихода славян в регион севернее Полесья не останавливалась никогда. В литовской и латышской историографии существует обширный комплекс текстов о славянизации территории современной Беларуси. Для нас же важно отметить, что славянизация балтов – перманентный процесс, через который проходило каждое поколение белорусов или их предков. Этот процесс нечасто был насильственным. Обычно славянизация шла посредством культурной экспансии и перехода балтов к белорусской (славянской) самоидентификации и славянскому (белорусскому) родному языку.
Существовала своего рода конкуренция славянских культур: какая из них предложит балтам более привлекательные «ценности».
Возникали сложные переплетения и взаимные влияния славянских культур друг на друга. С тех времен сохранилась до сих пор этническая специфика Виленского края и Латгалии. Важно помнить про это принципиальное отличие белорусской культуры от русской: белорусы на протяжении многих сотен лет находились в состоянии теснейшего культурного взаимодействия с балтами. Причем некоторое время балтская (литовская) династия правила на территории современной Беларуси в Великом княжестве Литовском, а численность балтов и занимаемые ими пространства были весьма обширны.
От БССР – к Беларуси
Белорусская специфика в экономике, советская сверхиндустриализация естественным образом отразилась в культурных процессах. Более того, сверхиндустриализация была следствием не только заинтересованности Москвы в развитии именно в БССР мощного промышленного очага, но и стремления самих белорусов к именно такой форме социального творчества и экономической организации.
Это хорошо видно во всей послевоенной истории БССР. Очень часто инициатива размещения в Беларуси крупных предприятий, проведения мелиорации, быстрой урбанизации выдвигалась самой БССР. Из самой Беларуси также часто приходили и инициативы по сокращению сферы применения белорусского языка и белорусо-язычного образования, подавлению собственной традиционной крестьянской культуры, любых форм несоветской идентичности. И в середине 90-х годов приход к власти А. Лукашенко сопровождался парадоксальными для всех постсоветских стран и восточноевропейских государств референдумами об отказе от «исторической» несоветской символики, о признании за русским языком равного статуса с белорусским.
На референдуме была принята символика, которая подчеркивает преемственность Республики Беларусь к БССР, а не к несоветской Белорусской народной республике, провозглашенной почти одновременно с независимыми прибалтийскими государствами в годы Октябрьской революции. Беларусь перенесла День независимости с Дня провозглашения независимости Беларуси от СССР в 1991 году на День освобождения Минска от нацистской оккупации Красной армией 3 июля (1944 года), герб и флаг РБ в целом повторяют герб и флаг БССР.