Ирландский эпос сохранил историю многочисленных разводов, в которых участвовали герои и сиды – божества кельтской мифологии. Разводился или по крайней мере расходился со своими женами великий герой Кухулин, живший на рубеже эр. Впрочем, он был настолько хорош собой, что ирландские женщины попросту не могли устоять при виде его – ведь у знаменитого красавца было четыре зрачка в одном глазу и три в другом, на руках и на ногах имелось по семи пальцев, «две голубо-белые, как кровь красные щеки, надуваясь, метали искры и языки пламени», а голову героя украшали «три слоя волос разного цвета». Когда же Кухулин приходил в боевую ярость, «один глаз его так глубоко уходил внутрь головы, что журавль не мог бы его достать, а другой выкатывался наружу, огромный, как котел, в котором варят целого теленка»… При такой впечатляющей и соблазнительной, с точки зрения ирландок, внешности можно только удивляться, что Кухулин обошелся весьма скромным количеством жен.
Первой супругой героя была Уатах, дочь богатырши Скатах, у которой Кухулин обучался воинскому мастерству. Знаменитый ирландец был в то время обручен с красавицей Эмер и обещал хранить ей верность, но дочка учительницы настаивала на браке, причем на браке законном – с благословения матушки и со свадебным даром, «как полагается». Страсть к учебе и почтение к учительской семье оказались сильнее верности, и герой женился. Впрочем, когда срок обучения подошел к концу, Кухулин расстался с женой и отправился обратно в Ирландию. Перед этим он успел жениться на побежденной им в единоборстве королеве Айфе. Но хотя Кухулин и называл связь со своей пленницей браком и обещал признать зачатого королевой сына, семейного очага с воинственной Айфе у него не было, поэтому и разводом их разрыв можно назвать лишь с определенной натяжкой.
В конце концов герой расстался со своими первыми женами и вступил в счастливое супружество с Эмер. Но женщины Ульстера, потрясенные красотой знаменитого воина, не собирались отказываться от своих притязаний, и это приводило к весьма печальным для всего королевства последствиям, ибо влюбленные дамы «кривели на один глаз ради сходства с ним, из любви к нему». Интересно отметить, что остальные жительницы Ульстера, которые остались равнодушны к чарам Кухулина, были влюблены либо в Конала Победоносного (и в подражание ему горбились), либо в Кускрайда Заику (и соответственно заикались). В таком окружении Кухулин без особого труда хранил верность если не жене, то семейному очагу, и хотя любовниц имел, но менять полноценную супругу на кривую или горбатую не собирался.
Но пока герой без особого труда отбивал атаки сво их окривевших поклонниц, случился развод в семействе сидов: бог моря Мананнан покинул свою жену Фанд, и свободная красавица «устремила свою любовь» к Кухулину. Фея не потребовала развода Кухулина с прежней женой, но и ограничиваться случайной связью не собиралась. Она послала к нему в качестве свата свою сестру, а для того, чтобы все выглядело прилично, руку Фанд должен был отдать Кухулину ее зять, Лабрайд. Так Кухулин стал многоженцем. Он охотно оставался бы в этом статусе, но Эмер решила избавиться от соперницы. «Она взяла нож и отправилась в назначенное место, в сопровождении пятидесяти женщин, чтобы убить девушку». Однако смертоубийства не произошло. Присутствовавший здесь Кухулин указал своей предыдущей супруге на достоинства супруги новой: «Прекрасна она собой и из высокого рода, искусна в вышиванье и всяком рукоделье, разумна, тверда в мыслях, рассудительна. Богата она конями и всяким скотом…» После чего Эмер немедленно раскаялась и не стала убивать столь достойную особу.
Неизвестно, чем бы кончилось соперничество женщин, но прежний муж Фанд, Мананнан, узнал о том, что его брошенная жена «выдерживает неравную борьбу против жен Улада». Он поспешил к ней, предложил восстановить семью, и все закончилось ко всеобщему удовлетворению. Друиды дали Кухулину и Эмер «напиток забвения», чтобы они не вспоминали о взаимных обидах. А Мананнан «потряс своим плащом между Фанд и Кухулином, чтобы они никогда больше не встречались».
Но далеко не всегда соперничество женщин с феями заканчивалось столь благополучно. Ирландская сага «Смерть Муйрхертаха, сына Эрк» рассказывает о том, как некая Син, принадлежавшая к волшебному племени сидов, влюбила в себя ирландского короля Муйрхертаха. Фея взяла с короля клятву, что он принесет ей любой дар, какой бы она ни попросила. После чего потребовала его развода с женой и изгнания последней: «…пусть Дуайбсех со всеми детьми уйдет прочь из дома…» Король так и повелел, после чего разделил не только ложе, но и дом, и трон с красавицей феей. Однако в те годы изгнать жену из дома было уже не так просто. Ирландия была крещена (это произошло в пятом веке), и отвергнутая супруга направилась прямиком «к другу души, святому епископу Кайрнеху, и поведала о своем горе». Епископ был возмущен изгнанием ничем не повинной жены и наложил проклятие на короля. В свою очередь злодейка фея, как выяснилось, вступила в брак с королем отнюдь не ради любви, а с целью погубить его. В конце концов злосчастный Муйрхертах, гонимый с одной стороны епископским проклятием, а с другой стороны – кознями духов, погиб позорной смертью, явив собой назидательный пример для неверных мужей: он пытался спастись от пожара в бочке с вином, «и сгорело его тело на пять футов длины, остальную же часть предохранило вино от огня».
В кельтских сагах разлучницами, уводящими мужей от семейного очага, очень часто бывают красавицы сиды. Но в реальной жизни сиды встречались редко и причины развода бывали вполне земными. Например, по древнему обычаю валлийцев – жителей Уэльса – жена могла оставить мужа, сохранив приданое, если он страдает проказой или импотенцией, а также «если выдыхания его неблаговонны». Если же супруги-валлийцы разводились по взаимному согласию, все имущество делилось строго пополам. Дележ производила жена, но муж имел право выбора между предложенными ему однородными вещами. Впрочем, некоторые вещи делились согласно традиции: коза и овца считались предметами однородными, но овца доставалась мужу, а коза – жене. Жена могла забрать перину, а муж – одеяла. Вещи, имевшиеся в единственном экземпляре, разрубались надвое.
Впрочем, валлийский эпос сохранил и примеры похвальной верности, когда супруги не только не стремились к разводу, но и всеми силами пытались сохранить семью. Так, короля Пуйлла – героя валлийского цикла повестей «Мабиногион» – несколько раз пытались разлучить с его женой Рианнон, но каждый раз безуспешно. Первую попытку сделал Гваул, сын Клида, отвергнутый жених Рианнон, – он торжественно прибыл на свадебный пир Пуйлла и Рианнон и заявил, что хочет обратиться к королю с просьбой. Пуйлл, в соответствии с кельтскими обычаями, ответил, что выполнит любую просьбу, лишь бы та была в его силах, и Гваул потребовал отдать ему Рианнон вместе со свадебным пиром. После чего молодые с большим трудом, с помощью хитрости, отстояли собственную свадьбу.
Королевский брак был успешно заключен, но через три года подданные потребовали от Пуйлла развестись с женой: «…мы видим, что ты старше многих мужей этой страны, и печалимся, что нет у тебя потомства от твоей жены. Возьми другую жену, от которой ты сможешь иметь детей». Впрочем, король попросил отсрочку, и в течение года Рианнон родила сына. Новорожденного поместили в спальне королевы, в которой должны были бодрствовать шесть женщин. У семи нянек, как известно, дитя без глазу. У шести вышло еще хуже: все шестеро, естественно, заснули, а проснувшись, не обнаружили новорожденного и не придумали ничего лучше, как обвинить молодую мать в детоубийстве. Добрые валлийцы вновь потребовали от Пуйлла развестись с Рианнон; король на это ответил, «что они не вправе требовать развода по иной причине, кроме как отсутствие детей», а Рианнон хоть и детоубийца, но не бесплодна.
Верность Пуйлла была вознаграждена: через несколько лет пропавший ребенок нашелся, королева была реабилитирована и все закончилось хорошо.
Исландские саги тоже сохранили многочисленные истории разводов древних скандинавов – от конунгов до бондов и рядовых викингов. Всех их, пожалуй, превзошел конунг Харальд Прекрасноволосый, объединивший Норвегию под своей властью в десятом веке. По свидетельству Снорри Стурлусона, для того, чтобы жениться на Рагнхильд Могущественной, «он прогнал девять своих жен». Впрочем, современные комментаторы Снорри ставят такой массовый развод под сомнение, подозревая, что, возможно, конунг всего лишь отказал девяти другим невестам. Но так или иначе, развод был в средневековой Скандинавии достаточно обычным делом.
Другой правитель Норвегии, Олав, сын Трюггви, развелся лишь с одной женой, но зато произошло это после первой же брачной ночи. Олав активно внедрял христианство среди своих подданных, а некоторые из них столь же активно этому противились. Среди закоренелых язычников был некто Железный Скегги, который и был убит людьми конунга «прямо перед дверьми капища». Когда язычников насильственно окрестили, конунг, явив пример христианской кротости, решил помириться с теми, кто остался в живых, выплатить виру и жениться на дочери Железного Скегги. Но новоявленная христианка не успела в должной мере проникнуться идеей смирения и решила отомстить то ли за отца, то ли за религию предков, а скорее всего, за все сразу. Снорри пишет:
«Когда состоялась свадьба, Олав конунг и Гудрун легли в одну постель. Но в первую же ночь, когда они лежали рядом, она вытащила кинжал, как только конунг заснул, и хотела заколоть его. Когда конунг увидел это, он отнял у нее кинжал, встал с постели, пошел к своим людям и рассказал, что случилось. А Гудрун взяла свою одежду и всех тех людей, которые за ней туда последовали, и они с ней отправились своим путем, и Гудрун больше никогда не ложилась в одну постель с Олавом конунгом».
Потерпев неудачу в этом (впрочем, не первом) браке, Олав через некоторое время женился вновь, причем на разведенной женщине по имени Тюри. Если Гудрун не желала быть замужем за конунгом-христианином, то Тюри, наоборот, через несколько дней после свадьбы убежала от своего мужа Бурицлава, могущественного конунга вендов, потому что тот был язычником. Оказавшись после долгих странствий во владениях Олава, она поведала ему о своих проблемах, и конунг Норвегии, восхищенный ее стойкостью в вере, женился на Тюри. Впрочем, приверженность христианским добродетелям не помешала Тюри уже через полгода устраивать новому мужу сцены, жалуясь на то, что «в Стране Вендов у нее были большие владения, тогда как здесь в стране у нее нет никаких владений, подобающих жене конунга. Часто она умильными словами просила конунга, чтобы он добился возвращения ее имущества».
Друзья Олава долго удерживали его от опасного похода, но Тюри настойчиво требовала раздела владений с первым мужем, приводя новому мужу в пример конунга Дании Харальда, сына Горма, который, приехав в Норвегию, «опустошил большую часть страны». В конце концов Олав не выдержал семейных сцен, а быть может, вдохновился примером славного Харальда. Так или иначе, он собрал войско и отправился к Бурицлаву. По дороге к нему присоединялись союзники, и скоро армада из шестидесяти кораблей подплывала к берегам вендов. Видимо, войско оказалось достаточно большим, потому что Бурицлав не только не стал требовать возвращения жены, но и признал законность всех ее претензий. «Все притязания, которые Олав конунг предъявил, были полностью удовлетворены. Олав конунг долго оставался там летом и встретил там много своих друзей».
Если разводы конунгов могли осложняться дележкой земель и политическими дрязгами, то простые норманны разводились значительно проще. В исландской «Саге о Ньяле», которая повествует о событиях рубежа тысячелетий, речь в числе прочего идет о свадьбе, на которую в качестве гостей прибыли некто Траин, сын Сигфуса, и его жена Торхильд. На пиру Траин засмотрелся на Торгерд, дочь Глума. Это не понравилось его жене, и она устыдила мужа словами: «Ну и стыд! Уставился, так и ест глазами!» Свободолюбивый потомок викингов не мог пережить такого ущемления своих прав.
«Он тут же поднялся из-за стола, назвал своих свидетелей и объявил о разводе с ней.
– Я не потерплю ее насмешек и брани, – сказал он.
Он так рьяно взялся за дело, что не пожелал дольше оставаться на свадебном пиру, если она не уедет. И она уехала. После этого все снова уселись на свои места, стали пить и веселиться.
Вдруг Траин сказал:
– Я не стану скрывать, что у меня на уме. Хёскульд, сын Колля из Долин, я хочу спросить тебя, выдашь ли ты за меня твою внучку Торгерд?
…Тут они стали договариваться и пришли к согласию во всем. Затем Гуннар поднялся с места, и Траин с ним, и они подошли к женской скамье. Гуннар спросил мать и дочь, согласны ли они на сговор. Те ответили, что не возражают, и Халльгерд помолвила свою дочь».
Для развода в одностороннем порядке требовались уважительные причины, список которых нам неизвестен, поскольку он не вошел в записанные позднее кодексы законов. Но, судя по сагам, особых проблем у желающих не возникало. Известно, что уважительной причиной могли быть резкие слова, публично сказанные женой в адрес мужа, импотенция мужа, дружелюбное отношение мужа к убийце брата жены и даже ношение одним из супругов одежды другого пола. Надо отметить, что скандинавские женщины пользовались в вопросе развода практически такой же свободой, как и мужчины.
Исландская «Сага о людях из Лососьей долины» повествует о печальной участи некоего богача Торвальда, полюбившего бедную девушку Гудрун, дочь Освивра. Освивр пытался предостеречь будущего зятя от неравного брака, но тот ответил, что «сватается к женщине, а не к деньгам».
«Тогда Гудрун была помолвлена с Торвальдом, и Освивр назначил условия брака, и было решено, что Гудрун сама будет управлять их имуществом, когда их подведут к одной постели, и половина имущества станет ее собственностью, будет ли их совместная жизнь долгой или короткой. Он должен будет также покупать для нее украшения, так что ни у одной из женщин, равных ей по богатству, не должно быть лучших украшений».
Но через некоторое время у молодоженов возникли разногласия по поводу того, какие именно драгоценности имелись в виду в контракте. Тем более что «не было таких драгоценных украшений на западных фьордах, которые Гудрун не считала бы необходимым приобрести, и, как бы дорого они ни стоили, она проявляла свою враждебность к Торвальду, если он их не покупал». Кроме того, молодая жена завела откровенный роман с неким Тордом, сыном Ингунн. Скандинавы уважительно относились к женщинам, и оскорбленный супруг не стал применять к корыстолюбивой изменнице никаких карательных мер. Но одну пощечину от своего благоверного она все-таки схлопотала. Это переполнило чашу терпения любительницы украшений, и она решила развестись. По совету любовника Гудрун сшила мужу «рубашку с таким вырезом, которого достаточно для развода». По традиции рубахи с глубоким вырезом носили женщины, а ношение мужем женской одежды было серьезным проступком, но оскорбленный супруг не разбирался в тонкостях кроя. Он надел рубашку, сшитую любимой женой, и тем самым подписался под собственным разводом. «Этой же весной Гудрун объявила, что она разводится с Торвальдом, и вернулась в Лаугар. После этого разделили имущество Торвальда и Гудрун, и она получила половину всего и была теперь богаче, чем раньше. Они прожили вместе две зимы».
Еще один развод по инициативе женщины описан в уже упоминавшейся «Саге о Ньяле». Некто Хрут обручился с Унн, дочерью Мёрда. Отец невесты поставил условие, что в доме мужа приданое жены должно увеличиться на одну треть, если же Унн родит детей, то ей будет принадлежать половина семейного имущества. Сговор состоялся, но свадьбу отложили, и жених отправился в Норвегию искать приключений и добычи. Повоевать ему случилось, и не без успеха, но главной добычей викинга стала любовь Гуннхильд, матери норвежского короля. Высокопоставленная особа оказывала своему фавориту немалое покровительство, а когда настала пора разлуки, наложила на него заклятие: «Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то не будет у тебя утехи в Исландии с женщиной, что у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься чего хочешь».