Слово "отвержение" имеет для многих негативный смысл, и неприязнь к нему сама по себе свидетельствует о свойственной человеку духовной склонности. Отталкивание, желание отвергнуть, отталкивающие отношение, слова и дела ассоциируются в нашем сознании со всем, что неприятно видеть. Однако в духовном и научном смыслах слово "отвержение" означает просто "отношение к тому, что нежелательно". А это, в свою очередь, (при определении желательного) подразумевает добродетели различения, бесстрастия и дисциплины в жизни ученика, а также способность прекратить концентрацию на самом себе. Эти слова говорят о потребности в переоценке нереального и нежелательного и в дисциплине низшей природы, чтобы выбор совершался быстро и легко, позволяя отбросить то, что заточает или задерживает душу. Главное - тщательно и правильно выбранный путь или образ действий, который освободит душу из мира форм и отождествит её, прежде всего, с ней же самой (тем самым избавляя её от мировой иллюзии), а затем - с миром душ, представляющим собой сознание Превышней Души{20}.
Нет нужды распространяться здесь о технической стороне такого выбора. Путь различения, метод бесстрастия и дисциплина жизни исчерпывающе освещены в учениях двух последних тысячелетий, а также в многочисленных книгах, описывающих учения Христа и Будды. Их правильное понимание позволяет сделать правильный выбор и "отвергнуть" то, о чём не стоит ни мечтать, ни желать. Для многих серьёзных учащихся (таких, как читатели данного трактата) оказалось полезно записать для себя собственное понимание четырёх следующих слов:
1. Различение,
2. Бесстрастие,
3. Дисциплина,
4. Децентрализация.
Для каждого определения довольно и одной страницы, если на ней правдиво изложены самые высокие представления. Учащиеся поймут, что, практикуя четыре эти добродетели, главные отличия ученика, они автоматически приводят в действие Закон Отвержения, который на Пути Посвящения даёт откровение и осознание. Описание этого закона на Пути Посвящения будет слишком сложным для тех, кто ещё неопытен в основном различении и далёк от подлинного бесстрастия. Стоит ли, поэтому, распространяться о его действии в жизни посвящённого? Не думаю. Ученик старается бесстрастно и безболезненно осмыслить различие между:
1. Правильным и неправильным,
2. Добром и злом,
3. Светом и тьмой в духовном понимании,
4. Темницей и свободой,
5. Любовью и ненавистью,
6. Интроверсией и экстраверсией. Имеет смысл поразмыслить над этой двойственностью.
7. Правдой и ложью,
8. Мистическим и оккультным знанием,
9. "Я" и не-"я".
10. Душой и телом.
Долго ещё можно перечислять различные двойственности. Обнаружив существование пар противоположностей, ученик должен затем обнаружить то, что не есть ни то, ни другое. Под действием Закона Отвержения посвящённому открывается центральный, срединный путь, который оккультно позволяет ему "далеко отбрасывать обеими руками то, что загромождает и скрывает центральный путь света. Ибо ни справа, ни слева не укрыт от опасности человек, ищущий этот светлый путь". Имеет ли это изречение хоть какое-то реальное значение для большинства из нас? Давайте для самих себя постараемся определить в словах специфику и дать название третьему, или центральному пути, который не есть, например, ни свет, ни тьма, ни любовь, ни ненависть. Мы не можем чётко видеть, что это такое, и не сможем до тех пор, пока усиленная стимуляция, которой мы подвергаемся на Пути Посвящения, не сделает своё дело. Однако некоторое представление о нём может дать нам третий раздел.
В]. Закон Отвержения и Странник на Пути Жизни
Наши рассуждения базируются на ранее приводившейся цитате:
"Закон Отвержения ведёт в семи направлениях и заставляет всё, с чем соприкасается, возвращаться назад к семи духовным Отцам".
Мы непосредственно подошли к описанию Пути Отвержения, который управляется этим законом и представляет собой путь или образ действий для каждого лучевого типа. Хотя во всех семи случаях и во всех семи направлениях работает один и тот же закон, результаты получаются разные, поскольку значительно отличаются качества и феноменальные явления, на которые с неизбежными последствиями воздействует закон божественной воли. Проблема, поэтому, очень сложна. На семи законах души построены все многочисленные представления истины, на протяжении столетий передававшиеся мировыми Учителями. Рядовому ученику, однако, требуется большая духовная проницательность, чтобы почувствовать аналогию или идейное созвучие, например, между:
1. Блаженствами (возвещенными Христом{21}) и этими семью законами.
2. Стадиями Благородного Восьмеричного Пути и этими потенциальными возможностями души.
3. Восемью Средствами Йоги, или объединения с душой, и семью описанными влияниями.
4. Десятью Заповедями иудейской религии и этими семью духовными законами.
Изучающим будет интересно проверить своё понимание эзотерических взаимосвязей между данными группами учений и свою способность увидеть основные значения. Давайте с помощью иллюстрации проследим или покажем связь между семью этими законами и восемью средствами Йоги, что проиллюстрирует для нас разницу между пониманием средств Йоги средним йогином или эзотеристом и пониманием подготовленного ученика или посвящённого.
{22} Но мы должны помнить, что, рассказывая эту историю, Христос исчерпывающе дал понять, что импульса к возвращению не было до тех пор, пока странник не пришёл в себя или не одумался в дальней стороне, в результате утоления желаний в разгульной жизни. Её следствием стали пресыщенность и недовольство, за которыми последовал период сильного страдания, лишившего его воли странствовать или желать. Анализ истории весьма поучителен. Ни в одном другом Писании последовательность событий (отражающая существование странника, его жизнь в дальней стороне и возвращение) не изложена так точно и так красиво. Откройте свою Библию, прочитайте этот рассказ и проанализируйте для себя путь странника.
Закон Отвержения, действующий в мире ученичества и разрушающий препятствия, заставляет странника сознательно спешить назад по одному из семи ведущих в центр Лучей. Здесь мы не можем подробно останавливаться на этом. Перед нами стоит задача вступить на Путь Испытаний или Путь Ученичества и овладеть дисциплиной, бесстрастием и реализовать ещё два необходимых на Пути достижения: научиться различению и прекратить концентрацию на себе. Тем не менее, можно обозначить цель и обрисовать мощь сил, которым мы всё больше будем подчиняться по мере перехода - возможного для некоторых из нас -на Путь Принятого Ученичества. Мы сделаем это в виде семи станс, которые дают намёк (стремящемуся) на рекомендуемую технику. Тому, кто продвинулся на Пути дальше, они дадут повеление, которому он, как наделённый духовной проницательностью и пробуждённый ученик, подчинится. Посвящённый же скажет: "Я знаю об этом".
Направление Луча I
"Широко раскинулся сад. Прекрасны и ухожены деревья и цветы его. Со всех сторон слышно жужжание крылатого полёта пчёл и насекомых. Воздух напоен ароматами. Под синевой небесной буйство красок...
Ветер Господа, божественное дыхание проносится по саду... И все цветы смяты. Дерева, согнувшись, потеряли наряд свой. Всю красоту смыл дождь. Почернело небо. Сад разорён. Пришла смерть...
Позднее сад уже другой! Но времени прошло, видимо, немало. Зовите садовника. Садовник, душа, отзывается. Зовите ветер, дождь, знойное солнце. Зовите садовника. И пусть работа кипит. Извечно разрушение предваряет царство красоты. Реальному предшествует опустошение. Сад и садовник должны пробудиться! Работа продолжается".
Направление Луча II
"Учёный знает истину. Ему открыто всё. В окружении своих книг, укрывшись в мире мысли, он роется, как крот, и пробирается во тьму; он стремится познать естественный мир. Закрыто око его. Глаза же широко открыты. Он совершенно доволен жизнью в своём мире.
Всё новые детали наполняют содержание мира его мысли. Он копит самородки знанья мира, как орехи - белка. В хранилище его уже нет места... Но вот вонзается лопата: мыслитель начинает возделывать сад своей мысли, при этом разрушая построения ума. Всё сносится, и быстро рушится хранилище ума; исчезают безопасность, тепло и мрак упоительных занятий. Всё сметено. Врывается свет лета и освещает тёмные ущелья ума... Ничего не осталось, лишь свет, но использовать его невозможно. Слепы глаза, и единое око ещё не видит...
Медленно должно открываться око мудрости. Медленно любовь того, что есть истина, красота и добро, должна проникать в тёмные извивы мирской мысли. Медленно факел света, огонь правды должен сжигать сокровища, накопленные в прошлом, показывая всё же их основную пользу...
Семь путей света должны отвлечь внимание Учёного от всего, что он нашёл, хранил и использовал. Всё это он отвергает, отыскивая дорогу во Дворец Мудрости, который выстроен на возвышении, а не глубоко под землёй. Этот путь может найти только открытое око".
Направление Луча III
"Окружённый множеством нитей, погребённый под кипами и кипами вытканного, сидит Ткач. Туда, где он сидит, Свет не проходит. Он едва видит, пользуясь светом тонкой свечки, водруженной на его темени. Один за другим он собирает пучки нитей, стараясь из своих мыслей, грёз, своих желаний, целей соткать ковёр. Ноги его непрестанно движутся, руки снуют проворно, и он постоянно напевает: 'Стремлюсь я выткать такой образ, какой мне нравится. Основу и уток я планирую по желанию. Тут подбираю нить такого цвета, а здесь тяну другую. Цвета я смешиваю и переплетаю нити. Узора я пока не вижу, но, несомненно, он в полной мере отразит моё желание'.
Но вот снаружи тёмной комнаты, где сидит Ткач, раздаются громкие голоса и шум движения. Голоса становятся всё громче и сильнее. Разбивается окно, и Ткач, ослеплённый внезапным светом, громко вскрикивает. Свет Солнца падает на сотканный ковёр. И сразу видно: он безобразен...
Голос велит: 'Ткач, выгляни в окно и разгляди небесный образ, узор плана, цвет и красоту целого. Ковёр, который ты ткал веками, уничтожь. Не это тебе нужно... Тки снова, Ткач. При свете дня тки. Тки так, как видишь план'".
Направление Луча IV
"'Я беру, соединяю и смешиваю. Я собираю то, что желаю. Я гармонизирую целое'.
Так говорил Смешивающий в своей тёмной палате. 'Я различаю незримую красоту мира. Я знаю цвет и звук. Я слышу музыку сфер, и - нота за нотой, аккорд за аккордом - они открывают мне свои мысли. Голоса, которые я слышу, интригуют и влекут меня, но я хочу работать с источниками этих звуков. Я стараюсь рисовать и смешиваю краски. Я должен создать такую музыку, которая привлечёт ко мне всех тех, кому понравятся мои картины, цвета, которые я подбираю, и звуки, которые я могу вызвать. Тогда и я понравлюсь им, и они будут обожать меня...'
Но врывается нота музыки, звуковой аккорд, и замолкает Смешивающий сладостные звуки. Звуки его стихают в Звуке, и слышен лишь великий аккорд Бога.
Врывается поток света. Цвета Смешивающего поблекли. Вокруг него не видно ничего, лишь тьма, и только вдалеке слепит свет Бога. Смешивающий оказывается между своею нижней тьмой и слепящим светом. Вокруг - обломки его мира. Друзья исчезли. Вместо гармонии - разлад, а красоту сменил могильный мрак...
И вслед за тем голос продевает такие слова: 'Твори опять, дитя моё, строй, и рисуй, и сочетай прекрасные тона, но на сей раз для мира, а не для себя...' И Смешивающий заново берётся за работу, и вновь творит".
Направление Луча V
"Глубоко в недрах пирамиды, заключенные со всех сторон в камень, в глубоком мраке этого великого места трудились (воплотившись в человеке) ум и мозг. А за стенами пирамиды раскинулся мир Бога. Голубое небо, ветер вольно веет, деревья и цветы открыты солнцу. А глубоко в пирамиде, в тускло освещённой лаборатории, стоял Работник, погружённый в свой тяжкий труд. С большим искусством пользовался он пробирками и прочим хрупким инструментом. Во множество рядов построены реторты над огнём; они содержат то, что требует слияния и смешения, кристаллизации и разделения. Жар ужасен. Труд нелёгок...
Тёмные проходы неуклонно ведут на самый вверх. Там широко распахнуто окно, открытое в голубизну небес; оно пропускает единый ясный луч к работающему в глубине... Он усиленно трудился, боролся за свою мечту, стремясь к конечному открытию. Порою он находил то, что искал, порою - нет, но так и не нашёл того, что могло бы дать ключ ко всему остальному... В глубоком отчаянии он возопил к Богу, которого забыл: 'Дай мне ключ. Ничего доброго мне одному уже не сделать. Дай мне ключ'. Безмолвие было ему ответом...
Через отверстие в вершине пирамиды из голубизны небес упал ключ. Упал к ногам пришедшего в уныние работника. Ключ был из чистого золота, стержень его - из света, на нём клеймо, где голубым начертаны слова: 'Разрушь, что построил, и строй заново. Но начинай строительство лишь тогда, когда поднимешься наверх, пройдёшь по галерее скорби и вступишь в свет царской палаты. Строй сверху, так раскрывая ценность глубин'.
И Работник уничтожил плоды своих нелёгких трудов, оставив три сокровища, о ценности которых он знал и на которых мог играть свет. Он устремился к царской палате. И стремится доселе".
Направление Луча VI
"'Люблю, живу и вновь люблю', - Последователь вскричал во гневе, ослеплённый желанием найти учителя и истину, но видевший лишь то, что было перед ним. При каждом фанатичном божественном переживании он словно надевал шоры. Только туннель, длинный и узкий, - его обитель и место возвышенных стараний. Кроме того, что было прямо перед глазами, он ничего не видел и не имел обзора ни ввысь, ни вглубь, ни вширь. Пространства у него было лишь столько, чтобы идти одним путём. По этому пути он и шёл, один или увлекая за собою тех, кто спрашивал дорогу. Он видел, но формы его видения менялись по мере продвижения, и каждая из форм становилась символом его высочайших мечтаний и вершиной его желаний.
Он рвался вперёд по туннелю, стремясь к тому, что впереди. Он видел немногое и только что-нибудь одно за раз: человека, истину, священную книгу, представление о своём Боге, влечение, грёзу, - но только лишь одно! Иногда он брал то, что видел, в руки, но находил в этом лишь пустоту. Иногда он приближался к тому, кого любил, но вместо ожидаемой красоты видел человека, подобного себе. Он пытался снова и снова. Поиск изнурил его, и он понуждал себя силой.
Свет впереди него померк, словно закрылся ставень. И больше не сияло перед ним видение. В темноте Последователь споткнулся. Жизнь кончилась и мир мысли пропал... Он слово повис. Висит, и ничего нет ни внизу, ни впереди, ни позади, ни сверху. Для него не осталось больше ничего.