...
В эту ночь Инна Евгеньевна не спала. Она все представляла себе, как наступит зима и она, ничего до этого не рассказывая своим подругам, появится на их встрече в этой шубе. Вот тут уже никто ничего плохого сказать не сможет. Это шуба так шуба! Господи, какое счастье, что со скидкой так повезло!
Судьба, значит.
Маргарита Николаевна
...
Маргарита Николаевна в первый раз за много лет позволила себе так раскиснуть. Но ей вдруг стало легче. Потому что скинула с себя, а Витька все выслушал.
И Маргарита Николаевна подумала: все-таки хороший он у меня. Несмотря ни на что. Хорошего парня вырастила. Доброго.
И Маргарита Николаевна пошла спать. Заснула она сразу же, впервые. И проспала до будильника.
Инна Евгеньевна
...
К открытию магазина Инна Евгеньевна была уже на месте. Покупка заняла меньше десяти минут.
Она не поняла сразу, что произошло. Вот она выходит из магазина – и будто шквал ветра налетает на нее. А когда немного опомнилась, увидела, что пакета в руках у нее больше нет, а вдалеке уже какая-то убегающая фигура.
Она стояла так еще долго, наверно.
А потом сказала сама себе тихо:
– Ну, значит, не судьба.
Маргарита Николаевна
...
Голова болела сильно. Очень сильно. Давно она уже так не напивалась. Поэтому Маргарита Николаевна и не пила водку давно – не шла она у нее. Но в душе стало спокойно. Все равно стало. На работу пришла и пошла чайку горячего выпить, может, оттянет. Когда вернулась в зал, шубы уже не было. Ей было это даже не важно. Выпивать иногда все-таки полезно.
Вечером, придя домой, она увидела на кровати ту самую шубу. Витьки дома не было, но все было ясно и так. Ей стало плохо. «Скорая помощь» увезла ее в больницу. Там, еще в сознании, она говорила одно и то же:
– Надо ее как-то найти…
Надо ее как-то найти…
Надо ее как-то найти…
Глава 6 Продаем, покупаем, меняем
Из словаря шопоголика:
Джанни – Джанни Версаче (тал. Gianni Versace; 1946-1997) – итальянский модельер.
Alexander McQueen – Маккуин, Александр, английский дизайнер модной одежды, умер в 2010 году.
Луиша – Louis Vuitton (в русском передается как Луи Виттон) – французский Дом моды, специализирующийся на производстве чемоданов и сумок, модной одежды и аксессуаров класса люкс под одноименной торговой маркой.
Продавщицы Магазин
Ну?
Что?
Как?
Сколько?
Ну что?
Ну как?
Что-что?
Сколько-сколько?
Да никак!
Абсолютно!
Что-то здесь не так!
Скооооолько???
Нет, хорошо!
В общем да!
Вещь!
И сколько?
Не полнит?
Немного простит.
Дорого!
Не буду!
Сколько надо польт?
– Жизнь одна!
– Да плевать!
– Почему столько?
– А где у вас сейл?
– Покажите!
– Воооот!
– Ну не чудо?
– И что, что такое есть!
– Зато сейл!
– Это просто мое!
– Ну чтобы столько!
– Нет, надо подумать.
– Мы вернемся.
– Отложите до завтра.
– Последнее?!
– Тогда надо брать.
– Ну и что, что мало??
– К весне похудею!
– Без скидки?!!
– Да вы что?
– Что же делать?
– Почему?
– Скооолько?
– Охренеть!
– Что за цены?
– Ни за что!
– Ни за сколько!
– Но все-таки блеск!
– Красота!
– Шикарнец!
– Но все-таки столько!
– И все разобрали?
– Где деньги берут?
– В один день смели?
– И за столько?
– Все! Беру!
– Заверните!
– Все усрутся!
– Ну столько!
– Берем и уходим!
– Королева!
– По-взрослому!
– Да нисколько!
А вы знаете, кто такие продавщицы?
Глупый вопрос – скажете вы.
А ведь это целая тема.
Я поняла важность и значимость этих людей еще в раннем детстве. Благодаря маме, разумеется. Ну тогда-то это вообще главные люди были. Одевалась бы она так, если бы с ними не дружила! Ели бы мы то, что мы ели, без всяких очередей!
Именно дружила, а не делала вид, потому что нужны. Мы все знаем, когда искренне, а когда только потому, что надо. Так вот мама всегда была искренняя. И никто ей не мог отказать. Она входила в любой магазин с возгласом «ДОРОГАЯ!»
Ну или «Дорогой», если в мясной отдел, к примеру. И так она это говорила, что можно было подумать, что никого ближе, чем этот мясник или продавщица, у нее нет. И все-все: и мясник, и продавщицы в винном отделе, и в той же комиссионке готовы были снять с себя последнее, кусок мяса, для семьи собственной припасенный, отдать ей без всяких разговоров. Шампанское брют для вечеринки с подругой спрятанное. Все ей доставали из закромов с радостью.Потому что она была к ним всей душой.
А сейчас-то это зачем, скажете вы. Когда все наоборот – им лишь бы продать.
Ой, как вы не правы!
Я дружу с некоторыми продавщицами. И с директорам некоторых магазинов в хороших отношениях.
А если и не знакома с ними, а просто вхожу, чтобы посмотреть что-то, то гены просыпаются во мне автоматом и я стараюсь наладить контакт.
А что такое контакт? Контакт – это не высокомерное: «А где новая коллекция?»
Контакт – это контакт. Это когда на равных.Тогда вам и сумку вдруг достанут точно такую же, как из новой коллекции, только со скидкой. И отложат что-то нужное до распродажи, если смогут. Все постараются для вас сделать. Потому что они люди, обыкновенные люди, как и мы, покупатели. Со своими симпатиями. Личными.
...
– Анжелочка, здравствуйте, дорогая!
– Анжелочка, да вы что? Зачем нам новая коллекция? Покажите, все что осталось в ящиках!
– Да, золотая, Анжелочка, дай вам Бог здоровья!
– Да нечего тут и говорить!
– Ой, Ленке спасибо!
– Да если б не ее карта!
– Такую скидку Ленка сделала, дай ей Бог здоровья!
– И вам, Анжелочка, дай Бог здоровья!
– Анжелочка, цвет другой или такой же? Не пойму?
– Несите, все несите, Анжелочка!
– Да, дай ей Бог здоровья!
– Да золотая!
– Синего у меня точно нет! А как ты думаешь, сколько человеку надо польт?!
– Но вообще как все подорожаааало!
– Ужас!
– Да плевать!
– Да королева!
– Да герцогиня!
– Слушай, а ты помнишь, какое пальто я в Макквине тогда на ликвидации взяла! Вот это было пальто!
– Да мы идиотки! Надо было весь магазин выносить за такие цены!
– Да Макквин – гений, дай ему Бо…
– Да… Да царство ему небесное! Спасибо, Анжелочка, золотая, дай вам Бог здоровья!!!
Рассказ продавщиц
...
Заходит женщина. Не молодая совсем. Как бы по ошибке зашедшая. Неприбранная совсем. Одета кое-как. Сумка дерматиновая. Но симпатию у нас вызвала тем, что искренне хотела что-то. Но все для нее ужасно дорого казалось. Видно, что она в жизни ничего такого себе не позволяла. А тут ей захотелось. Сумку.
И она спрашивает:
– А что у вас подешевле есть?
Ну и мы, видя, что человек в первый раз на такой отчаянный шаг решился, показываем ей, что с распродажи осталось.
Она долго качает головой, вздыхает тяжело. Потом, решившись, говорит:
– Сейчас к банкомату подбегу, проверю, сколько там на карте. Если хватает – беру!
И как это часто бывает, там именно та сумма и есть. Почти до копейки. Точно эта сумма. Она, решив, что это знак свыше, покупает эту сумку. И, благодарная и счастливая, уходит в новую жизнь.
А буквально через несколько дней возвращается. Мы сперва решили: сдавать пришла. Опомнилась. Но не тут-то было!
– Еще, – говорит, – хочу! Вот что вам самим нравится? Мы говорим:
– Ну вот сейчас новая коллекция пришла из экзотических кож.
Из кожи угря, хотя это уже давно. А вот
Страусиные лапки
Кожа лосося
Водная змея
Куриные лапки
Кожа лягушки
Кожа лягушки произвела на нее самое сильное впечатление. Купила не задумываясь. И кошелек такой же к сумке вдогонку. Чтоб не одиноко ей, сумке, было. Деньги огромные, а тетке этой уже не страшно! Жизнь решила поменять.
Мы уже подружки как бы ее. И советуем ей, что с лицом что-то делать уже, может быть, и пора, крем хоть какой-нибудь купить.
– А что же, – спрашиваем мы ее, – вы со старой сумкой-то ходите? У вас две новые, такие шикарные есть.
– Так не с чем, – отвечает. – Надеть нечего. Не с этим же?
– Ну так в чем дело, собственно? И одежду, может, поменять не грех.
И она расцветает прямо у нас на глазах. И третью сумку покупает.
Джанни. Рассказ одной продавщицы
...
Я же в Версаче раньше работала. Сначала, как открылись, публика сомнительная шла. В начале девяностых еще. Ничего понять было нельзя.
Заходит парень в костюме Адидас и с целлофановым пакетом. И покупает одеяло из меха ласки за миллион почти.
Или цыгане, например, очень Версаче уважали. Одна цыганка ходила пожилая. Натуральная цыганка со свитой. Она, наверно, главная какая-то у них была. Ее все боялись. И свита боялась, и мы. Один раз ей что-то не то сказали – не помню, что именно. Но ей это не понравилось.
ПРОКЛЯНУ, говорит. Очень спокойно сказала, без всякой угрозы в голосе.
Как мы испугались! Встречали ее все навытяжку, строем с тех пор. Как английскую королеву.
Одна женщина ходила. Симпатичная. Все скупала не глядя. Только в Версаче ходила с головы до ног. А тут заходит какая-то странная. Смотрит, но не меряет.
Ходит, ходит. Потом говорит:
– У меня тут письмо. Передайте пожалуйста.
И уходит.
Мы смотрим – на конверте написано: «Джанни Версаче. Лично в руки».
Ой-е-е-й, думаем. Он уже умер к тому времени давно.
А это кризис был тогда как раз. Ну и, видать, ее муж разорился. Она этого не перенесла – крышак поехал немного.
Открываем письмо:
«Дорогой Джанни, пришли мне, пожалуйста…» Ну и дальше список – весь магазин.
Балет «Драгоценности»
Балет состоит из трех частей
Изумруды
Рубины
Бриллианты
Я, к сожалению, не видела этого балета, но уверена, что он прекрасен.
Несколько жаль, что Баланчин создал великий балет только из трех частей. А просто золото? А жемчуг?
Предлагаю свой вариант либретто.
Увертюра
– Короче, есть такая тема, одна баба привозит сумки из Италии. Hermes подделки дорогие, только спец может определить, и Шанель настоящую.
– Ерунда какая-то. С чего это Шанель настоящая из Италии?
– Короче, есть такая тема, некоторые Шанели в Италии шьются, и там их воруют.
– Ужас какой. Ворованное носить?
– Не ты же воруешь! Какая тебе разница? А втрое дешевле.
– Ну не знаю. Бог может наказать. Я один раз купила золото на пляже, правда, потом это не золото оказалось, так у меня сразу в Москве сумку вынули из машины со всеми документами!
– Бред какой-то! При чем тут твое золото паленое?
– Так его тоже, наверно, украли.
– Кому надо красть поддельное золото? Это у тебя деньги украли.
– Ну да. Там в сумке и деньги были.
– Тупица, у тебя деньги украли, когда тебе не золото за золото продавали на пляже!
– А там еще сумки были Луи Виттон.
– Где сумки были?
– На пляже. Тоже ворованные, наверное.
– Ты чего несешь? Такие же паленые, как и твое золото.
– Я поэтому и не взяла. А хорошие сумки были.
– А чего же золото взяла тогда?
– Дешево очень. Еще бриллиант предлагали семь карат. Даже пилили, показывали, что настоящий за двести евро всего. Надо было бриллиант взять, наверное.
– Бриллиант я бы тоже купила. Если настоящий, конечно.
Акт первый
Изумруды
Рассказ известной актрисы
Слушай, это же ты, зараза, мне сказала: «Не будь дурой! Вези из Индии изумруды. Все их везут! Вон Ирка такииие привезла!!!»
Что, забыла?
А я вообще ко всему этому всегда равнодушна была, ты же знаешь. Я, когда в институте, что ли, училась или в школе в последних классах – не помню, попала в Алмазный фонд. Знаешь, как я мечтала туда попасть! Я же на своей рабочей окраине никогда никаких драгоценностей не видела сроду. Маме на праздники дарила брошки по рубль двадцать – копила на них. А она мне на семнадцать лет подарила маленькую золотую цепочку. Все! Я других драгоценностей не знала! А только читала про них. Я же всегда много читала, ты знаешь.
И вот начиталась про всяких графинь и маркиз в ниспадающих кольцах с изумрудами и бриллиантами. И думаю, наконец-то увижу, как они выглядят живьем. И мне достается билет в Алмазный фонд!
И я туда прихожу, смотрю на Корону Российской империи, на этого Графа Орлова, на кучи камней всяких и не понимаю, что со мной происходит! Мне ужасно все это не нравится! Ужасно! Такая безвкусица. Камни и камни. Я ужасно расстроилась.
И вдруг, уже на выходе, в последней витрине вижу малюсенькую брошечку.
Слушай, она меня потрясла! Маааленький такой цветочек разноцветный, как цветик-семицветик, точно. На тоненьком стебельке с листочками зелененькими, а с одного листочка падает роса! Настоящая роса! Из малюсенького бриллианта.
Вот тогда я поняла, что такое бриллиант, а не когда на все эти нагромождения смотрела.
Боже, что со мной было! Я оторваться не могла от этой брошки. Какое чудо, крепостные, наверно, делали.
Я смотрела на эту брошечку и думала: «Такого у меня никогда в жизни не будет, а другого не хочу». И никогда у меня ничего и не было. Я всегда равнодушна ко всему этому была. Бусы из глины в Прибалтике купила и носила – вот все мои драгоценности.
А когда я в Индию собиралась, когда это было? Конец восьмидесятых, наверно, ты давай жужжать мне в уши: «Вези! Вези изумруды – они там копейки стоят. Утюг с собой возьми – поменяешь!»
Я взяла, конечно, этот утюг, послушалась тебя. Там, в этом Бомбее, нашими утюгами и кипятильниками тротуары можно было укладывать – все перли.
Я и не думала эти изумруды покупать. Даже мысли не было. У нас там гулянка постоянная была – одни приемы и банкеты. Ну я и веселилась. А твой голос все жужжит и жужжит! Ты же знаешь, как я подвержена влиянию!
И как-то утром опять зажужжал:
– Вези изумруды! Не будь дурой!
Ну я и говорю:
– Ну где тут у вас изумруды? Ведите!
Приводят в магазин. Ну магазин какой. Примерно в половину твоей кухни, и со стен мне улыбаются наши звезды кино. Все стены завешаны. И Ирка, кстати, тоже висит. И у всех подписи, как они его обожают: «Ратман, любимый, счастья тебе!»
Всех осчастливил Ратман! А иностранных звезд никаких не висит у Ратмана. Почему-то он их не осчастливил. Только наших.
– Ну, говорю, Ратман, вот все мои деньги – давай изумруды на все!
И деньги ему шмяк на стол. А денег-то у меня не помню – долларов двести всего было. Все положила. Долларов двадцать себе оставила.