Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что въ годину несчастій, когда государства воюютъ между собою, когда промышленность слаба, путешествія опасны, дѣла затруднительны, контракты взаимной гарантіи между публикою и предпріятіемъ перевозки становятся почти невыполнимы, коммиссіонеръ и подводчикъ, равно какъ и отправляющій и поручитель всегда предпочтутъ сохранить свою свободу. Но отчего предприниматели перевозки никогда не умѣли согласиться съ торговцами въ такой странѣ, какъ Франція, гдѣ дѣла уже такъ давно достигли широкаго развитія и гдѣ обращеніе такъ безопасно? Въ продолженіе десяти лѣтъ я имѣлъ дѣло съ внутреннимъ судоходствомъ, и оно заглохло на моихъ глазахъ, потому что не могло организоваться. У насъ только тогда поняли, что въ дѣлѣ перевозки возможенъ справедливый договоръ, выгодный для всѣхъ интересовъ, когда правительство отдало желѣзныя дороги въ руки монополіи, присущей такого рода предпріятіемъ, въ руки союза компаній. А между тѣмъ что можетъ быть проще идеи такого договора.
Для этого нужно, чтобы предприниматели перевозки объявили бы промышленникамъ, торговцамъ, земледѣльцамъ тѣхъ мѣстностей, съ которыми они имѣютъ дѣло: обезпечьте намъ ваши заказы, а мы съ своей стороны обѣщаемъ вамъ:
Всѣ доставки отъ пунктовъ А, В, С, D къ пунктамъ X, Y, Z.
Мы обѣщаемъ вамъ доставку, когда хотите, медленнѣе или скорѣе, или въ опредѣленный срокъ; мы обѣщаемъ вамъ періодически отправлять транспорты каждые два, три, четыре, пять дней; наконецъ, мы ручаемся вамъ, что будутъ установлены опредѣленныя цѣны, сообразно клади. Нашъ договоръ будетъ взаимный, на годъ или на нѣсколько лѣтъ и будетъ измѣняться каждый разъ, когда плата за коммиссію понизится, вслѣдствіе какого нибудь нововведенія или серьезной конкурренціи. Въ такомъ случаѣ вы должны будете увѣдомить насъ заранѣе, чтобы дать намъ возможность принять свои мѣры и сохранить за собой вашу практику.
Странное дѣло: при иниціативѣ нѣсколькихъ личностей, въ транспортной торговлѣ принципъ взаимности можетъ установиться прочнѣе и въ болѣе обширныхъ размѣрахъ, чѣмъ во всѣхъ другихъ предпріятіяхъ. Еслибы преобразовался порядокъ обращенія, то этимъ самымъ была бы перестроена вся система. Но таковъ рокъ, управляющій человѣческими дѣлами: компаніи судоходства никогда не понимали этого простаго условія; они никогда не предлагали его, и, кажется, публика съ своей стороны, едва ли согласилась бы принять его. Публика похожа на компаніи: она любитъ рискъ, ажіотажъ. Еслибы компаніи перевозокъ водой и главные коммиссіонеры принялись дѣйствовать такимъ образомъ съ 1840 года, то тарифы ихъ были бы приняты за maximum, пріобрѣли бы законную силу, и въ наше время перевозъ обходился бы странѣ съ человѣка и съ километра 5 сантимовъ за первое мѣсто и 2 с. за второе; за товары, съ большою и малою скоростью, приходилось бы, какъ по водѣ, такъ и по желѣзной дорогѣ, отъ 1 1/2 до 5 сантимовъ.
Вмѣсто того судоходство было почти повсемѣстно покинуто, a компаніи желѣзныхъ дорогъ по тарифамъ, составленнымъ для нихъ недальновиднымъ законодательствомъ, берутъ:
Съ пассажировъ: 10 сантимовъ, 5, 7. 7, и 5. 7 съ человѣка и на километръ.
Съ товаровъ: 9, 12, 14 и 21 сант. съ тонны и километра.
Съ хлѣба, съ котораго при неурожаѣ слѣдовало бы платить не болѣе 2 сантимовъ, платятъ теперь 5; – съ устрицъ, съ свѣжей морской рыбы и т. п. товаровъ, требующихъ самой скорой доставки, платятъ 55 сантимовъ. Знаете ли, какое вліяніе имѣетъ этотъ тарифъ на цѣны припасовъ? Когда въ Бордо и Маконѣ дюжина хорошихъ персиковъ продавалась вездѣ по 10 сантимовъ, въ Парижѣ ихъ нельзя было достать дешевле 15, 20 и 50 сантимовъ за штуку.
Если бы правительство Лудовика Филиппа, порожденное идеями 1789 года, было менѣе ослѣплено своими идеями іерархіи и власти, если бы еще въ 1842 году оно успѣло убѣдиться, что оно не болѣе какъ представитель или органъ отношеній взаимности и солидарности всѣхъ родовъ, какіе только существуютъ и съ теченіемъ времени все болѣе и болѣе развиваются между гражданами, – то въ постановленіяхъ о желѣзныхъ дорогахъ ему представлялся единственный случай создать и дешевизну перевозовъ, и торговую и промышленную взаимность, т. е., другими словами, положить основаніе экономическому праву. Оно сказало бы себѣ, – а это превосходно понимаетъ самый послѣдній работникъ, что такое общественное дѣло, какъ желѣзныя дороги, не можетъ быть предоставлено въ пользованіе одному классу общества; не должно быть превращено, въ ущербъ массѣ, въ источникъ доходовъ для полчища акціонеровъ; понявъ это, оно организовало бы перевозочную коммисію или, по крайней мѣрѣ, основываясь на принципахъ взаимности и экономическаго равенства, поручило бы ее рабочимъ артелямъ.
Кто сомнѣвается въ наше время, что и безъ помощи анонимныхъ компаній французскій народъ могъ бы устроить у себя желѣзныя дороги и, будучи въ одно и то же время и возщикомъ, и отправщикомъ, упрочить за собою навсегда возможную дешевизну сообщеній? Но видамъ правительства вовсе не соотвѣтствуютъ желѣзныя дороги, которыя выстроены и которыми пользуются по принципу взаимности; которыя требуютъ за свою службу только сумму, равную издержкамъ на устройство и содержаніе ихъ; которымъ, въ силу юридической аксіомы, что нельзя быть рабомъ своей вещи, Res sua nuli servit, не пришлось бы возвращать затраченнаго на нихъ капитала; акціи которыхъ не вызывали бы ни повышенія, ни пониженія, потому что не было бы ни уступокъ, ни акціонеровъ; которыя, благодаря своей крайней дешевизнѣ, принесли бы пользу только одной націи, не обогащая дармоѣдовъ; – нѣтъ, такія желѣзныя дороги не соотвѣтствовали бы желаніямъ правительства. Двѣсти милліоновъ – приблизительная сумма чистаго годоваго дохода, приносимаго желѣзными дорогами –, оставаясь въ торговлѣ, земледѣліи, промышленности, послужили бы немаловажнымъ пособіемъ для развитія общественнаго богатства[12]. Но правительство и палаты Лудовика Филиппа разочли, что гораздо лучше положить ихъ въ карманы своихъ друзей, финансистовъ, предпринимателей и акціонеровъ. Народъ имѣлъ привычку оплачивать все, даже то, что дѣлалось для него, на его же собственныя деньги; что же было бы, если бы ему вдругъ сообщили, что, такъ какъ дороги выстроены на его счетъ, то ему слѣдуетъ платить за провозъ только то, что стоитъ ихъ содержаніе, а о процентахъ и рѣчи быть не можетъ? Кромѣ того были не прочь способствовать развитію зажиточнаго и тунеядствующаго класса, увеличить число приверженцевъ правительства, создать интересы, преданные власти, которая съ каждымъ днемъ слабѣла отъ наплыва народныхъ интересовъ. И нынѣшнее правительство во всѣхъ этихъ отношеніяхъ такъ плохо понимаетъ свой истинный законъ, что послѣ Крымской и Ломбардской войнъ прибавило къ тарифамъ желѣзныхъ дорогъ еще военную десятину; такимъ образомъ по безразсудной алчности оно сдѣлалось сообщникомъ паразитной эксплуатаціи промышленности, которая, по самой сущности своей, не должна приносить никому ни ежегодныхъ доходовъ, ни выгодъ и тѣмъ производительнѣе должна быть для всѣхъ.
Милліоны и милліарды – вотъ во что ежегодно обходится націи нарушеніе экономическаго права, презрѣніе закона взаимности. Быть можетъ, вы воображаете, что желѣзныя дороги были выстроены на капиталы компаній? Нѣтъ; компаніи внесли только самую малую часть затраченнаго капитала, какъ будто для того только, чтобы имѣть потомъ предлогъ заявить притязанія на весь доходъ. Въ силу закона 1842 на счетъ государства падаютъ расходы по вознагражденію за отнятыя земли и постройки, а также на устройство насыпей, искусственныхъ сооруженій и станцій. Что же остается дѣлать компаніямъ? Прокладывать рельсы и поставлять матерьялъ. А какая же доля приходится государству изъ дохода? – Нуль; что я говорю? государство не только не беретъ никакого дохода, но еще гарантируетъ компаніямъ минимумъ дивиденда. Такимъ образомъ можно сказать, что въ желѣзныхъ дорогахъ, построенныхъ на основаніи закона 1842, самые крупные расходы ложатся на счетъ государства, т. е. страны, а когда дѣло доходитъ до дѣлежа дохода, государство отступаетъ передъ компаніями. Ни одна ошибка правительства не давала такого полнаго торжества анархическому торгашеству. Я сказалъ, что орудія общественнаго обращенія создаются страною и должны быть отданы странѣ въ даровое пользованіе. Правительство 1830 года отдало ихъ за безцѣнокъ компаніямъ, которыя берутъ за нихъ большія деньги; оно ни болѣе ни менѣе какъ ошиблось въ адресѣ.
Идея взаимности – одна изъ самыхъ простыхъ идей, но до нея никогда не додумывались ни аристократія, ни монархія, ни теократія, словомъ, ни одно правительство. Средства сообщенія – вотъ та область, гдѣ личная иниціатива всего удобнѣе могла бы совершить эту великую реформу; но чтобы осуществить ее только въ желѣзныхъ дорогахъ и каналахъ, необходимъ цѣлый экономическій переворотъ во всей странѣ.
ГЛАВА XII.
О взаимномъ кредитѣ.
Слово кредитъ вошло во всеобщее употребленіе и ежеминутно произносится людьми всѣхъ сословій, но, несмотря на это, остается для большинства двусмысленнымъ. Народъ по большей части придаетъ ему такое значеніе, какого онъ не имѣетъ ни въ дѣлахъ, ни въ политической экономіи, ни, слѣдовательно, во взаимности. Это происходитъ оттого, что экономическій языкъ составился не такъ, какъ языкъ Химіи и Права; надъ нимъ трудились не ученые, а практическіе люди, лишенные познаній и философіи, принимавшіе за благодѣяніе то, что слѣдовало считать разсчитанной сдѣлкой, смѣшивавшіе такимъ образомъ самыя противоположныя понятія и наконецъ усвоившіе себѣ нѣчто болѣе похожее на воровскую терминологію, чѣмъ на разумную рѣчь.
Кредитъ есть искаженное латинское слово crеdit‑us или credit‑um, страдательное мужеское или среднее причастіе отъ глагола credo, который значитъ вѣрить или довѣрять. Продавать въ кредитъ – испорченная латинская фраза, которая значитъ продавать тому, кому вѣришь, или продавать по довѣрію, т. е. надѣясь на обѣщаніе покупателя, что онъ впослѣдствіи заплатитъ. Давать въ займы въ кредитъ значитъ точно также давать не по поручительству и не подъ залогъ, но въ надеждѣ, что данное будетъ возвращено. Стало быть, кредитъ есть довѣріе: прежде слово это иначе и не понималось.
Теперь дѣло другое: кредитъ вовсе не выражаетъ довѣрія, что ни толкуй объ этомъ современные лихоимцы. Кредитъ превратился въ операцію по преимуществу торгашескую и корыстную, гдѣ личности, называемыя капиталистами или купцами, даютъ свои капиталы или товары нуждающимся людямъ, которыхъ называютъ покупщиками или должниками. Но когда что нибудь дается такимъ образомъ, безъ немедленной уплаты, то это дѣлается вовсе не на слово и не даромъ, какъ думаетъ народъ; даютъ подъ залогъ движимаго или недвижимаго имущества, по поручительству, и получаютъ за это премію, которая часто платится впередъ, вычитается и которую называютъ процентомъ: все это совершенно противоположно тому, что обыкновенно понимаютъ подъ словомъ кредитъ.
Въ принципѣ, заимодавецъ не довѣряетъ никому: онъ вѣритъ только залогу. Можетъ статься, что по добродушію, какъ человѣкъ и другъ, онъ одолжитъ другого, въ честности котораго не сомнѣвается; но въ дѣлахъ кредитомъ называется вовсе не то. Если банкиръ ведетъ свои счеты осторожно и правильно, то не запишетъ въ своихъ конторскихъ книгахъ на имя своего друга сумму, которую далъ ему на слово; онъ запишетъ эту сумму на свое имя, потому что ее нельзя требовать въ назначенный срокъ, и потому что, давая въ долгъ такимъ образомъ, порукою онъ былъ самъ; а это значитъ, что въ подобномъ случаѣ на самомъ дѣлѣ онъ довѣряетъ только самому себѣ.
Кредитъ можно, стало быть, понимать двоякимъ образомъ: есть кредитъ вещественный, который основывается на вещахъ или залогахъ, и кредитъ личный, который гарантируется единственно добросовѣстностью должника. Народъ всѣми силами стремится къ личному кредиту: онъ иначе не понимаетъ взаимности. Поговорите съ простымъ человѣкомъ о залогахъ, о поручительствѣ, о двойной или тройной подписи, или хоть о торговомъ векселѣ, представляющемъ цѣнность, которая выдана и вездѣ можетъ быть принята: – онъ перестанетъ понимать насъ и приметъ всѣ ваши предосторожности за оскорбленіе. Такъ не дѣлается между добрыми знакомыми, подумаетъ онъ. – Я двадцать лѣтъ занимаюсь моимъ ремесломъ, скажетъ вамъ этотъ работникъ; вотъ вамъ свидѣтельство о моемъ поведеніи; я желаю занять лично на себя, и мнѣ нужно 3,000 фран. Можете вы дать мнѣ ихъ? – Онъ изумится, если вы скажете ему, что въ дѣлахъ во взаимномъ банкѣ, какъ и во всякомъ другомъ, принято за правило вѣрить не человѣку, а залогу.
Воспитать въ этомъ отношеніи народъ – дѣло управляющихъ и директоровъ обществъ взаимнаго кредита. Я очень опасаюсь, чтобы неумѣстная снисходительность или неосновательная боязнь нарушить свою программу не увлекли нѣкоторыя общества въ неосторожные и рискованные займы. Необходимо, чтобы работники усвоили истинные принципы; надо, чтобы они твердо убѣдились, что въ дѣлѣ кредита болѣе, чѣмъ во всякомъ другомъ дѣлѣ, надо строго различать Милосердіе и Право; что общество, основанное на принципѣ взаимности, не слѣдуетъ смѣшивать съ обществомъ вспомоществованія – словомъ, что дѣла не имѣютъ ничего общаго съ подвигами милосердія и филантропіи. Рабочія общества должны позволять себѣ личный кредитъ лишь изрѣдка и то съ величайшею осмотрительностью, хотя въ строгомъ смыслѣ онъ то и есть настоящій кредитъ; иначе они рискуютъ превратиться въ скоромъ времени въ филантропическія учрежденія, раззориться, благодаря лицепріятію, фальшивымъ векселямъ, нравственнымъ гарантіямъ, и наконецъ лишиться чести.
Что же мы назовемъ взаимнымъ кредитомъ?
Кредитныя операціи дѣлятся на двѣ большія категоріи: 1) учетъ торговыхъ цѣнностей, 2) ссуда капитала земледѣлію и промышленности.
Каждая изъ этихъ операцій требуетъ непремѣнно положительнаго, вещественнаго залога. Такимъ образомъ, когда негоціантъ нуждается въ звонкой монетѣ, онъ достаетъ ее посредствомъ векселей, выдаваемыхъ имъ на своихъ кліентовъ–должниковъ и, кромѣ того еще за подписью другаго негоціанта или банкира, а иногда двухъ, что составляетъ три и даже четыре ручательства: 1) плательщикъ, 2) векселедатель, 3) надписатель иди надписатели; каждый изъ нихъ отвѣчаетъ и личностью, и имуществомъ. Во время кризиса часто случается, что негоціанты достаютъ деньги подъ залогъ товаровъ, которые обыкновенно стоятъ втрое и вчетверо дороже ссужаемой подъ нихъ суммы. Надо, чтобы рабочій людъ твердо помнилъ, что взаимность не можетъ освободить ихъ ни отъ одного изъ этихъ ручательствъ, на которыхъ основывается кредитъ. Дѣло совсѣмъ не въ этомъ.
Мы сказали выше, что кредитъ не дается на простыя обѣщанія, а подъ залогъ наличныхъ имуществъ; кромѣ того это операція корыстная, требующая для заимодавца вознагражденія или выгоды, настоящей преміи, равносильной страховой преміи, колеблющейся между 2, 3, 4 и 5, 6, 7, 8 и 9% въ годъ и называемой процентомъ. Къ этому проценту банкиры часто прибавляютъ плату за комиссію и другія мелкія издержки, которыя часто возвышаютъ ссуду еще на 1%. Дѣло въ томъ, чтобы взаимностью уменьшить этотъ процентъ и побочные расходы, какъ въ торговыхъ учетахъ, такъ и въ займахъ подъ залогъ для земледѣлія и промышленности.
Въ послѣдніе семнадцать лѣтъ я писалъ слишкомъ много по вопросу о взаимномъ кредитѣ и потому не считаю себя обязаннымъ вдаваться теперь въ пространныя объясненія по этому предмету; достаточно будетъ нѣсколькихъ словъ.
Денежный процентъ, максимумъ котораго опредѣленъ закономъ 3 сентября 1807 года въ 6% для торговыхъ сдѣлокъ и въ 5% для гражданскихъ, составляетъ для труда самый тяжелый гнетъ, а для потребленія – самый неосновательный и вредный налогъ. Достаточно вспомнить, что торговые учеты даютъ одному французскому банку и его конторамъ до 40 милліоновъ чистаго барыша; что же касается ссуды капиталовъ земледѣлію и промышленности, то въ 1857 году вся сумма залоговъ простиралась до 12 милліардовъ, что составляетъ по крайней мѣрѣ 600 милліоновъ процентовъ.
Касательно обращенія и учета ясно, что торговый процентъ 6, 7, 8 и 9%, взимаемый банкирами, составляетъ дань, которую негоціанты благосклонно платятъ тѣмъ, въ чьихъ рукахъ скопляется звонкая монета; купцы могли бы страховать другъ друга за самую небольшую премію, которою неудовольствуется ни одна компанія; дѣйствуя съ разрѣшенія правительства, они могли бы обезпечить себѣ доставку на 60 и 80% дешевле тарифа желѣзныхъ дорогъ; – они могли бы, съ помощью или безъ помощи правительственнаго вмѣшательства, ссужать другъ друга по такимъ процентамъ, до которыхъ не могъ бы низойти ни одинъ капиталистъ.