«Чистым» смертником немцы своего пилота не считали и, в отличие от японцев, выдавали ему парашют, а уж как им воспользоваться, каждый решал сам. По крайней мере, немецких «селбстопферов» наличие парашюта определённым образом обнадёживало и настраивало на более оптимистический лад.
Весной следующего года Райч вместе с Киншем провела ряд испытаний отобранной машины, и по их результатам планёрная фабрика «Якоб Шеейер» получила заказ на изготовление семи опытных образцов. Одновременно предусматривалось начать на предприятии «Гота вагенверке» серийное производство улучшенного варианта снаряда, в котором бомба размещалась внутри, а задняя часть фюзеляжа автоматически отстреливалась для облегчения выброски пилота-смертника с парашютом.
По поручению руководства люфтваффе, гауптман Эрих Лянге приступил к формированию секретной «Особой эскадрильи КГ-200» и суперсекретной «Пятой эскадрильи» — отбирались опытные лётчики, которые должны стать инструкторами у нацистских камикадзе. Однако все работы свернул… Отто Скорцени!
Его назначили куратором создания новых видов вооружений, и он решил удешевить проект и присвоить лавры известной лётчицы, отодвинув её в сторону. Мастер шпионажа и рискованных диверсионных акций, которому нельзя отказать в личной храбрости, резонно заявил нацистскому руководству, что существует уже опробованный самой Райч вариант с «Фау», а в качестве его носителя подойдёт модернизированный бомбардировщик Хе-111.
При всей своей славе, известности и уже имевшихся наработках, Ханна Райч не могла тягаться с таким «тяжеловесом», как знаменитый диверсант № 1. Поэтому вскоре на свет появилась новая секретная программа, скрытая под наименованием «Рейхенберг». Она предусматривала создание четырёх вариантов пилотируемых смертниками самолётов-снарядов «Фау». Летом 1944 года гауптман Лянге начал обучение первых семидесяти курсантов, присланных Скорцени. Все они дали подписку о добровольном участии в спецоперации по пилотированию управляемой бомбы.
Тем временем в реализации проекта возникли технические сложности, трудноразрешимые в условиях военного времени. Самолёты-снаряды часто сталкивались с носителем в момент старта и взрывались, или пламя из сопла ракеты сильно прожигало носитель и фактически сбивало его. Райч попыталась получить для своих целей опытный образец реактивного бомбардировщика Ар-234, созданного фирмой «Арадо» — он запускал «Фау» с высокой фермы-качалки. Но все её попытки не увенчались успехом. Ей просто категорически отказали на высшем уровне.
Лётные испытания проходили в центре люфтваффе в Рехлине-Лерце и долго не приводили к успеху: только осенью удалось добиться обнадёживающих результатов. Но тут назначили нового командира эскадры Баумбаха, который предложил использовать вместо «Рейхенбергов» уже апробированные морской авиацией ударные сцепки типа «Мистель», состоявшие из самолёта-бомбы Ю-88 и самолёта-наводчика Ме-109. Боезаряд весил почти четыре тонны и был успешно апробирован в боевых условиях.
Начались согласования и совещания, что нехарактерно для чётко отлаженной и быстро функционировавшей немецкой военной машины. Курсанты продолжали усиленные тренировки, им постоянно демонстрировали отлично сделанные учебные фильмы, но боевое использование нацистских камикадзе пока не сдвинулось с мёртвой точки. Причины промедления так и остались таинственной загадкой.
Неожиданно, в начале 1945 года, когда положение на фронтах у вермахта давно стало довольно тяжёлым, если не сказать в ряде случаев катастрофическим, у фюрера вдруг родилась новая идея. Он решил провести широкомасштабную операцию по уничтожению энергетической базы, обеспечивающей Москву, и нанести массированные бомбовые удары по тринадцати подмосковным электростанциям. Можно только гадать, кто подсказал Гитлеру эту бредовую идею — в ней вряд ли были заинтересованы рейхсмаршал авиации Герман Геринг или сугубо здравомыслящий рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Гиммлер, вне всякого сомнения, предпочёл бы действовать совершенно иными методами, без использования дальней бомбардировочной авиации. Генералы вермахта тем более не пошли бы на столь рискованную и ничего им не дававшую операцию, особенно когда фронты задыхались.
Никто не решился спорить с фюрером, и вскоре началась интенсивная подготовка к проведению секретной операции под кодовым наименованием «Железный молот». В ней предусматривалось участие двухсот обычных бомбардировщиков люфтваффе, ста пятидесяти сцепок типа «Мистель» и прикрытие истребительной авиацией.
Трезвые головы в штабах люфтваффе моментально рассчитали, что даже в случае успешного бомбометания и уменьшения после этого веса машин и, следовательно, расхода горючего, его всё равно не хватит, для возвращения бомбардировщиков на свои аэродромы даже в прифронтовой полосе — Красная армия уже далеко продвинулась на запад и бои шли на территории Германии. Тогда было предложено действовать по следующему варианту: эскадрильи вылетают, ложатся на боевой курс, достигают намеченных объектов, производят бомбометание и, уцелевшие после боёв с истребителями противника и огня противовоздушной обороны русских, ложатся на обратный курс. Лётчики обязаны тянуть машины к линии фронта, насколько хватит горючего. Затем экипажи покидают машины на парашютах, приземляются и далее двигаются в сторону фронта пешим порядком. Тех, кто дойдёт и пересечёт линию фронта, ожидали самые высокие награды.
Многоопытный Отто Скорцени уже тяготился висевшей на его шее командой смертников, которая никак не могла отправиться на боевые задания, а он получал из-за этого пинки начальства. Скорцени лучше других знал, чем способен обернуться гнев фюрера, поэтому хитрый австриец постарался, чтобы подведомственную ему команду «селбстопферов» включили в состав авиагруппы, задействованной для широкомасштабной операции «Железный молот». Но тут поперёк дороги встал всё тот же Баумбах, которому на высоком уровне поручалась подготовка технической части.
Чем закончилось бы это дело, неизвестно. Но операцию «Железный молот» неожиданно отменили — причины её отмены так же загадочны и таинственны, как и решение об её осуществлении и подготовке. А в марте, видимо не без стараний Отто Скорцени, страстно желавшего избавить себя от неприятностей, команда подчинённых ему «селбстопферов» была внезапно полностью расформирована.
Имевшиеся в распоряжении люфтваффе сцепки типа «Мистель» в самом срочном порядке перебросили на фронт и задействовали для уничтожения налаженных сапёрами Красной армии переправ через Одер, Нейсе и Вислу. Почему туда не бросили «смертников», которые уже имели достаточную для уничтожения переправ техническую базу, также осталось таинственной загадкой.
Что произошло на самом деле — неизвестно. Никакие трофейные документы не смогли дать на этот счёт хоть какие-то ответы.
Тайна XX-лучей
Попытки создания секретного сверхоружия не прекращались в Третьем рейхе даже в период ожесточённых боёв на Восточном фронте, когда Германия терпела одно поражение за другим и несла тяжёлые потери. После катастрофы под Сталинградом Гитлер приказал немедленно ускорить все исследовательские работы, интенсивнее проводить эксперименты и всевозможные испытания, чтобы побыстрее дать фронтовым частям новейшие образцы вооружений, способные сократить потери в живой силе и технике и остановить наступление русских. Он прекрасно понимал: в самом скором времени, видя успехи Красной армии, англо-американские войска решатся выступить против Германии не только в Африке, но и в Европе. Тогда неизбежно придётся воевать на два фронта, что всегда оказывалось губительным для немецкой армии.
Особенно положение обострилось после жесточайшей битвы на Курской дуге: Гитлер уже не приказал, а жёстко потребовал ускорения работ по вооружению. Многоопытный и осторожный рейхсфюрер СС Гиммлер предпочёл отмолчаться и подождать, пока гроза минует сама собой. Но рейхсминистр вооружений Шпеер поспешил заверить вождя:
— Техническое превосходство Германии над её противниками в самом скором времени обеспечит перелом в ходе военных действий и принесёт быструю победу! Мы работаем над «чудо-оружием» и постараемся в этом году вывести его на стадию полевых испытаний.
— Хорошо, — кивнул Гитлер. — Я прослежу за этим. Но если всё окажется ложью, строго спрошу с виновных!
Такого поворота Шпеер не ожидал: фюрер действительно мог спросить по всей строгости, и тогда не сносить головы. Но отступать было уже поздно и просто некуда.
Какое же «чудо-оружие» имел в виду рейхсминистр вооружений Шпеер, и почему упорно молчал осторожный рейхсфюрер СС Гиммлер? Неужели речь опять шла об атомной бомбе?
Завеса плотной тайны, скрывавшей необычный нацистский проект, несколько приоткрылась в апреле 1945 года, когда части 80-й дивизии США освободили узников лагеря смерти Бухенвальд. Это был один из самых крупных немецких концентрационных лагерей, официально созданный в 1937 году. Но на самом деле, заключённые в этой местности появились ещё за четыре года до этого, когда нацисты только-только пришли к власти. Часть территории обнесли забором из колючей проволоки, поставили временные вышки для охраны и назвали концлагерь Эттерсбургом. Туда нацистский рейхсканцлер Адольф Гитлер стал отправлять всех недовольных «новым порядком».
Позднее лагерь начали перестраивать и укрупнять силами заключённых, без использования каких-либо механизмов и не считаясь с потерями. Предусматривалось, что труд заключённых будет применяться и на расположенных поблизости предприятиях крупных военных фирм, в том числе на заводах Юнкерса. Кроме того, эсэсовцы, в чьём ведении находились все концентрационные лагеря, предусматривали специальные помещения для проведения сверхсекретных работ различного направления.
Главное управление имперской безопасности справедливо полагало, что сохранять государственную тайну в хорошо охраняемом и надёжно изолированном от внешнего мира лагере смерти значительно проще, чем на воле. А труд заключённых, в том числе интеллектуальный, дешевле труда профессоров из университетов и научных учреждений, которым нужно хорошо платить и создавать нормальные условия жизни. Именно по этому принципу действовали печально знаменитые «шарашки» в нашей стране.
Когда американцы вошли в Бухенвальд, один из узников лагеря, некто Лохман, поведал офицеру армии США, что некоторое время он находился в одном помещении камерного типа с человеком по имени Блау. Являлось ли это его настоящей фамилией, сказать трудно. О себе он говорил, что состоял в числе военных чиновников рейха и занимал немалый пост, но проштрафился и попал в лагерь. В Германии такой поворот судьбы мало кого удивлял — за определённые провинности кидали за колючую проволоку и «партайгеноссе».
Лохман считал Блау плохо образованным, ничего не смыслящим в технике и крайне слабо разбирающимся в физике. Тем не менее эсэсовцы обхаживали загадочного Блау и вскоре увели его из камеры. Скорее всего, туда он попал из-за своей несговорчивости и ему чётко решили дать понять, кто здесь хозяин.
От других узников, иногда имевших доступ для выполнения хозяйственных работ в закрытую от посторонних часть лагеря смерти, Лохман слышал, что в отдельном бараке Блау создал целую секретную лабораторию и проводил непонятные эксперименты под присмотром бдительных эсэсовцев. Они специально занимались только им и часто привозили ящики с непонятной аппаратурой для таинственной лаборатории.
Сообщение очень заинтересовало американского офицера, и он немедленно сообщил об услышанном представителям разведки. Американцы проявляли повышенный интерес к научным разработкам и специалистам Третьего рейха, поэтому в лагерь пулей примчались «охотники за мозгами». Они дотошно допросили Лохмана и попытались отыскать пресловутого Блау среди узников, но его там не оказалось.
Это обстоятельство не обрадовало американцев, однако и не привело их в уныние: оперативные работники группы «охотников за мозгами» начали вести методичную проработку всей документации, проверку расположенных поблизости промышленных предприятий и различных фирм, а также долгие и дотошные допросы всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к секретной эсэсовской лаборатории. Вскоре удалось найти в одной из фирм человека, который рассказал, что поставлял некоторые реактивы и химикаты в лабораторию Блау, — естественно, он не знал никаких имён.
Согласно сообщённым им сведениям, эсэсманы носились с «учёным узником» как с писаной торбой и выполняли любые его заказы. Однажды они запросили значительное количество монацитного песка, однако здесь его не оказалось. Тем не менее немец был полностью уверен, что эсэсовцы нашли песок. Американцы стали рыться в документации и нашли, что за монацитным песком направляли специального курьера в Стокгольм, в нейтральную Швецию. При ограниченных ресурсах Германии в период ведения на фронтах ожесточённых боёв для таких дорогостоящих поездок должны иметься очень веские основания.
К разочарованию американцев, проверки и сверки уцелевших списков военных чиновников тоже не дали результатов — скорее всего, имя Блау, что в переводе означало «голубой», являлось псевдонимом руководителя секретной лаборатории. Возможно, он получил его в связи с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Как известно, Гитлер твёрдо придерживался мнения о необходимости сурового наказания гомосексуалистов. От его прежней терпимости к ним после «Ночи длинных ножей» не осталось даже и следа. Не исключено, что именно на сексуальных «шалостях» Блау и погорел, попав в концлагерь, где начал вести исследования. Начал или продолжил?
Широко раскинутая американская сеть, которой они старались поймать любую информацию о научных разработках в Третьем рейхе, и кропотливая работа по просеиванию, сортировке и анализу этой информации была вознаграждена находкой секретного документа относительно таинственного «XX-проекта». В документе, среди прочих, упоминалось имя загадочного Блау. Успех рождает успех, и поиск принёс новые материалы относительно проекта таинственного «XX».
Ознакомившись с подборкой собранных разведчиками материалов, научные эксперты ахнули — в глубокой тайне немцы готовились к проведению экспериментов с… гравитационным полем! Возможно ли это, и кем был загадочный изобретатель и конструктор, скрывавшийся под псевдонимом Блау: неизвестным гением, сумасшедшим или удивительно ловким мошенником, умудрявшимся долгое время водить за нос эсэсовцев? Впрочем, последнее маловероятно — как уже говорилось, обмануть курировавших научные разработки представителей РСХА было практически невозможно. Они всегда находили способ проверить качество работы и провести её экспертную оценку. Естественно, если дело не касалось оккультных или идеологических разработок, где материальное часто подменялось идеальным.
Суть секретного «XX-проекта» заключалась в том, что Блау разработал или открыл до того времени неизвестный принцип конструкции нового аппарата, способного вырабатывать некие лучи, названные им «XX». Построению экспериментальной модели аппарата предшествовала достаточно долгая теоретическая работа по расчётам неизвестных полей, предположительно — гравитационных.
По замыслу конструктора-изобретателя Блау, получаемые посредством его генератора или неизвестной конструкции аппарата так называемые лучи «XX», которые, судя по немецким документам, являлись неизвестной ранее формой излучения, сами по себе оружием не являлись. Однако они вполне могли быть использованы в военных целях. С помощью этих лучей якобы создавалось сильное антигравитационное поле или каким-то образом нарушалось гравитационное поле Земли. Теоретически, при наведении пучка лучей на армаду самолётов противника, возможно путём изменения силы притяжения, то есть частичной ликвидацией гравитации, заставить их камнем падать на землю, как подбитых птиц. В принципе, всех возможностей использования такого рода излучения, как оружия, предусмотреть заранее невозможно.
Судя по документации, руководимая Блау секретная лаборатория пыталась создать опытный образец или экспериментальную модель генератора «XX-лучей». Однако закончить работу не позволило наступление войск союзников. Аппаратуру и всю относящуюся к проекту документацию эсэсовцы уничтожили или вывезли и спрятали в хорошо охраняемых тайниках, которые не могут обнаружить до сих пор.