— Давно ее знаете?
— Да уже год.
— Ясно.
Арий взял девушку за подбородок двумя пальцами и приподнял лицо. Алиссен инстинктивно зажмурилась, понимая, что этим вызывает наибольшее подозрение. Но она не могла иначе, чувствуя, как ее магия буквально выплескивается через край. Сжав губы, собрав всю волю, архонт боролась со своей природой, а ногти ария впивались ей в подбородок, оставляя красные полумесяцы.
— Открой глаза. Открывай! — резко приказал арий.
Надо. Надо открыть. Алиссен перестала дышать и встретила взгляд ария. Ее глаза казались черными из-за расширившихся зрачков, но света магии в них не было. Он смотрел целую вечность. Дыхания не хватило, и девушка, наконец, тихонько выдохнула воздух.
— Сколько тебе лет?
— Д-двадцать три, — привычно солгала она, понимая, что напрасно — при желании возраст можно уточнить.
Арий опустил руку.
— Кажется, вы ее напугали, мэтр Кеодан, — удивился сир Юджин.
— Вижу, — сухо бросил арий, — кстати, вы свободны. Отдыхайте. В свои покои я сам дорогу найду.
— Я могу отлучиться в город, мэтр? Провожу девушку…
— Конечно.
Кеодан ушел. Кажется, он ничего не заметил. Юджин и Алиссен прошли через караульную. Дорин еще не проснулся — на пустых улицах фонарь в руке капитана стражи был единственным источником света, куда ни посмотри.
— Мэтр вчера приехал, а я с ним уже намучился. Думаю, он вообще не спит. Тебя испугал его шрам? Неприятное зрелище, согласен. Говорят, его на войне так изуродовали.
Алиссен молча шла рядом, удивляя молодого человека все больше. Где игривый взгляд и улыбка, обещающая так много, а на деле только дразнящая?
— Ты устала? Пойдем ко мне домой, это ближе. Мне надо с тобой поговорить, — предложил Юджин, заглядывая сбоку в ее лицо, но ни на что особо не рассчитывая.
— Что вы сказали? — очнулась она.
— Так ты меня не слушаешь?
— Нет, что вы. Я немного задумалась, — Алиссен оперлась на руку своего провожатого и добавила, — я сделаю все, как вы хотите.
«О чем он говорил? Ах, да — что-то про шрам Кеодана».
— Правда? А я уезжаю. Пока в Аверну, домой, а после… Сам не знаю. Куда назначат. Это арий так решил. Он отвечает за безопасность в Империи — объезжает все города, проверяет, наказывает.
— Так вас наказали?
Похоже, весть об отъезде не произвела на девушку впечатления… Жаль.
— Нет, что ты. Я поеду в столицу с Кеоданом, возможно, меня ждет повышение. Алиссен Вейс, ты носишь двойное имя, но без приставки «ванн», почему?
— Я не знаю. Мы не знатные, мы — просто торговцы.
— Но ваш род очень старый. Я просмотрел кое-какие записи, где сказано, что имя «Вейс» еще древнее, чем само название города — Дорин! Я не сразу понял смысл этой фразы, но отыскал зацепки в архиве крепости. Твои предки жили здесь еще в те времена, когда не было храмов, а мы не молились Создателю. И эти люди были очень заметны, если упоминания о них сохранились до наших дней.
— Зачем вы это узнавали, сир Юджин? — поразилась Алиссен.
— Мне стало любопытно. Обратитесь к властям, вы имеете право на титул не меньшее, чем я сам. И вы богаты, что стоит его купить, если вдруг откажут?
«Купить титул». Она чуть не рассмеялась. Не хватало «сказаний» дядюшки о славном прошлом и заслугах перед отечеством! Старый Вейс потчевал ими каждый вечер, как выпивал лишний стаканчик. Вот только отличились их предки не перед Империей, и даже не перед Эймаром. Их подвиги уходили корнями в такие стародавние времена, что о них сама память умерла. Кому сейчас что-то скажет название великий Магистрат Сириона? Никому. Лес такой есть в Эрендоле, но Дорин тут при чем?
— Вы ошибаетесь, сир Юджин, мы бедны.
И это было, увы, именно так. Лавка год от года приносила все меньший доход, дом разрушался, а дядюшка больше пил, чем занимался делами. А то, что девушка хорошо одета — так это заслуга ее умелых рук, а не искусства дорогой портнихи. Но людская молва о несметных богатствах семьи Вейс была неискоренима. Чем она вызвана — скупостью дяди или нежеланием племянницы выходить замуж?
— А как же сундуки, «доверху наполненные золотом»? — усмехнулся Юджин.
— Это называется «сплетни», сир.
— Не называй меня «сир». Мы пришли, вот мой дом. Зайдешь?
— Я бы с удовольствием, но соседи сочтут мой поступок непристойным.
Взяв молодого человека за обе руки, она поднялась на цыпочки и легко коснулась губами его щеки, смягчая отказ.
— Считайте, это я вас проводила. Заходите в лавку днем. Вы же не сегодня уезжаете? Ведь нет?
В синих глазах Алиссен промелькнула тревога. Так она все же слушала внимательно? Она расстроена или притворяется? Юджин счел, что момент подходящий, и хотел поцеловать в ответ, но девушка успела отвернуться и подставить ухо.
— Я уезжаю через два дня, — со вздохом ответил он.
— Тогда мы еще успеем все обсудить, попрощаться как следует и выпить чего-нибудь вкусного на дорожку. Вы расскажете, где живете в Аверне, чтобы я смогла вас навестить? Я буду так скучать! Но у нас есть еще целых два дня! Это же много, правда?
Она пожимала ему руки и отходила все дальше, болтая и улыбаясь, пока их пальцы не разъединились. Потом повернулась и пошла прочь, не сразу стерев с лица улыбку. Итак, сир Юджин уезжает, значит, вольностям с поздними уходами из города и лояльности часовых на воротах придет конец. А это еще один кусочек ее свободы!
«Эх, не будь я архонтом…» — в очередной раз бесполезно подумала Алиссен, — «я уже и так год с огнем играю. Не все кошке пряники, как говорит дядюшка!» Капитан легионеров очень мил, но вся беда в том, что он — капитан легионеров. А вот и дом. Вскарабкаться на второй этаж вовсе не сложно: нужно поставить ногу на фундамент и цепляться за водосточный желоб, а потом — за вывеску лавки и выступающие камни стены, пока не дотянешься до подоконника. Окно прикрыто только для вида, а чтобы забраться внутрь, нужна магия — с ней руки гораздо сильнее. Все спят, никто не увидит.
* * *
— Семя харматанское, где тебя носило двое суток? Я еле на ногах держусь, лавку по вечерам закрывал раньше времени! Вогнала в убыток, потаскушка трактирная! По миру пойдем из-за тебя! Товар давеча пришел, ты когда его разбирать будешь?
Оскорбления и вопросы сыпались, как из рога изобилия. Дядюшка Вейс всегда был щедр на слова, особенно, когда примет на грудь. Он что, начал пить с утра? Сочные эпитеты доносились издалека, заглушаемые подушкой, которую девушка прижимала к голове обеими руками. Но эта ненадежная преграда между ушами и потоками словесной грязи выдержала недолго. Короткая борьба за нее заставила Алиссен открыть глаза и тут же зажмуриться от солнца, бившего в раскрытые ставни. Она застонала. Всего три часа сна не раздеваясь! За что такая пытка?!
— Валяешься? Укатали? Наказание Создателя, ты когда явилась? Влезла в окно, пока я спал?
Вальтер Вейс звякнул бутылкой о стакан и шумно выпил — каждый глоток было слышно.
— Ты смотри словами не подавись, — вяло ответила девушка, морщась и пытаясь проснуться окончательно.
— А тебе помочь глаза продрать, заботливая моя?
Теплая жидкость ударила девушке прямо в лицо. Что это было на этот раз? Домашнее вино? Нет, запах другой. Неужели настойка на спирту?
— А-а-ссс! — Алиссен зашипела, резво вскочила и рванулась к кувшину у рукомойника. По закону подлости он был пуст.
Глаза жгло, как огнем. Ударившись плечом о шкаф и не разбирая дороги, она выбежала на лестницу, едва не сломала ветхие перила и остановилась только перед кадкой в кладовой. Погрузив лицо в воду, девушка поморгала и выдохнула. Пузыри приятно защекотали щеки. Голос ненавистного родственника на время стал глуше, — дядя был не настолько быстр.
— За прилавок, живо! В лавке народ собирается! Разбери ящики!
— Какие ящ…
Алиссен споткнулась в полутьме коридора о нежданное препятствие и присела, потирая ушибленную ногу. Что там внутри? Железяки? Вейсы чем только не торговали. Скобяные товары, сушеное мясо, глиняная посуда, харматанские сладости таинственного происхождения и сомнительные снадобья от всех болезней, изготовленные тут же, на кухне. А еще — соленая рыба, запах которой может преследовать до могилы, если ежедневно лазить руками в просоленные бочки.
Народу в магазине было немного. Соседка, два незнакомых господина и вчерашний архонт. Он озирался по сторонам и не счел нужным поздороваться. Вскоре все покупатели ушли, кроме Моргвата.
— Что вам угодно, сир? — сумрачно спросила девушка, оставив приветливость хорошего продавца.
— Приворотного зелья, барышня. Вчера меня жестоко отвергли.
Моргват удивленно разглядывал встрепанные волосы, щеку с отпечатавшимися следами подушки и неприлично-мятое платье вчерашней картежницы, за ночь, как по волшебству, ставшей хозяйкой темной и неряшливой лавки.
— Могу посоветовать отворотное. Будете блевать два дня, а после уже никто не приглянется.
Неприятная встреча. От насмешливого взгляда архонта ей стало неуютно — Алиссен прекрасно отдавала себе отчет, что вид у нее не товарный.
— Грубо, но весело, — оценил шутку Моргват, — а что у тебя с глазами? Красные.
— Не твое дело. Ты зачем меня нашел?
— Я тебя не искал. Пришел по рекомендации, что здесь «все есть».
— У нас полно хлама, что именно тебе нужно?
Архонт засмеялся и облокотился на разделяющую их стойку со множеством полок с внутренней стороны, задернутых занавесками в полинялый цветочек.
— А ты умеешь называть вещи своими именами! Большая удобная дорожная сумка для ценной вещи. С двойным дном неплохо бы. Найдется?
— Воровать собрался что ли? — пробурчала Алиссен, ненадолго скрываясь из виду и шебарша под прилавком, — такая сойдет?
Перед архонтом появилась сумка из светлой кожи, видавшая виды и потертая, но сделанная добротно и крепко.
— Что-то мне подсказывает, что она не новая.
— Новую у кожевника заказывай. Двойное дно спрашивал — получай. Ты и сам потеряешь, что в нее сложишь, а если за руку поймают — тем более не найдут.
— Какая рекомендация-то профессиональная! Да в тебе не счесть талантов, госпожа Вейс. Тебя так зовут, я правильно прочитал? Вам бы вывеску подкрасить. В Дорине все девушки такие?
— Нет, только я, — отрезала Алиссен, — что-нибудь еще?
— У Красотки уздечка протерлась.
— Упряжь в углу. Выбирай сам. Там, — она сурово указала на ящик.
В глубине лавки скрипнула дверь, и появился дядюшка Вейс. По пути со второго этажа он избавился от привычного раздражения и бутылки:
— Господин, что баба понимает в уздечках? Я их сам мастерил на досуге, помогу выбрать.
Вальтер Вейс не лгал — он на самом деле обладал редкой способностью из бросовой вещи сделать товар, пригодный для продажи. Тот факт, что на упряжь шли голенища старых сапог, он скромно замалчивал.
— Ты что творишь, отродье харматанское? Я тебя научу, как разговаривать! — не понижая голоса пообещал дядя, проходя мимо племянницы.
«А они и правда родственники!» — подумал Моргват, примечая седые вьющиеся космы и колючий синий взгляд старшего из Вейсов. От лавочника несло спиртным, но говорил он толково и на ногах держался крепко. Ремешки уздечек были почему-то разноцветными, но их качество архонта устроило.
— Чем еще мы можем вас порадовать, господин хороший?
Моргват помялся, посмотрел по сторонами и в приоткрытую дверь на улицу. Убедившись, что никто не подслушивает, архонт понизил голос:
— Есть одна необходимость… Интимного порядка. Но я лучше девушке на ушко скажу…
— Вам бы к лекарю… Но можно и к ней. Посоветует, если что, — Вейс критически оглядел фигуру архонта и пожевал губами.
Если у мужчины и была какая-то хворь, то в глаза она не бросалась.
— Не бесплатно, конечно, — добавил лавочник, погрозил Алиссен пальцем и вышел.
Улыбаясь, архонт снова облокотился на прилавок. Девушка аж отшатнулась.
— Что тебе еще понадобилось? — спросила она, брезгливо поморщившись.
— Ничего. Я хотел, чтобы твой милый дядюшка ушел. Сколько я должен?
— Два двадцать восемь.
— Разве не пять серебром? И почему шепотом?
— Сколько можно напоминать об этих пяти монетах? — тихо заговорила Алиссен, — я вчера тебе ничего такого не предлагала, ты сам все придумал, раздел и новое платье порвал! Я тебя как вспомню, так меня выворачивает! Да я теперь месяц есть не смогу, и за неделю не отмоюсь!
— Вот и правильно, не ешь. Ты и так не толстая, а похудеешь — станешь некрасивая, и никто пяти монет не заплатит. Ври, но не завирайся — я тебе одежду не портил. А надо было. В целях профилактики.
Моргват со вздохом полез в карман, раздосадованный такой обидной отповедью.
— Ты меня обсчитала, кстати. Слишком дорого.
— Я умею считать.
— Чересчур хорошо! Почему дядя поминает Харматан?
— У меня лицо скуластое.
— Это не повод. Он знает твой секрет?
По тому, как она посмотрела на дверь в глубине комнаты, Моргват сделал вывод, что дядя Вейс — редкостная гадина. Запущенная лавка, девчонка-архонт, зарабатывающая на стороне сомнительными способами… Зачем он лезет в эту мутную историю? В одном она права — не его это дело.
— Загляну-ка я на рынок. Если торба второй свежести меня и устроит, то еда — точно отравит. Ну, прощай.
Архонт ушел во второй раз. Странное совпадение — увидеть его наутро следующего дня, да еще у себя дома! Алиссен опустилась на табурет. Какой солнечный день сегодня, настоящее лето, но над ее головой сгустились тучи. В городе арий. Придется сидеть дома и терпеть дядюшку. Хорошо, что Кеодан ничего не заметил! И Юджин уезжает… «Он обещал зайти!» — вспомнила девушка и поднялась в свою комнату.
* * *
Юджин ванн Викар, капитан доринской стражи двадцати пяти лет от роду, старался жить правильно, полагаясь на достойный пример своих родственников — отца и деда. Не богатые и не знатные, они снискали снисхождение властей добросовестной службой. Сначала — королю Родерику, затем — новой власти. Вода, как известно, камень точит, а надежная преданность окупается титулом и стабильным доходом, особенно, когда вовремя умеет напоминать о своих заслугах. Викары не имели своей земли, как и возможности ее купить, поэтому Юджин унаследовал второе имя от своего же деда — Викара из Итиля. А право носить приставку «ванн» получил совсем недавно указом Императора. Так Юджин стал сиром и особой благородных кровей. В нем не было ни фамильной, врожденной гордости, что впитывается с молоком матери, ни самодовольного бахвальства человека, вырвавшегося «из грязи в князи». Зато молодой человек мог похвастаться хорошим ростом, крепким телосложением и неглупым выражением широкого, симпатичного лица.
Фортуна благоволила сиру Юджину — за все время службы в Дорине не приключилось ничего ужасного, что могло бы бросить на него тень; свои обязанности капитан выполнял педантично и старательно, но он отчаянно вздыхал вечерами, оставаясь в одиночестве в доме в одно окно на тесной доринской улочке. Книги, привезенные из столицы, перечитанные по несколько раз, перестали развлекать, а пить сир Юджин не любил. Но однажды он забрел в полузаброшенное помещение в недрах доринской крепости и обнаружил нечто, достойное его внимания — городской архив, насчитывающий несколько веков. События недавней истории, проконспектированные сухо и сжато на бумаге, поеденной мышами, были Юджину не интересны, а вот старые рукописи, похожие на фолианты в броне из толстой кожи заставили просидеть в холодном помещении не один час.
Из них капитан стражи узнал, что провинциальный Дорин ранее назывался иначе — Вейсланд, и был, не больше, не меньше, чем уния великого Магистрата, — древнего государства эльфов. Сохранилось даже имя его последнего правителя — магистра Вальтерса. В летописи уточнялось, что он — человек, а не эльф, и не владеет волшебством, но назначен Советом магов Сириона…
«Полный бред! Сирион? Нет такого государства!» — решил капитан легионеров и закрыл тяжелую крышку коробки-переплета. И снова засомневался — уж больно солидно выглядела летопись! Кожаные страницы, ломкие и хрусткие, испещренные черными и бордовыми чернилами, какие-то карты, а большая часть архива написана на неизвестном языке. Неужели кто-то так постарался единственно ради розыгрыша сира Юджина? И он задумался…