1958 г.
Ветры с моряIО, расскажи, расскажи мне про море,
Ветер из южных широт!
Пусть я узнаю, как с волнами спорит
Лёгкий, как чайка, швертбот,
Пусть я почувствую запах солёный,
Горечь воды на губах,
Пусть я увижу в дали опалённой
Старый маяк на часах.
Море! Мне снится всё реже и реже
Синий тревожный огонь.
Смутная тайна твоих побережий
Ближе и ближе…
II1.Где шумят сухие степи
Солнцем выжженных предгорий,
Рос мальчишка восьмилетний
И мечтал увидеть море.
Море, море голубое,
Крики чаек, брызги пены,
Грохот буйного прибоя,
Скал обрывистые стены!
Никогда ведь он не видел
Твоих светлых побережий,
В жизни никогда не слышал
Троса якорного скрежет,
Не слыхал, как пели мачты,
Как волна о борт плескала,
В изумрудную прозрачность
Детских рук не опускал он.
Только снилось, как фрегаты
Уводили рулевые
Сквозь янтарные закаты
На рассветы штормовые.
2.Раз он вышел из посёлка
И вскарабкался на скалы…
Из травы, сухой и колкой,
Солнце золотом плескало.
Нынче было всё иначе,
И откуда – неизвестно -
Вдруг коснулись скал горячих
Струи влажного норд-веста.
Мальчик круто обернулся,
Встал лицом к морскому ветру,
Оступился, покачнулся
Над обрывом в тридцать метров…
3.Пусть тебе теперь приснятся
Моря солнечные воды,
Пусть тебя не потревожит
Голос знойной непогоды.
Звёзды светят низко-низко,
Море плещет близко-близко.
Протрубили, как горнисты,
Ветры возле обелиска.
IIIБыла война, шёл сорок третий…
В тылу, в сибирском городишке
Подрос веснушчатый мальчишка;
Отца он знал лишь на портрете…
Зимою как-то мальчик начал
Искать бумагу для растопки,
Нашёл в шкафу книжонок стопку
И стал листать их наудачу…
И в буйной радости полёта
Струя солёного норд-веста
Сквозь ставни книжных переплётов
Ворвалась в раненое детство.
Ворвалось яростно, без спроса,
На крыльях принесла с собою
Мятежный окрик альбатроса
И грохот пенного прибоя.
И вслед за ней – со струнным звоном,
Страницы книжные мешая,
Рвались пассаты и муссоны -
Ветра всех стран и полушарий…
Он за столом заснул,
на книжку
Склонившись головою сонной,
И снился в эту ночь мальчишке
Зелёный остров Стивенсона.
1959 г.
ПарижНа заре – силуэты соборов,
Чёрный гребень готических крыш.
Над рекой ртутно-белою – город.
Этот город – Париж.
Зажигая на стёклах рубины,
Догорает багровый закат.
Тихо тают дымки карабинов
Над грядой баррикад.
1959 г.
Как свидетельствует тетрадь, в которой найдены эти стихи, написано это в промежутках между лекциями по советской печати, военной журналистике и экономике сельского хозяйства. А точнее – прямо на оных…
Воспоминания о СевастополеСиний снег на краю дорог,
Жёлтый свет в деревянных домах.
Одинокий тополь, бедняга, продрог.
Каблуками скрипит зима.
В жёлтых окнах —
клоповый уют;
Там от сытости
клонит ко сну.
Радиолы,
хрипя, поют
надоевшую «Тишину».
Ветер,
злясь,
не выжмет слезу.
Можно боль кусками сглотать.
Только чёрных пластинок зуд
Никак не унять.
Тоска.
Где-то в тысячемильной дали
Зарождается тёплый циклон.
И качнув корабли,
Он летит
от горячих от солнца
херсонесских колонн.
Прилетает и рвёт
С чёрной крыши
Железный лист.
Он как будто приносит
Белый свет херсонесских колонн,
Синий мир, где вдалеке видны
Старые маяки.
И о жёлтый камень
дробится стекло —
Голубое стекло волны.
Севастополь,
Солнце моё
В тишине летящих минут…
Здесь никто-никто не поёт
Надоевшую «Тишину».
***На карнизах съёжились голуби,
Зимний мрак беспощадно холоден.
Ничего, товарищ, уже рассвет.
Самолёт улетает в полдень…
1960 г.3
Часть вторая
Стихи 60-х – 90-х годов
***
…Юность не сразу уходит во мглу,
Юность не хочет уйти.
Есть и товарищи в каждом углу -
Спутники в дальнем пути.
Если вдруг сердце тоскою сожмёт,
Если почуешь беду,
Вспомни, что море тебя ещё ждёт,
Вспомни, что спутники ждут…
1961 г.
На листке с наброском незаконченного рассказа. Эти стихи – отголосок ностальгии по недавно закончившейся студенческой жизни. "Товарищи в каждом углу" – это, видимо, выпускники журфака во всех углах страны.
Тень КаравеллыИногда память детства приходит ко мне
Среди северных гор и лесов…
Голубая звезда в незамёрзшем окне
И летящая тень парусов…
Снова ночь опустила на старый причал
Непроглядную темень свою.
Над рулонами карт оплывает свеча,
Тайна смотрится в окна кают.
Эту тайну другим не понять.
Эту память у нас не отнять.
И когда перед дальним путем
Сердце, дрогнув, забьётся несмело,
Перед тем, как идти,
Я зову, чтоб в пути
Догнала меня
Тень Каравеллы…
Мой товарищ, когда онемеет рука,
Вспомни вновь, что и ты рулевой
И водил наш корабль сквозь янтарный закат
На свинцовый рассвет штормовой.
Путь бывает тяжёл, но никак не поймёшь,
У костра, засыпая к утру:
То ли волны шумят,
то ли сосны гудят,
То ли мачты скрипят на ветру…
Да и как это можно узнать,
Если видишь в пути то и дело,
Как скользит по дорожным камням
Здесь и там
Быстрокрылая
Тень Каравеллы.
1961 г.
Эти стихи были написаны в первом вахтенном журнале отряда (отряд БВР, бригантина "Бандерилья"). Опубликованы в книге "Чем крепче ветер".
***Что вы рано проснулись, горнисты?
Если нет ни беды, ни тревог?
Утро ходит травою росистой
По обочинам дальних дорог.
Если нет над лесами тумана,
Значит, мы поднялись не напрасно.
Значит, солнце взойдёт очень рано,
Значит, день будет длинный и ясный.
***Если солнце встаёт очень рано,
Значит, день будет длинный и ясный.
Ты послушай – стучат барабаны,
А они не проснутся напрасно.
1962 г.
Последнее четверостишие – вариант, который потом вошёл в повесть "Валькины друзья и паруса".
***Мы большую лодку выстроим,
Флаг поднимем утром рано,
Поплывём рекою быстрою
Прямо к океану.
Надо быть очень упорными,
Чтобы плыть только вперёд.
Нас встречает море штормами,
Штормами всех широт.
В тучи превратились тучки,
Ветер налетает шквалом,
Рвутся из ладоней ручки
Скользкого штурвала.
Надо быть очень упорными,
Чтоб не скрутить поворот.
Закипает море штормами,
Штормами всех широт.
Чертят небо злые молнии,
Такелаж провис от влаги.
Мы должны нести над волнами
Наши паруса и флаги.
Надо быть очень упорными,
Чтобы плыть только вперёд.
Море закипает штормами,
Штормами всех широт.
1962 г.
Отрывок из этой песенки был написан ещё в 1961 году для рассказа "Четыреста шагов" (так и не напечатанном, ещё ученическом).
Кстати: не было ещё отряда "Каравелла" и яхт, а что-то в песенке было уже угадано. Ведь и правда пришлось потом быть в переделках. Правда, не на море, а на озёрах, но…
Пятая симфонияЭто начинается где-то в феврале,
Ветер поднимается и растёт к утру.
Ты не спишь и видишь вдруг в серой полумгле
За окном качание пароходных труб.
И плывут, как призраки, белые суда.
И горнисты дальние с тишиною спорят:
Ветер с утра – значит пора
«В путь,
в путь,
в путь,
в путь.
В путь нас зовут дороги дальнего моря».
Эта песня древняя ветра в парусах,
Это песня давняя тех, кто неспокоен.
Ты не спишь и слышишь вдруг детства голоса.
И рассвет прорезался синей полосою,
И плывут навстречу нам птицы-корабли,
Веселей горнисты с тишиною спорят:
«В синей дали
солнце горит.
В путь,
в путь,
в путь,
в путь.
В путь нас зовут дороги дальнего моря».
1965 г.
Песня написана на одну из мелодий Пятой симфонии Чайковского. Одно время горнисты "Каравеллы" (были когда-то в отряде горнисты, а не барабанщики) использовали эту музыкальную фразу ("Ветер с утра – значит, пора. В путь…") как сигнал сбора.
КолыбельнаяНочь бросает звёзды на пески,
Поднятые сохнут якоря.
Спи, пока не гаснут маяки…
Спи, пока спокойно спит земля…
Спят большие птицы средь лиан,
Спят моржи в домах из синих льдин,
Солнце спать ушло за океан,
Только ты не спишь…
Не спишь один…
Светят в море,
Светят огоньки,
Утихает сонная волна…
Спи, пока не гаснут маяки.
Спи…
И пусть не дрогнет тишина.