Жмухина Любовь Осиповна, «поповна, колокольного звания… маленькая, худенькая, с бледным лицом, еще молодая и красивая; по платью ее можно было принять за прислугу».
«– А это, позвольте представить, – сказал Жмухин, – мать моих сукиных сынов» («Печенег», 1897).
Жмыхов, действительный статский советник. «…Сегодня я получил высшую награду! Мои подчиненные поднесли мне альбом» («Альбом», 1884).
Жуков, антрепренер. «А я, знаете, испугался! Ну, неужели, думаю, на него наш разговор подействовал?» («Актерская гибель», 1886).
Жуков Ванька, «девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину…» («Ванька», 1886; в черновике – «восьмилетний»).
Жуков Кузьма Николаев, унтер-офицер, жандарм, «рыжий, полнолицый (когда он ходил, у него дрожали щеки)» («Убийство», 1895).
Жучков, флейтист. «…Взвалил себе на спину футляр, и музыканты пошли дальше.
– Черт знает какая тяжесть! – ворчал всю дорогу флейта. – Ни за что на свете не согласился бы играть на таком идолище…» («Роман с контрабасом», 1886).
Завзятов Трифон Львович, уездный предводитель. «…Покойный Завзятов, плотный, краснощекий, выпивавший залпом бутылку шампанского и разбивавший лбом зеркала» («У предводительши», 1885).
Завзятова Любовь Петровна, предводительша. «…Дала обет не держать в доме карт и спиртных напитков» («У предводительши», 1885).
Зазубрин, отставной генерал, «старый, как анекдот о собаке Каквасе, и хилый, как новорожденный котенок» («Герой-барыня», 1883).
Зайкин Павел Матвеевич, член окружного суда. «…Высокий сутуловатый человек в дешевой коломенке и с кокардой на полинялой фуражке. Он вспотел, красен и сумрачен» («Лишние люди», 1886).
Зайцев Алексей Алексеич, проезжий. «Сегодня я здесь, завтра вечером в тюрьме, а через каких-нибудь полгода – в холодных дебрях Сибири» («Ночь перед судом», начало 1890-х гг.).
Закусин, чиновник. «И да развевается, – кончил он, – ваш стяг еще долго-долго на поприще гения, труда и общественного самосознания!» («Альбом», 1884).
Замблицкий Коля, гимназист.
«– А-а-а… вы целуетесь? – сказал он. – Хорошо же! Я скажу мамаше» («Злой мальчик», 1883).
Замухришин Кузьма Кузьмич, помещик из оскудевших, «маленький старичок с кислыми глазками и с дворянской фуражкой под мышкой» («Симулянты», 1885).
Запискина Нора, княжна, «милое, восхитительное создание с кроткими глазами небесно-голубого цвета и с шелковыми, волнистыми кудрями» («Предложение», 1880).
Запойкин Григорий Петрович, оратор. «Он может говорить когда угодно: спросонок, натощак, в мертвецки пьяном виде, в горячке. Речь его течет гладко, ровно, как вода из водосточной трубы» («Оратор», 1886).
Заречная Нина Михайловна, «молодая девушка, дочь богатого помещика». «Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни» («Чайка», 1896).
Захаров Иван, охотник. «…В истрепанной драповой куртке и в калошах на босу ногу сидит около конюшни на опрокинутом бочонке и делает из старых пробок пыжи» («Весной», 1880).
Звиздулин Серафим, губернский секретарь. «Как же ты это ходишь, черт голландский?.. У меня на руках был Дорофеев сам-друг, Шепелев с женой да Степка Ерлаков, а ты ходишь с Кофейкина» («Винт», 1884).
Звонык Константин, зажиточный мужик, «высокий хохол, длинноносый, длиннорукий и длинноногий» («Степь», 1888).
Зеленина Надя. «…Распустила косу и в одной юбке и в белой кофточке поскорее села за стол, чтобы написать такое письмо, как Татьяна… Ей было только шестнадцать лет» («После театра», 1892).
Зинзага Альфонсо, молодой романист, «только самому себе и подающий великие надежды» («Жены артистов», 1880).
Зиновьев Сергей Петрович, судебный следователь, от имени которого идет повествование («Драма на охоте», 1885).
Змеюкина Анна Мартыновна, «акушерка 30 лет в ярко-пунцовом платье». «Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь… Дайте мне атмосферы!» («Свадьба», 1889).
Змиежалов, законоучитель, «в камилавке и с наперстным крестом» («Экзамен на чин», 1884).
Зюмбумбунчиков, подпоручик; «военным судом за тещу судился» («Перед свадьбой», 1880).
Иван Адольфович, доктор, «маленький человечек, весь состоящий из очень большой лысины, глупых свиных глазок и круглого животика» («Цветы запоздалые», 1882).
Иван Дмитрич, «человек средний, проживающий с семьей тысячу двести рублей в год и очень довольный своей судьбой… молод, здоров, свеж, хоть женись во второй раз» («Выигрышный билет», 1887).
Иван Капитоныч, канцелярский чиновник. «Он молод, но спина его согнута в дугу, колени вечно подогнуты, руки запачканы и по швам… Лицо его точно дверью прищемлено или мокрой тряпкой побито» («Двое в одном», 1883).
Иванов Андрей Иваныч, «Редька», маляр, подрядчик «лет пятидесяти, высокий, очень худой и бледный, с впалой грудью, с впалыми висками и с синевой под глазами, немножко даже страшный на вид» («Моя жизнь», 1896).
Иванов Николай Алексеевич, «непременный член по крестьянским делам присутствия». «…Мне тридцать пять. Я имею право… советовать. Не женитесь вы ни на еврейках, ни на психопатках, ни на синих чулках, а выбирайте что-нибудь заурядное, серенькое, без ярких красок, без лишних звуков… не воюйте вы в одиночку с тысячами, не сражайтесь с мельницами, не бейтесь лбом о стены… А жизнь, которую я пережил, – как она утомительна!» («Иванов», 1887–1889).
Иванова Анна Петровна, жена Иванова, урожденная Сарра Абрамсон («Иванов», 1887–1889).
Иванов Яков Матвеич, «Бронза», гробовщик, скрипач. «…Выше и крепче его не было людей нигде, даже в тюремном замке, хотя ему было уже семьдесят лет»; «…Он соображал, что от смерти будет одна только польза: не надо ни есть, ни пить, ни платить податей, ни обижать людей» («Скрипка Ротшильда», 1894).
Иванова Марфа, жена Якова, «похожая в профиль на птицу, которой хочется пить» («Скрипка Ротшильда», 1894).
Ивашин Петр Михайлович, помещик. «Ему шел только двадцать восьмой год, но уж он был толст, одевался по-стариковски во все широкое и просторное и страдал одышкой… В свое время он кончил курс в университете» («Соседи», 1892).
Ивашина Анна Николаевна, помещица, мать Петра и Зинаиды Ивашиных («Соседи», 1892).
Ивашина Зинаида Михайловна, девушка 22 лет, «высокая, полная и очень бледная… в черной юбке и красной кофточке, с большой пряжкой на поясе» («Соседи», 1892).
Иероним, «высокий человек в монашеской рясе и в конической шапочке», послушник.
«– Древо светлоплодовитое… древо благосеннолиственное… Для краткости много слов и мыслей пригонит в одно слово, и как это у него все выходит плавно и обстоятельно!» («Святою ночью», 1886).
Ижица, майор. «…В халате и турецкой феске стоял посреди двора, сердито топал ногами» («Упразднили!», 1885).
Иловайская Марья Михайловна, наследница громадных имений, «маленькая худенькая брюнетка лет 20, тонкая, как змейка, с продолговатым белым лицом и вьющимися волосами». «Нос у нее был длинный, острый, подбородок тоже длинный и острый, ресницы длинные, углы рта острые и, благодаря этой всеобщей остроте, выражение лица казалось колючим. Затянутая в черное платье, с массой кружев на шее и рукавах, с острыми локтями и длинными розовыми пальчиками, она напоминала портреты средневековых английских дам» («На пути», 1886).
Ильин Иван Михайлович, присяжный поверенный, «громадный мужчина с мужественным злым лицом и с большой черной бородой, умный, образованный и, как говорят, талантливый» («Несчастье», 1886).
Илька Собачьи Зубки, дочь бродячего музыканта Цвибугша, «баронесса фон Зайниц, супруга разжалованного мошенника» («Ненужная победа», 1882).
Ионов Иван Дементьич, трактирщик. «…Купил у барина участок и окопал его канавой» («На подводе», 1897).
Ионыч – см. Старцев.
Ирнин Алеша, «мальчик лет восьми, стройный, выхоленный, одетый по картинке в бархатную курточку и длинные черные чулки». «…Первый раз в жизни лицом к лицу так грубо столкнулся с ложью» («Житейская мелочь», 1886).
Ирнина Ольга Ивановна, мать Алеши Ирнина.
«– Послушай, Лелька, – обратилась она к сыну, – ты видаешься с отцом?» («Житейская мелочь», 1886).
Калашников, «невысокий худощавый мужик лет сорока, с небольшой русой бородкой и в синей рубахе… отъявленный мошенник и конокрад» («Воры», 1890).
Калинин Николай Игнатьич, мировой судья, отец Надежды Николаевны («Драма на охоте», 1885).
Калинина Надежда Николаевна. «…Девушка, по-видимому, молилась… Она стояла на коленях и, устремив свои черные глаза вперед, шевелила губами… из-под ее шляпки выпал локон и беспорядочно повис на бледном виске» («Драма на охоте», 1885).
Камышев Иван Петрович, кандидат прав, бывший судебный следователь, автор повести. «Ему под сорок. Одет он со вкусом и по последней моде в новенький триковый костюм. На груди большая золотая цепь с брелоками, на мизинце мелькает крошечными яркими звездочками брильянтовый перстень. Но, что главнее всего и что немаловажно для всякого мало-мальски порядочного героя романа или повести, – он чрезвычайно красив» («Драма на охоте», 1885).
Камышев, помещик. «…Сидит у себя дома за роскошно сервированным столом и медленно завтракает» («На чужбине», 1885).
Кандурина Надежда Львовна, урожденная Шабельская, богатая помещица. «…Она была некрасива: мала ростом, тоща, сутуловата. Волосы ее, густые, каштановые, были роскошны, лицо, чистое и интеллигентное, дышало молодостью, глаза глядели умно и ясно, но вся прелесть… пропадала» («Пустой случай», 1886).
Канифолев Алеша, коллежский регистратор, «маленький человечек с длинным заплаканным лицом». «…Приходил в присутствие, имея порох и пистоны» («Сущая правда», 1883).
Кардин, старый барин, «с большой седой бородой, толстый, красный, с одышкой». «…Прежде, бывало, чуть прислуга не угодит или что, вскочит и – «Двадцать пять горячих! Розог!» («В родном углу», 1897).
Кардина Вера Ивановна, наследница большого помещичьего имения. «Она молода, изящна, любит жизнь; она кончила в институте, выучилась говорить на трех языках, много читала, путешествовала с отцом, – но неужели все это только для того, чтобы в конце концов поселиться в глухой степной усадьбе… сидеть дома и слушать, как дышит дедушка?» («В родном углу», 1897).
Кардина Дарья, тетя Даша. «Дама лет сорока двух, одетая в модное платье с высокими рукавами, сильно стянутая в талии… молодилась и еще хотела нравиться; ходила она мелкими шагами, и у нее при этом вздрагивала спина» («В родном углу», 1897).
Карнеев Алексей, граф. «…Маленькое худое тело, жидкое и дряблое, как тело коростеля… узкие чахоточные плечи с маленькой рыженькой головкой. Носик по-прежнему розов, щеки… отвисают тряпочками» («Драма на охоте», 1885).
Карповна, «добрая, но мрачная старушка», няня Мисаила Полознева.
«– Пропала твоя головушка! – говорила она печально… – Пропала!» («Моя жизнь», 1896).
Каскадов Иван Матвеич, чиновник особых поручений, «человек молодой, университетский и либеральный» («Либеральный душка», 1884).
Катавасов Семен Антипыч, землемер. «Внешний вид наружности не составляет важного предмета» («Упразднили!», 1885).
Катька, «Атька», девочка, «загорелая, со щеками пухлыми… и в чистом ситцевом платьице», внучка Тоскуновой («Степь», 1888).
Катя, Екатерина Владимировна, дочь умершего доктора-окулиста, завещавшего Николаю Степановичу опекунство; актриса провинциального театра. «…Вы мой отец, мой единственный друг! Ведь вы умны, образованны, долго жили! Вы были учителем! Говорите же: что мне делать?» («Скучная история», 1889).
Кашин Филипп Иванов, «Дюдя», кабатчик и торговец, «со счетами в руках сел на крылечке и стал считать, сколько приходится с проезжего за ночлег, за овес и водопой» («Бабы», 1891).
Кашин Федор, старший сын Дюди, «служит на заводе в старших механиках» («Бабы», 1891).
Кашин Алексей, сын Дюди. «Гулять пошел, подлец. Бог его горбом обидел, так мы уж не очень взыскиваем» («Бабы», 1891).
Кашина Варвара, жена горбатенького Алешки, «баба молодая, красивая, здоровая и щеголиха». «Когда останавливаются чиновники и купцы, то всегда требуют, чтобы самовар им подавала и постели постилала непременно Варвара» («Бабы», 1891).
Кашина Софья, жена Федора, «некрасивая и болезненная баба, живет дома при свекре, все плачет» («Бабы», 1891).
Кербалай, «маленький юркий татарин, в синей рубахе и белом фартуке» («Дуэль», 1891).
Кирилин Егор Алексеич, полицейский пристав, «высокий, видный мужчина» («Дуэль», 1891).
Кирилов, земский доктор. «…В равнодушии докторского лица лежало что-то притягивающее, трогающее сердце, та тонкая, едва уловимая красота человеческого горя, которую не скоро еще научатся понимать и описывать и которую умеет передавать, кажется, одна только музыка» («Враги», 1887).
Кирьяков, коллежский асессор, «высокий стройный мужчина, уже не молодой, но с красивым, строгим лицом и с пушистыми бакенами» («Необыкновенный», 1886).
Киш, «полный молодой человек в студенческой форме, прозванный вечным студентом». «Он три года был на медицинском факультете, потом перешел на математический и сидел здесь на каждом курсе по два года. Отец его, провинциальный аптекарь, присылал ему по сорока рублей в месяц, и еще мать, тайно от отца, по десяти… Чистенький, немножко плешивый, с золотистыми бачками около ушей, скромный, он всегда имел вид человека, готового услужить» («Три года», 1895).
Клавдия Архиповна, вдова поручика, урожденная Гундасова, сестра тайного советника, генерала. «Как я его, ангела моего, встречу? О чем я, дура необразованная, разговаривать с ним стану?» («Тайный советник», 1886).
Клочков Степан, студент-медик 3-го курса. «От неустанной напряженной зубрячки у него пересохло во рту и выступил на лбу пот» («Анюта», 1886).
Кляузов Марк Иванович, отставной гвардии корнет. «Дворянин, богатый человек… любимец богов, можно сказать, как выразился Пушкин» («Шведская спичка», 1883).
Кнопка Павел Иванович, отставной профессор, маленький бритый старичок («Герой-барыня», 1883).
Конвертов Петр Петрович, «старичок славный такой… простачок, басенник». «Из простых солдафонов в высшие чины вышел, за заслуги особенные… И у этого расслабленника мечта в голове была генералом быть» («Герой-барыня», 1883).
Книгина Софья Павловна, хозяйка дачи. «…Молодая, полная дамочка, сидевшая за столом на террасе и пившая чай…»; «…Спасите нас, о неба херувимы!» – как сказал Гамлет… чудесная, великолепная, изумительная, очаровательная особа» («Из воспоминаний идеалиста», 1885).
Князев Егорушка, сын Ольги Ивановны Князевой, племянник Ивана Иваныча Кузьмичова, «мальчик лет девяти, с темным от загара и мокрым от слез лицом». «…Ехал куда-то поступать в гимназию»; «Какова-то будет эта жизнь?» («Степь», 1888).