10 марта 1921 г. великим Лениным был подписан декрет Совета Народных Комиссаров, в котором говорилось:
«В целях всестороннего и планомерного исследования северных морей, их островов и побережий, имеющих в настоящее время государственное значение, учредить при Народном Комиссариате просвещения Пловучий Морской Научный Институт с отделениями: биологическим, гидрологическим, метеорологическим и геоминералогическим».
Районом деятельности открываемого института «определить Северный Ледовитый океан с его морями и устьями рек, островами и прилегающими к нему побережьями РСФСР, Европы и Азии».
Снабжение нового института углем, жидким топливом, оборудованием и продовольствием поставить «наравне с учреждениями первостепенной государственной важности».
Из этого декрета видно, что исследованию наших северных морей придавалось исключительное значение. Это исследование должно было охватить все моря Советской Арктики и быть всесторонним и планомерным.
Эти установки декрета определили деятельность научных учреждений, занимающихся исследованием морей Советской Арктики, на многие годы. Они требовали от науки направленности, планомерности и всесторонности.
Одновременно с организацией экспедиционных исследований на северных морях приступили к организации стационарных исследований. Уже говорилось, что на всем побережье Советской Арктики до Октябрьской революции действовало всего пять гидрометеорологических станций; в частности в Карском море, через которое пролегал путь Карских операций, их было только две: в Югорском Шаре и на острове Диксон.
И вот в 1923 г. возобновившая свою деятельность Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана под руководством гидрографа-геодезиста Николая Николаевича Матусевича организовала в восточной части Маточкина Шара – одного из проходов из Баренцова моря в Карское – самую северную в то время геофизическую обсерваторию.
В том же 1923 г. были возобновлены так называемые колымские рейсы: пароход «Ставрополь» под командованием Павла Георгиевича Миловзорова доставил грузы из Владивостока на Колыму.
Так началось освоение советскими людьми Северного морского пути.
2. Первые Карские операции
(1920–1921)
Еще в 1918 г., по личному указанию В. И. Ленина, на крайний Европейский Север нашей страны было направлено несколько экспедиций для исследования его природных богатств и изысканий для прокладки железнодорожных путей. В том же 1918 г. предлагалось организовать морскую экспедицию в устья Оби и Енисея для завоза машин и промышленных товаров, в которых Сибирь весьма нуждалась, и для вывоза из Сибири накопившихся там излишков хлеба. Предполагалось, что в этой экспедиции примут участие 22 судна, в том числе несколько ледокольных пароходов. Намечался и ряд других крупных мероприятий по освоению Северного морского пути. Однако все эти мероприятия были прерваны иностранной интервенцией и гражданской войной.
Карские операции были возобновлены лишь в 1920 г., после окончательного установления советской власти на Крайнем Севере и в Сибири. Руководство этим важным делом возлагалось на специально созданный Комитет Северного морского пути. Комитету поручалось освоение этого пути «в целях превращения его в артерию постоянной практической связи».
В Архангельске тогда почти не было флота, сколько-нибудь приспособленного для ледового плавания. В плавание отправились корабли, изношенные до предела. Из восемнадцати судов, принимавших участие в плавании, только пять имели радио и только семь электрическое освещение. Уголь, которого не хватало, пришлось доставать из-под воды с пароходов, потопленных немецкими подводными лодками в Горле Белого моря в 1915 году. Героическими усилиями водолазов было поднято свыше 3500 т угля. Чтобы экономить топливо, часть судов вели на буксире.
Навстречу морским судам спускались речные: по Оби – шесть пароходов и пятнадцать барж с зерном, жирами и пушниной, по Енисею – два парохода и пять барж со льном и пушниной. У многих судов протекали корпуса. Не хватало барж, смазочных материалов, запасных частей. Для питания приходилось самим по пути заготовлять рыбу. Трудно было проводить эту операцию, однако на железнодорожном транспорте царила тогда разруха. Северу России угрожал голод, а в Сибири накопились сотни миллионов пудов хлеба и вывезти этот хлеб можно было только лишь морем.
Экспедицию возглавил военный моряк Михаил Васильевич Николаев, плававший в 1898–1901 гг. штурманом у Макарова на «Ермаке». В своем приказе перед выходом из Архангельска он писал: «… Вопрос доставки продовольствия из Сибири является вопросом жизни и смерти для всего Северного края республики».
В начале августа 1920 г. оба отряда Карской экспедиции – Обский и Енисейский – вышли из Архангельска и, преодолевая ледовые затруднения, пересекли Карское море.
Первый отряд – Обский – пришел в бухту Находка в Обской губе 19 августа. Сюда же 28 августа пришел Обь-Иртышский речной караван. Перегрузка товаров проходила очень тяжело из-за штормовой погоды и малой защищенности от ветров бухты Находка. Неоднократно речные суда были на краю гибели. Все же 20 сентября перегрузка товаров была благополучно завершена.
Второй отряд – Енисейский – пришел в Енисей, и здесь, благодаря защищенной якорной стоянке, закончил перегрузочные операции в двое суток.
2–4 октября 1920 г. все суда благополучно вернулись в Архангельск. Они привезли 8600 т муки и 1700 т других грузов, в том числе пушнины на 12 миллионов золотых рублей. Пушнина, шерсть, конский волос и другие товары предназначались для обмена с заграницей на машины и промышленные товары, в которых Сибирь особенно нуждалась.
Карские экспедиции с тех пор проводились ежегодно. За их подготовкой внимательно следил сам Ленин. Он хорошо знал, что Арктика не прощает упущений. Сохранился замечательный документ – ленинская записка, направленная управляющему делами Совета Народных Комиссаров в связи со снаряжением Карской экспедиции 1921 года.
«Запросите факты, проверьте их. Проверьте лично и дважды. Потом поговорите по прямому проводу… Без всего этого я не поверю, ч[то] дело ОБЕСПЕЧЕНО»[406].
Для Карской операции 1921 г. за границей было закуплено около 9000 т машин и других товаров, а также пять пароходов водоизмещением около 3000 т каждый. В Архангельске пароходы были оборудованы для ледового плавания – корпуса их были подкреплены, установлены радиостанции и т. п. Кроме того, в 1921 г. вступил в строй ледокол «Александр Невский», заказанный еще царским правительством и переименованный в связи с поднятием на нем советского флага в ледокол «Ленин». Этот ледокол и возглавил проводку судов экспедиции. Кроме того, в Архангельске был сформирован отряд из трех ледокольных пароходов, четырех транспортов и нескольких лихтеров.
Одновременно в устья Оби и Енисея с грузами хлеба и сырья было направлено из Сибири десять пароходов и двадцать восемь барж. Вторая Карская операция была проведена еще более четко, чем первая. Всего в Сибирь было завезено 10 640 т и вывезено 13 720 т грузов.
Карские операции проводились и в последующие годы. Так, постепенно и настойчиво, с применением современной организации и техники, осваивался древний русский морской путь из Белого моря в устья великих сибирских рек.
3. Первое плавание экспедиционного судна «Персей»
(1923)
Как мы видели, декретом Совета Народных Комиссаров, подписанным 10 марта 1921 г. В. И. Лениным, был учрежден Пловучий морской научный институт, задачей которого было всестороннее и планомерное исследование северных морей и земель.
В том же году большая группа научных сотрудников нового института на ледокольном пароходе «Малыгин» вышла из Архангельска. За сорок семь дней плавания она выполнила ряд научных наблюдений в Баренцовом и Карском морях. Было сделано шестьдесят комплексных океанологических станций, все время производились тщательные и разнообразные метеорологические наблюдения.
К производству многих океанологических работ ледокольный пароход «Малыгин» не был приспособлен. Кроме того, он был нужен для Карских операций. Поэтому с самого образования института многие из его сотрудников мечтали о постройке специального экспедиционного судна, во-первых, приспособленного для плавания во льдах, во-вторых, оборудованного специальными лабораториями, лебедками, тралами и другими приспособлениями. Постройку такого судна удалось завершить благодаря исключительной энергии ученого-большевика – Ивана Илларионовича Месяцева, впоследствии доктора биологических наук, профессора Московского университета и декана физико-математического факультета.
Экспедиционное судно института «Персей» было построено из корпуса деревянной шхуны, заложенной в 1916 г. для морских зверобойных промыслов у Земли Франца-Иосифа. Главная машина и котел взяты с затонувшего в 1916 г. морского буксира. Все остальные судовые части были отысканы в Архангельске на разоружавшихся судах.
Переустройство корпуса (замена шпангоутов, обшивки, устройство трюмов, лабораторных помещений и кают) производилось под руководством замечательного архангельского мастера по деревянному судостроению Василия Федоровича Гостева. Всеми работами по восстановлению судна с энтузиазмом руководили инженеры-кораблестроители В. Н. Цапенко и А. С. Воронич. Много труда и любви, много выдумки вложили в дело постройки «Персея» рабочие Архангельского судостроительного завода. Студенты и аспиранты Московского университета – молодые сотрудники института – буквально дневали и ночевали на «Персее». Вряд ли когда-либо корабль строился с такой заботой и увлечением, как «Персей».
7 ноября 1922 г., в день пятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, «Персей» был спущен на воду. Весной 1923 г. он вышел в Белое море на испытание как самого судна, так и всякого рода научных устройств и приборов. Попутно «Персеем» было выполнено в Белом море 17 океанологических станций.
В том же году «Персей» отправился в свое первое серьезное плавание. Возглавлял экспедицию И. И. Месяцев, командовал судном Павел Ильич Бурков. Автор участвовал в этом плавании гидрологом.
Первое плавание «Персея» (1923).
Выйдя из Архангельска 21 августа, «Персей» 23 августа подошел к Святому Носу и от него начал подниматься на север по 41° в. д. По пути производились полные океанологические станции через каждые 30 миль и измерялись глубины через каждые пять миль.
На этом переходе выявились прекрасные мореходные качества «Персея». На нем можно производить океанологические станции почти в любую погоду. Надо было только повернуть «Персей» против ветра и волны и затем удерживать его в этом положении почти на месте, давая соответствующие ходы машиной. Конечно, для этого необходимы некоторые навыки. Однако этих навыков еще не было, и потому, дойдя до 69° с. ш. и встретив здесь жестокий ветер, мы вынуждены были прекратить океанологические работы. Мы прошли без работ до 72° с. ш., у которой утихнувшие ветер и волна позволили возобновить исследования.
Готовясь к экспедиции, мы прочли всю доступную тогда русскую и иностранную литературу о плаваниях по Баренцову морю. Лично я плавал в Баренцовом море в 1912 г. и в моей памяти оставались впечатления о тяжелых ледовых условиях того года. Поэтому, начиная приблизительно с 76° с. ш., стали ожидать близкой встречи со льдами. Однако льдов не оказалось вплоть до самой Земли Франца-Иосифа, к которой «Персей» подошел 30 августа. Состояние льдов в 1923 г. в Баренцовом море было исключительно благоприятным. К сожалению, экспедиция не смогла воспользоваться этими благоприятными условиями для производства исследований в высоких широтах Баренцова моря, в частности в районе Земли Франца-Иосифа. Угля было израсходовано больше, чем рассчитывали. Кроме того, вследствие одной из случайностей, предусмотреть которые иногда бывает невозможно, еще на подходе к Земле Франца-Иосифа «Персей» оказался без пресной воды для питания котла. Работа опреснителя, понятно, увеличила расход угля.
С большим огорчением мы вынуждены были повернуть от Земли Франца-Иосифа на юго-восток и 7 сентября вошли в Белушью губу Новой Земли.
Приняв уголь с зашедшего в Белушью губу парохода, «Персей» 23 октября благополучно вернулся в Архангельск. За все время плавания было выполнено 49 полных океанологических станций и сделано много измерений глубин и всякого рода сборов. Метеорологические наблюдения велись непрерывно.
Во время стоянки в Белушьей губе в прилегающем районе было собрано много материалов по геологии и биологии.
В дальнейшем «Персей» по нескольку раз в год совершал плавания в морях Норвежском, Гренландском, Баренцовом, Белом и Карском.
С 1923 по 1941 годы «Персей» сделал 84 рейса, пробыв в море около 2000 суток, т. е. почти шесть лет, и прошел более 100 000 морских миль – расстояние, приблизительно равное пяти земным экваторам. Сотни миль «Персей» прошел в тяжелых арктических льдах.
Девять раз он побывал в водах Шпицбергена, один раз почти обогнул этот архипелаг, пять раз подходил к Земле Франца-Иосифа, двенадцать раз к Новой Земле. В 1927 г. «Персей» обогнул Новую Землю против часовой стрелки, а в 1932 г. по часовой стрелке. В Гренландском море он обогнул остров Ян-Майен и почти доходил до Гренландии. Много раз «Персей» выполнял океанологические разрезы по Кольскому меридиану (33°30? в. д.), пересекая Нордкапское течение и подмечая изменения в его напряженности и тепловом состоянии.
Значение работ «Персея» заключается не только в том, что они в конечном итоге помогли развитию рыбной промышленности в Баренцовом море и дали возможность установить связи между тепловым режимом Нордкапского течения и общей циркуляцией атмосферы (в частности, с ледовым режимом арктических морей). Оно заключается и в том, что в плаваниях «Персея» обычно принимали участие физики, химики, биологи, геологи, метеорологи.
В совместной работе отдельные ученые знакомились с достижениями родственных отраслей науки, обменивались опытом, обсуждали общие проблемы. Таким образом, «Персей» всегда был своеобразным морским университетом, особенно для плававших на нем студентов разных высших учебных заведений и разных специальностей.
Неудивительно поэтому, что большинство ведущих советских исследователей моря некогда плавало на «Персее».
4. Начало систематического изучения Белого моря
(1922)
Как это ни странно, но Белое море, сыгравшее в древние времена громадную роль в развитии русского мореплавания, к Великой Октябрьской социалистической революции оказалось изученным менее, чем моря Аральское, Каспийское, Черное с Азовским, Балтийское и даже Баренцово. Основными правительственными морскими картами для плавания по Белому морю до революции служили карты, составленные экспедицией М. Ф. Рейнеке еще в 1827–1831 годах. В биологическом отношении Белое море изучалось в 1891–1899 гг. Соловецкой биологической станцией, но это изучение касалось только прибрежных и мелководных районов. Постепенно накапливались и другие наблюдения, но производились они не систематически, не целеустремленно и потому не были полноценными.
Большим сдвигом в изучении Белого моря послужила организация в 1912 г. Отделом торговых портов Министерства торговли и промышленности сети прибрежных гидрометеорологических станций. Эти станции производили наблюдения по единой методике и едиными приборами. Не меньшим сдвигом в гидрографическом изучении Белого моря явилась организация в том же 1912 г. постоянной гидрографической экспедиции под начальством гидрографа-геодезиста Николая Николаевича Матусевича. Начавшаяся в 1914 г. первая мировая война ограничила возможности изучения Белого моря, но все же к Октябрьской революции удалось провести довольно значительные гидрографические работы по Зимнему (восточному) и Летнему (южному) берегу Белого моря. С 1921 г. работа Северной гидрографической экспедиции, которую по-прежнему возглавлял Н. Н. Матусевич, сильно развернулась.