Печататься начал в 17 лет. Сперва стихотворения, потом параллельно проза – бунинская проза, точно охарактеризованная Шведской академией. После революции – страстная и всепоглощающая ненависть к большевизму (и к народу, по большей части поддержавшему большевиков). Поэтому летом 1918-го он оказывается в занятой австрийцами Одессе.
Получилось точно как в диалоге Остапа Бендера с дворником Тихоном[117]:
– А твоего барина что, шлёпнули? – неожиданно спросил Остап.
– Никто не шлёпал. Сам уехал. Что ему тут было с солдатнёй сидеть…
Бунин тогда, пожалуй, мог приехать только в Одессу. С первого приезда (строго говоря, в Люстдорф – на дачу беллетриста Александра Митрофановича Фёдорова) в 1896-м году и до бегства сюда в 1918-м Иван Алексеевич был в нашем городе не менее 30 раз. Как мы уже рассказывали, здесь он женился в первый раз и прожил с женой Анной Николаевной Цакни около полутора лет. В марте 1900-го по её настоянию он уезжает из Одессы, а в августе того же года Анна родила единственного сына писателя – Николая. Бунин регулярно приезжает в Одессу, чтобы видеться с любимым сыном. Продолжает он любить и молодую жену (она моложе писателя на 10 лет и вышла за него замуж в восемнадцатилетнем возрасте – сразу после окончания гимназии), но останавливается не в их общем доме на Пастера, № 44, а в гостиницах либо у знакомых. В январе 1905-го мальчик умирает. «Рана Бунина не зажила никогда. Он так и не смог примириться со смертью Коли. Вторая жена В. Н. Муромцева-Бунина вспоминала, что и в Париже старый и немощный Бунин подолгу смотрел на фотографию Коли, плакал о чём-то, с ним тихо беседовал…»[118].
Несмотря на трагическую эту историю, Бунин продолжает любить Одессу и регулярно бывать в ней. Со второй женой[119] Верой Николаевной Муромцевой (кстати, племянницей председателя Первой Государственной Думы Российской империи Сергея Андреевича Муромцева) Бунин едет в свадебное путешествие в Палестину, но на несколько дней в апреле 1907-го останавливается в Одессе. Регулярно живя в Одессе в последующие годы, он работает над корректурой 6-томного Полного собрания сочинений, вышедшего в 1915-м году, над рассказами «Чаша жизни», «Я всё молчу», пишет стихи. Так что, как говорилось в некогда популярной рекламе: «При всём богатстве выбора другой альтернативы нет»; с июня 1918-го по 1920–02–06 Бунин живёт и работает в Одессе.
Это было фантасмагорическое время. Начинается гражданская война, город бесчисленное множество раз переходит из рук в руки. Даже глубокие исследования не могут точно определить количество смен власти в городе. Если верить книге «Зелёный фургон» (о ней и её авторе разговор чуть позже), то были периоды, когда в городе было несколько властей.
И одновременно – высочайший накал культурной жизни города, становящегося культурной столицей Юга России. Начало положено революционным (две революции за год!) 1917-м годом.
В промежутке между двумя революциями режиссёр Александр Ефимович Разумный снял в Одессе при поддержке Севастопольского совета рабочих и солдатских депутатов одну из первых фильм[120] «революционной тематики» – «Жизнь и смерть лейтенанта Шмидта», где первую свою кинороль сыграл Лейзер Иосифович Вайсбейн – к тому времени уже Леонид Осипович Утёсов.
Одесса – натуральный Ноев Ковчег революционного Потопа. В городе одновременно творят как крайне левые деятели искусства, так и представители старой школы.
Особенно ярко это проявляется в среде художников. В ноябре 1917-го состоялась первая выставка картин «Общества независимых художников»: тон в нём задавали так называемые «левые» – кубисты, футуристы.
Одесские художники-авангардисты не только искали новые формы выразительности в искусстве, но и выступали за радикальное изменение общества. Октябрьский переворот представлялся им событием, навсегда освобождающим художника от цензуры. Поэтому в большинстве своём они поддержали советскую власть и ленинский план «монументальной революционной пропаганды». К празднику 1 мая 1919 г. одесские авангардисты (первый народный комиссар искусств Одессы Амшей Маркович Нюренберг, Александра Александровна Экстер, Макс Исаевич Гельман, Сандро Фазини – старший брат Ильи Ильфа Сруль Арьевич Файнзильберг) взялись за «революционное оформление» города. То же самое, напомним, происходит в революционном Питере, а также в Витебске, где тон задаёт первый комиссар по охране памятников старины Москвы Казимир Северинович Малевич.
Одновременно пытается работать «Товарищество Южнорусских художников», ориентированное на классический стиль в политике и живописи.
Поддержали советскую власть и новаторы литературы Одессы: Эдуард Георгиевич Багрицкий (Эдуард Годелевич Дзюбин – или Дзюбан), Юрий Карлович Олеша, Анатолий Фиолетов (Натан Беньяминович Шор, чей младший брат Осип стал прототипом Остапа Бендера) и др. В апреле – августе 1919-го эти авторы активно работали в пропагандистском большевистском Бюро украинской печати (БУП). В то же время ряд представителей «старой» школы в живописи и литературе не только не поддерживали советскую власть, но и работали в деникинском «Осваг» (Осведомительное Агентство). Не исключение и академик Бунин. Он лично приветствует Антона Ивановича Деникина, прибывшего в Одессу 1919–10–07, за освобождение города от большевиков. И тоже сотрудничает с Осваг.
Поразительно, как в этих обстоятельствах, на наш современный взгляд совершенно невозможных для жизни, Одесса в 1917–1919-м переживает издательский бум: в ней издаётся около 100 журналов и 270 газет[121]! Предельно экзистенциальная ситуация порождает юмористические журналы: «Кузькина мать», «Одесский чудак», «Бомба», «Шпилька», «Яблочко», «Буржуй», «Большая крокодила», «Перо в спину», «Щёткой по лысине»…
Осенью 1918-го в Одессе открывается Политехнический институт (об этом мы подробно писали во второй книге) и новые книгоиздательства: «Южная универсальная библиотека»[122], «Русское книгоиздательство в Одессе», издательство научной литературы «Гнозис».
Одесса – просто дворец Короля из сказки Евгения Львовича Шварца «Обыкновенное чудо». Напомним: «Король: … За стеной люди давят друг друга, режут родных братьев, сестёр душат… Словом, идёт повседневная, будничная жизнь. А войдёшь на половину принцессы – там музыка, разговоры о хороших людях, о поэзии, вечный праздник».
В Одессу съезжаются «громкие имена» литературы. Кроме Бунина, в городе работают Алексей Николаевич Толстой, Максимиллиан Александрович Кириенко-Волошин, Аркадий Тимофеевич Аверченко, Николай Николаевич Евреинов, Тэффи (Надежда Александрова Лохвицкая – по мужу Бучинская), Марк Александрович Алданов (Ландау), Дон-Аминадо (Аминодав Пейсахович – Аминад Петрович – Шполянский), редактор «Русского слова» Фёдор Иванович Благов, редактор «Киевлянина» Василий Витальевич Шульгин (пламенный монархист, участник церемонии отречения императора Николая II Александровича Романова, борец против украинизации)… Нашли в Одессе приют и популярные артисты – Леонид Витальевич Собинов, Александр Николаевич Вертинский, Вера Васильевна Левченко (по мужу – Холодная) и многие другие.
Осенью 1918-го Алексей Толстой устраивает в Одессе театральные «вечера чтения» – «среды». Идея сделать «среды» закрытыми и ограничить вход заставляет «всю Одессу» ломиться на эти встречи в «Литературно-Артистическом Обществе». Иван Бунин становится организатором создания первого «толстого» литературного журнала Одессы «Объединение». В Театре «Урания» с успехом проходят литературные чтения тех же Бунина, и Толстого, но и «революционного» Багрицкого, а «Дом кружка артистов» становится одним из центров культурной жизни Одессы 1918–1919-го годов.
С октября 1918-го по март 1919-го на возрождённой кинофабрике «Мирограф» снято 11 художественных фильмов. В четырёх из них снялась звезда немого кино Вера Холодная. Тогда же несколько полнометражных картин выпустила кинофабрика «Мизрах» (на иврите – «восток»). В «красной» Одессе апреля – августа 1919-го преимущественно снимались агитфильмы Одесской кинофабрикой Всеукраинского фотокиноуправления. Три художественные фильмы сняты в Одессе в эпоху деникинцев (август 1919 – февраль 1920): этот период живописно проиллюстрировал Никита Сергеевич Михалков в фильме «Раба любви».
В Одессе тех лет созданы Союз театральных деятелей, Школа сценического искусства, Свободная мастерская пластических искусств. Порадовали любителей музыки программные в Одесской филармонии сезона 1918-го года концерты Рейнгольда Эрнеста Морицевича Глиэра, а театралов – гастроли труппы Московского художественного театра в 1919-м.
Но «окно возможностей» закрывается фантастически быстро.
Комиссар просвещения Одессы Евгений Николаевич Щепкин[123] приказывает реорганизовать театры «по типу театров Советской России» и ликвидировать «мещанский» театр, журнал «Пролетарская культура» призывает сформировать театр «нового типа», занимающийся большевистской пропагандой и агитацией, а все местные театры превратить в «орудие социалистической культуры». Так начинается монополия на всё – в том числе в области культуры.
В жизни Ивана Алексеевича Бунина было много мрачных периодов. Возможно, на описание некоторых из них просто не хватило сил[124]. На описание Одессы с июня 1918 по 6-е февраля 1920-го хватило. «Окаянные дни» – дневник трагический, страстный и пристрастный, захватывающий, как взгляд в бездну. Писался он на Княжеской, № 27 в квартире художника Евгения Иосифовича Буковецкого, где Бунину было выделено две комнаты. Там Бунина посещал Валентин Петрович Катаев, находившийся тогда под его большим влиянием. Встречи Катаев описал в одном из своих исповедальных произведений «поздней прозы» – «Трава забвения».
Опыт жизни при большевиках (апрель – август 1919-го) подсказывает Ивану Алексеевичу единственно верное для него решение. Бунины уплывают в Константинополь, чтобы никогда больше не вернуться на родину. Возможно, именно оценка происходящего, столь выразительно названная «Окаянные дни» привела к беспрецедентному явлению. Немолодой писатель, столь успешный в предреволюционной России, с традиционными для него сложностями личной жизни, находящийся в стеснённых материальных обстоятельствах и в другой языковой среде, создаёт в эмиграции лучшие свои произведения. Его друг Александр Иванович Куприн не смог, «красный граф» Алексей Николаевич Толстой – тоже. Вертинский – сложно сказать: что-то было очень хорошо, но «подпитывалось» ностальгией по Родине.
А Бунин смог. И – что отметил в Нобелевской речи – первым из изгнанников получил эту премию. Потом, заметим, это повторилось с Иосифом Александровичем Бродским.
Одессу Бунин не забывал никогда. В рассказе «Галя Ганская» (цикл «Тёмные аллеи») предстаёт незабываемая для него прелесть нашего города, дом Либмана на углу Дерибасовской и Преображенской с кофейней на первом этаже. Героиня рассказа встречается с художником, в чьей внешности узнаём черты весьма ценимого Буниным (и жившего в Париже в одном с Буниным доме) представителя «Южнорусской школы» Петра Александровича Нилуса. «Мне почему-то вспомнилась одесская весна, – сказал моряк, – ты, как одессит, знаешь всю её совершенно особенную прелесть: это смешение уже горячего солнца и морской ещё зимней свежести, яркого неба и весенних морских облаков. И в такие дни весенняя женская нарядность на Дерибасовской»…
Рассказ создавался в годы Второй мировой войны. Бунин очень гордился, что – при всей своей ненависти к большевикам – не стал сотрудничать с нацистами. Более того, согласно недавно обнародованным сведениям[125], на вилле «Жаннет» в Грасе он с женой прятали по меньшей мере трёх евреев.
Когда Одесса была освобождена от фашистов, Бунин записал в дневнике: «Радуюсь»…
Мы тоже радуемся, что получили возможность рассказать о последнем классике дореволюционной русской литературы, столь многими событиями столь разнообразно связанном с нашей родной Одессой.
Переименование улицы Розы Люксембург в улицу Бунина усилило топонимическую связность одесских улиц: параллельно улице Бунина идёт улица Жуковского[126]. Мы уже упоминали об их родстве. Если бы отец Жуковского дал бы ему свою фамилию, то у нас были бы улицы Василия Бунина и Ивана Бунина. «Но случилось то, что случилось» – как традиционно амбивалентно (мы не боимся этого слова) высказался в ночь с 19-го на 21-е августа 1991-го года тогдашний председатель Верховного совета УССР (а незадолго до того – секретарь по идеологии ЦК компартии Украины) Леонид Макарович Кравчук.
Мы идем один квартал по Александровскому проспекту к улице Жуковского. Справа по ходу движения дом № 4 по Александровскому проспекту. До революции в нём был магазин готового платья братьев Славиных – отца и дяди писателя Льва Ицковича Славина[127]. Как точно сказано в диалоге Лапидуса и Корейко (в связи с бегством Берлаги в сумасшедший дом)[128]:
– Да и родители не в порядке и сам он, между нами говоря, имел аптеку. Кто же мог знать, что будет революция? Люди устраивались, как могли, кто имел аптеку, а кто даже фабрику. Я лично не вижу в этом ничего плохого. Кто мог знать?
– Надо было знать, – холодно сказал Корейко.
– Вот я и говорю, – быстро подхватил Лапидус, – таким не место в советском учреждении.
На углу мы поворачиваем налево и идём уже по Жуковского в сторону уменьшения номеров. По дороге на нечётной стороне на самом углу здание Первой гимназии с мемориальной доской её основательнице Аллы Петровны Быстриной. Будучи «подкреплённой» мужем – заведующим отделом образования областного комитета КПСС, Алла Петровна собрала в школе № 119 лучший педагогический коллектив Одессы. Это дало возможность со временем преобразовать школу в Первую гимназию – символичное и точное название. Самые популярные её выпускники – Леонид Григорьевич Барац и Ростислав Валерьевич Хаит. Поскольку они не только актёры, но и сценаристы, их творчество тоже можно рассматривать «по линии» литературной Одессы. Они, безусловно, достойные продолжатели нашей юмористической традиции. Но о современниках писать не будем – оставим это будущим поколениям.
По диагонали от Первой гимназии – здание, в чьей архитектуре, несмотря на перестройки и выдвинутые стеклянные витрины, улавливается некий православный акцент. Это второе здание Духовной семинарии, построенное в 1876-м году. Как мы рассказывали во второй книге в связи с Сельскохозяйственным институтом, в 1903-м году Семинария переехала в ещё большее здание на Канатной улице.
В 1878–1879-м годах в семинарии учился основатель Болгарской Коммунистической партии Димитр Благоев. Поскольку он перевёл на болгарский язык работы Карла Маркса (непростое занятие), а также написал ряд работ по философии, истории, эстетике и о болгарской литературе, его тоже можно причислить к мастерам пера, работавшим в Одессе.
Мы, кстати, знаем ещё одного видного марксиста, учившегося в семинарии. Это Иосиф Виссарионович Джугашвили – Сталин. Понятно, что в своё время наш Александровский проспект, с его громадной для центра Одессы шириной в 80 м и зелёной – бульварной – частью посредине, носил имя Сталина, как и весь район города.
Учёба в семинарии отложила отпечаток на стиль речи Сталина. Напомним: этот стиль, включающий риторические вопросы и немедленные ответы на них, точно спародирован Ильфом и Петровым в речи Бендера над могилой скоропостижно скончавшегося Паниковского: