О том, что полковник Свечников был одним из главных героев взятия Зимнего, у нас никто не писал по довольно ясной причине. Не мог же поставить точку в революционном восстании офицер бывшей царской армии. В советской истории эта роль была отведена рабочим-красногвардейцам и морякам-балтийцам. Так имя Свечникова оказалось в забвении. Но не его дела.
26 октября командир 3 конного корпуса генерал-майор Петр Николаевич Краснов собрал небольшой, но отборный отряд казачьих войск с артиллерией и бронепоездом. 27 октября они начали наступление на Петроград. В течение нескольких дней были захвачены Царское Село, Гатчина. Отряд Краснова вырос в два раза. Он сметал с пути красногвардейцев и балтийских матросов. Но 30 октября мятежное войско Краснова было остановлено, а вскоре на помощь большевикам прибыл крупный отряд 106 пехотной дивизии. Появление его бойцов решило исход дела. Краснов вспоминал впоследствии, что был потрясен, когда разглядел в бинокль офицерские погоны на плечах большевистских командиров. Генерал Краснов капитулировал. Под «честное слово» он был отпущен из плена, но слово не сдержал, бежал на Дон, где стал одним из создателей белогвардейской армии. Он всю жизнь оставался ярым врагом советской власти, а фактически и своей родины, т. к. во время Второй мировой войны активно выступил на стороне гитлеровских войск. В 1947 году по приговору военного трибунала был повешен.
А отряды 106-й дивизии участвовали в боях на стороне большевиков в Москве, а позднее в Курске и на Дону.
Что касается судьбы Свечникова. В 1920 году советским правительством, возглавляемым Лениным, он был награжден пожизненным окладом командарма. В 1921–1922 годах он создавал, а затем возглавлял советскую военную резидентуру в Тегеране. Вместе с известным Камо (С.А.Тер-Петросяном) провел операцию по укреплению власти ставленника советской России военного министра Ирана Реза Пехлеви (будущего шаха). С 1926 по 1927 год работал в разведмиссии в Германии. Затем преподавал в Военной академии РККА имени Фрунзе. 31 декабря 1937 года комбриг Свечников был арестован по обвинению в подготовке казачьего заговора против советской власти и расстрелян в августе 1938 года. В 1956 году — реабилитирован.
Если говорить о нынешнем спецназе, то у него были предшественники времен гражданской войны. Это — подчинявшиеся военной разведке партизанские отряды и разведывательно-диверсионные группы (действовавшие и во время ВОВ), которые создавались при фронтовых разведотделах.
Всего через два месяца после Октябрьской революции, в январе 1918 года при оперативном отделе Наркомвоена был создан центральный штаб партизанских отрядов (ЦШПО), переименованный после Брестского мира в Особое разведывательное отделение Оперативного отдела Полевого штаба РВС республики, работу которого лично курировал Ленин. По его же прямому указанию была создана спецшкола подрывников.
Бывший начальник Оперативного отдела Аралов вспоминал:
«Однажды (это было, кажется, в начале апреля 1922 г.) Ильич во время моего очередного доклада поинтересовался, где я разместил особый разведывательный отдел. Я сказал, что пока он находится при опероде на Пречистенке.
Ленин очень встревожился и заявил мне:
— Как же это вы, батенька, так неосмотрительно забыли конспирацию? Ведь вы вели подпольную работу. Немедленно найдите отдельное помещение и доложите мне. Надо быть сугубо осторожным. Не все работники отдела должны знать о помощи, которую мы оказываем партизанам, особенно украинским. Умело соблюдайте тайну, никаких записок и писем не посылать. (Кстати это указание Ленина действовало и в отношении других разведывательных служб и операций, что в значительной мере затрудняет поиски архивных материалов, связанных с темой „Ленин и разведка“. — И.Д.) Действуйте устно через верных людей. По телефону говорите условно, шифром.
Затем, помолчав, Ленин спросил:
— А чем занимается сейчас Ковригин (бывший начальник ЦШПО. — И.Д.)?
— Он комиссар по особым поручениям, — ответил я.
— Вот это правильно. Немцы не должны иметь повода для предъявления нам претензий. Не забывайте, что расхлябанность может привести к гибели наших людей в тылу врага, — подчеркнул Владимир Ильич.
Вскоре мы подыскали отдельное помещение в Левашовском переулке».
Активные мероприятияНадо заметить, что разведка занимается не только добычей, обработкой и анализом информации. Есть у нее и другие функции, в том числе так называемые «активные мероприятия». Ошибется тот, кто решит, что это убийства, похищения, взрывы, стрельба и прочие киночуда. Нет. Это, как правило, тихая, спокойная работа по навязыванию противнику нужной нам точки зрения на те или иные события. Она проводится через агентов влияния, средства массовой информации, путем дезинформации, распространения правдивых и ложных слухов, агитации в массах и т. д.
Активные мероприятия зачастую проводятся с санкции и под контролем высшего руководства страны. Иначе, например, может получиться так: инспирированное в иностранной печати сообщение будет своими же зарубежными информаторами принято за чистую монету и доложено в Центр, который на этом основании примет важные, но неправильные решения.
Огонь Гражданской войны бушевал над всей территорией молодой Советской России. Положение новой власти стало особенно опасным к осени 1918 года. С востока ей угрожали войска Директории, а позднее Колчака, с юга — Добровольческая армия Деникина. Часть российской земли была оккупирована германской армией согласно условиям Брестского мира («позорного» — по определению Ленина, «проклятого» — по словам Колчака).
К тому же началась вооруженная интервенция иностранных государств. Американские и японские войска высадились во Владивостоке, англо-французские и американские — на севере России. 16 декабря 1918 года в Одессе высадились французские войска. Союзники называли интервенцию «поддержкой местным правительствам и армиям».
К встрече интервентов готовились. Во-первых, те, кто их призывал: добровольческие деникинские силы и сбежавшая в Одессу буржуазия со всей России; во-вторых, те, кто готовился противостоять им. 18 декабря 1918 года, на второй день после начала высадки антантовского оккупационного десанта, когда на улицах Одессы еще велась перестрелка между петлюровцами и деникинцами, состоялось объединенное заседание подпольного областного комитета партии большевиков и военно-революционного комитета, на котором приняли решение — организовать глубоко законспирированную группу людей, знающих иностранные языки, для политической работы среди солдат оккупационной армии. Был создан специальный отдел, который возглавил всю работу по разложению войск интервентов. Он получил название «Комитет (затем Коллегия) иностранной пропаганды», а в историю вошел под названием Иностранной коллегии.
Подпольный обком возглавил Смирнов («купец Николай Ласточкин»), секретарем стала Елена Соколовская. Помимо руководства партийной работой, обком руководил военной разведкой и контрразведкой. Подчинялся обком Центральному Комитету КП(б) Украины, а тот, в свою очередь, замыкался на Москву.
Руководители Советской России и лично Ленин придавали большое внимание привлечению к этой работе иностранных коммунистов и революционно настроенных иностранцев, проживавших в Москве.
Из них создавались (или привлекались к работе уже существующие) организации по национальному и земляческому признаку, например, такая, как СДКПиЛ (Социал-демократия королевства Польского и Литвы), в которой главную роль играли Юлиан Мархлевский и Феликс Дзержинский.
Именно в заметке газеты «Правда» о торжественном собрании, посвященном 25-летию СДКПиЛ, 26 августа 1918 года впервые упомянута наша героиня: «В конце собрания берет слово представительница англо-французских коммунистов тов. Лябурб, которая указывает, что хотя англо-французские империалисты и напали теперь на революционную Россию на Мурмане, но английские и французские рабочие всей душой вместе с революционными российскими рабочими».
Жанна Лябурб родилась в 1877 году в семье участника парижской коммуны. Семья Лябурб жила тяжело и даже впроголодь. В 13 лет отец отправил Жанну на заработки. С раннего детства она узнала, что такое тяжелый труд. На ее счастье ее воспитанием занялся местный кюре, обративший внимание на ее способности. Она не получила диплома, но получила образование.
Когда Жанне исполнилось 18 лет, она заняла место гувернантки в польской семье в маленьком польском городке Томашове, на окраине Российской империи, на границе с Галицией. Это удивительный край, со смешанным русским, украинским, польским, румынским, австрийским, еврейским, венгерским населением, полный бунтарских авантюристических настроений: с одной стороны — родина ярых интернационалистов, с другой — отъявленных националистов. Революционные идеи носились там в воздухе, Достаточно сказать, что только из одного галицийского городка Подволочиска вышло шесть знаменитых советских разведчиков.
Жанна вошла в кружок русских революционеров, ставших ее близкими друзьями. От них услышала о Ленине и познакомилась с его, изданной в Штутгарте, книгой «Что делать? Насущные вопросы нашего движения».
Русской партийной организации в Томашове не было, зато активно действовало левое крыло Польской социалистической партии (ППС-левицы), по заданию которой она некоторое время работала. Тогда же, выполняя обязанности партийного курьера, познакомилась с Розой Люксембург и Феликсом Дзержинским. Революция завершила политическое формирование Жанны. Она стала большевичкой, хотя формально членом партии не была до 1918 года.
Октябрь 1917 года застал Жанну в Москве, где она работала учительницей. К этому времени она обрела опыт подпольной работы, сформировалась как профессиональный революционер. Жанна сразу же включилась в движение интернационалистов и стала секретарем франко-английской группы клуба «III Интернационал».
На занятиях в клубе говорили о международной пролетарской солидарности, о необходимости поддержки молодой советской республики, призывали к революционной агитации и пропаганде среди французских и английских солдат. Однако получалось, что участники занятий агитировали друг друга — никто не был против, все «за», но реальной работы не велось.
Жанна не могла терпеть такого положения. Но к кому она ни обращалась, все, соглашаясь, что интернационалисты могут быть полезными, ничего не предпринимали. А Жанна была уверена, что нельзя терять ни одного дня. И она решилась написать самому Ленину.
«…После ряда бесплодных попыток мы решили просить Вас поинтересоваться нами. Я могла бы уже теперь передать Вам некоторые (наши) литературные опыты в дар делу, которому мы горячо хотим служить. Я уже передала Комиссариату иностранных дел проект обращения к иностранным солдатам Мурмана. Среди нас есть пропагандисты. Повсюду, куда я обращалась, меня уверяли, что мы могли бы быть полезны, но это все, чего я добилась… Но обращаться к Вам непосредственно заставляет то, что я из-за формальностей теряю бесполезно время. Пропаганда, которую мы можем испытывать на посетителях клуба, нас не удовлетворяет. К тому же мы все убежденные люди…».
Ленин не только призывал в своих выступлениях шире использовать интернационалистов в борьбе с иностранной военной интервенцией. Он лично участвовал в составлении листовки-обращения к солдатам Антанты «Зачем вы пришли на Украину?», которая была распространена среди солдат в первые же дни высадки интервентов в Одессе. Заботился он и о технической стороне распространения агитационной литературы. Английский коммунист Файнберг вспоминал: «Тов. Ленин всячески старался объяснить нам до мельчайших подробностей, как нужно печатать, запаковывать и отправлять литературу, чтобы она могла пройти через самые прочные заграждения. Он горел желанием передать нам, воспитанным в условиях исключительно легальной работы, свой огромный революционный опыт подпольной работы».
Поэтому Ленин со вниманием отнесся к письму Ж. Лябурб и уже 19 августа 1918 года принял ее. Это был чрезвычайно трудный и загруженный день для Ленина, однако он выкроил время для встречи с ней. В ленинской биографической хронике об этом сказано следующее: «Ленин беседует с французской интернационалист-кой Ж. Лябурб о создании организации английских и французских интернационалистов и задачах их деятельности на территории Советской России и направляет ее к наркому иностранных дел Г.В. Чичерину с запиской, в которой было сказано: „Тов. Чичерин! Подательница la camarade Jeanne Labourbe, о которой я с Вами говорил. Примите, пожалуйста, ее и поговорите подробно. Ваш Ленин“».
Три дня спустя Жанна получила мандат, уполномочивающий ее создать англо-французскую группу. Уже через несколько дней первые пропагандисты выехали на Север для работы среди английских войск. Еще через неделю в свет вышел печатный орган французской группы «Третий Интернационал», предназначенный для распространения во Франции, Бельгии, Швейцарии и среди французских солдат в России. Активное участие в его создании приняли Инесса Арманд и Жанна Лябурб. Она организовала ряд материалов для первого номера газеты, а благодаря ее энергии, настойчивости и активности удалось найти полиграфистов, шрифт, бумагу и типографию, что было не так просто в Москве 1918 года.
И все же Жанну не удовлетворяла кабинетная суетня. Она сама рвалась в бой, особенно после того как в Одессу и Севастополь вошли французские военные суда.
Военное положение Советской России становилось все более тревожным. 30 ноября 1918 года ВЦИК подтвердил декрет от 2 сентября 1918 года об объявлении в стране военного положения. В тот же день был создан Совет рабочей и крестьянской обороны во главе с Лениным.
И в тот же день Жанна обратилась в райком партии с просьбой рекомендовать ее для отправки за линию фронта, но ей было отказано. Кто же задерживал Жанну?
Не возражали против ее отъезда ни муж, ни Федерация иностранных коммунистов, ни нарком иностранных дел Чичерин. И все же ее не отпускали.
Писатель А. Дунаевский много лет спустя разыскал подругу Жанны Лябурб по французской коммунистической секции, Мари-Луиз Пети. В своем письме она сообщила причину задержки Жанны. «Жанну не отпускал сам Ленин, зная ее горячий пылкий характер и опасаясь, выдержат ли ее хрупкие плечи тяжесть подпольной работы, связанной с постоянным риском для жизни».
Об этом же рассказала Жанне Инесса Арманд. Жанна взмолилась: «Ну, пожалуйста, походатайствуй за меня. Твою просьбу Ильич должен выполнить».
Разрешение было получено.
К моменту появления Жанны в Одессе, там уже велась работа среди французских солдат и матросов. В Колодезном переулке появилось кафе под названием «Открытие Дарданелл» с французской кухней и с меню на французском языке. На Большом Фонтане, рядом с французскими казармами, вывеска «Часовых дел мастер. Заказы от французов выполняются аккуратно и вне всякой очереди». Около Оперного театра «Ателье бывших парижских портных»… Это же Одесса! Все эти часовщики, портные, официанты говорили по-французски и помогали подпольщикам.
В отчете секретаря подпольного обкома Елены Соколовской говорилось: «Первое соприкосновение с французскими войсками заставило нас немедленно взяться за организацию пропаганды среди них. Первые шаги наши были неудачны: листовка, написанная мною и переведенная на французский язык, была трудна для понимания французского солдата… и я не отдавала ее даже печатать. Нам стало ясно, что надо разыскать товарищей, которые смогли бы специально заняться этим делом, которые хорошо знали бы язык французского народа».
И такие товарищи нашлись. Далее Соколовская пишет: «…У нас в России много хороших, честных, преданных делу революционеров, стойких борцов, но таких пламенных, таких честных энтузиастов, как товарищ Лябурб, я не встречала. Безусловно, хорошая коммунистка, опытная пропагандистка, товарищ Лябурб вся горела, всей душой была предана делу революции, и ее сильная красивая речь была всегда полна захватывающего чувства революционной борьбы, и неудивительно, что… ее знал почти весь французский гарнизон, и солдаты слушали ее и верили ей, как никому».