Но ни летом, ни осенью мне по африканским делам никто не позвонил, и я даже пошутил однажды, сидя в кафе с Филоновым, мол, надо неустойку с твоего Алекса взять.
Могу наехать: паспорт сделан в срочном порядке, а работы нет. Попал твой Яркин на пиво!
– Почему мой?
– Твой! Ведь это ты меня с ним познакомил!
– И что из этого следует? Мало ли кого и с кем знакомлю, и мало ли о чем вы болтаете и договариваетесь! У каждого своя голова на плечах, – огрызнулся недовольный адвокат… И угостил очередной порцией замечательного свежего чешского пива.
Сомали, Йемен и далее…
Эх, жизнь: суета сует! Дела семейные, заботы, проблемы, постоянное безденежье. Какая там Африка! Я совсем выбросил из головы эту затею. Но Алекс был неутомим и настойчив и проявился на связи через полгода, как раз во время отпуска.
– Ну, что, едем?
– Кто это? Куда?
Как раз накануне я потерял мобильник и вместе с ним все необходимые контакты, поэтому неизвестный номер и малознакомый голос сразу не опознал.
– Кто это?
– Это я – Алекс! Костя, поехали со мной в турне?
– Какое турне?
– В Африку! Джибути, Эритрея, Сомали. А оттуда рванем в Йемен…
– Ха! В Йемен! Я бы рад, но я сейчас в пути. В данный момент я в отпуске и нахожусь в Мичуринске…
– И что ты там собрался делать? Груши членом околачивать?
– Почему обязательно груши? Яблоки…
– Ладно, околачивай яблоки, если хочешь. Я предложил реальное дело… Еще созвонимся…
У меня даже заломило от досады затылок. Стоя в прокуренном тамбуре, я судорожно сжимал вспотевшей ладонью на секунду замолчавший мобильник и злился на себя.
Какая досада – Йемен! А я тащусь на Тамбовщину. Эх, было бы любопытно побывать в этой далекой арабской стране. Доведется ли еще в жизни очутиться в этом месте на пересечении морских путей, на границе между Азией и Африкой! Плюнуть с берега в Баб-эль-Мандебский пролив…
«Баб-эль-Мандеб» в переводе с арабского – «ворота слез» или «ворота скорби». Это название мгновенно всплыло в памяти, и я невольно улыбнулся – нахлынули воспоминания о далекой молодости. В школе я довольно-таки хорошо учился, особенно любил такие предметы, как география, история, литература, зачитывался приключенческой и авантюрной литературой: «Таинственный остров», «Дети капитана Гранта», «Похитители бриллиантов» и подобными романами. Моря и океаны, прерии и саванны, джунгли и буш – все это были лишь мечты маленького мальчика, живущего в глубокой провинции. Несбыточные надежды и иллюзии фантазера-путешественника, живущего за железным занавесом. Как я мог попасть в эти дальние страны? Никак! Разве что армия поможет? Помогла… Немного позже, но не с джунглями, а забросила в горно-пустынный Афган…
По окончании школы я предпринял попытку поступить в военное училище, но неудачно, а устроиться в гражданский вуз не удалось – опоздал с подачей документов, и пришлось послужить в армии простым солдатом. За год срочной службы довелось увидеть и пережить много всякого, в том числе и невыносимо тяжелого, но были и забавные моменты…
Краеугольным камнем существования и цементирования Советской армии стала такая дисциплина, как политические занятия – тупость и скука страшнейшая! Офицерами в головы малообразованных солдат вдалбливалась всякая идеологическая чепуха, а также вкрапливались знания из истории и географии уровня шестого класса, видимо, генералы по инерции, с тридцатых годов, считали, что в армии служат лишь чрезвычайно тупые и малограмотные индивидуумы. Но, положа руку на сердце, надо честно признать: командиры были недалеки от истины – уровень образования армии был далек от среднестатистического по стране. Молодым командирам рот и взводов эти бредовые и глупые лекции читать было лень, поэтому занятия они частенько перепоручали сержантам.
В неформальные обязанности нашего заместителя командира взвода, сержанта Сипуратова, входила подготовка курсантов учебки к предстоящим экзаменам по политической подготовке, ведь будущий оператор-радиоминер должен без колебаний взорвать ядерную мину под ногами, колесами и траками пеших и броневых колонн вторгшегося на территорию нашей Родины коварного противника. Взорвать агрессора на нашей земле! Мощность каждого заряда – двадцать килотонн в тротиловом эквиваленте. Подорвать врага, не задумываясь и не колеблясь, вместе с не оповещенным об этом взрыве собственным мирным населением… Надо же было до такого «каннибализма» додуматься!
Командир взвода, старший лейтенант Николаевский, после ужина спешил домой к семье и сваливал «политику» на подчиненного. Но сержанту Сипуратову было лень по сто раз повторять одно и то же для тупеньких – мозоль на языке натрешь. Наш сержант оказался довольно начитан и хорошо образован, попал в армию с третьего курса педагогического института – должен стать учителем физкультуры на Сахалине, однако вот военком решил по-своему: пусть сначала Родине послужит этот «хмыреныш»! После сытного обеда Сипуратову обычно очень хотелось спать, и поэтому ему, в свою очередь, был необходим грамотный помощник из числа курсантов. В первый же день дополнительных занятий он задал каверзный вопрос взводу:
– Эй вы, шайка дебилов и имбецилов! Есть среди вас разумные индивидуумы? Хоть один хомо сапиенс попал в мой взвод? Кто сможет ответить на несколько простейших вопросов…
– На какую тему? – спросил самый наглый курсант, по фамилии Баженко, успевший поработать внештатным сотрудником в милиции на Дальнем Востоке – мент в душе и по призванию.
– Например, кто знает карту и сможет обвести границы нашей Родины – СССР?
С десяток человек подняли руки.
– Неплохо, – ухмыльнулся Сипуратов. – А кто покажет, где находится Америка?
– Южная или Северная? – уточнил я заданный вопрос.
– Соединенные Штаты Америки!
Вызвалось трое, но двое забыли про Аляску. Я же обвел указкой, в том числе и территорию самого северного штата.
– Смотри-ка! Молодец! А возможно, ты сумеешь найти и Францию?
– Легко! С заморскими колониями или без? Показывать Реюньон, Кергелен, Французскую Гвиану и Полинезию…
– О! Про остров Кергелен знаешь? Здорово! Молодец, солдат! И если ты еще укажешь Баб-эль-Мандебский пролив, то я сниму с тебя два наряда на службу.
Я уверенно ткнул указкой в пролив, отделяющий Красное море от Аденского залива и хитро скосил глаз на сержанта. Сипуратов тем временем радостно потирал руки.
– Молодчина! Удачный экземпляр попал во взвод! Как там тебя по фамилии…
– Курсант Константин Волженин!
– А имя твое никто и не спрашивал, мурло! Отныне, рядовой Волженин, ты будешь моей левой… нет, даже правой рукой в деле обучения взвода политической грамоте. То-то старший лейтенант Николаевский будет рад! Ему позарез нужен толковый помощник: конспекты писать, планы составлять, учебные пособия делать и дрессировать по карте прочих неучей. Эх вы, болваны! И чему вас только в школе учили? Баб-эль-Мандебского пролива не знаете!..
…Сколько воды утекло с той поры! Прошло целых тридцать лет, и за эти годы я побывал в разных странах, в том числе и экзотических, повоевал, вышел майором на пенсию, но вот этих самых «Ворот грусти и печали» так и не увидел. Честно говоря, и по морям толком не ходил, провел всю службу на берегу, как говорили в старину – в инфантерии…
Йемен! Баб-эль-Мандеб!.. Заманчиво, однако…
– И когда лететь?
– Завтра! Точнее, сегодня после полуночи… Константин, ты готов?
– Алекс, давай в другой раз! Я сейчас еду в поезде и далеко от Питера.
Жаль, но дальние страны остались опять без меня…
Хроника антипиратства
«24 мая 2010 г. на прошедшей в Стамбуле очередной конференции ООН по Сомали участники (55 стран и 12 международных организаций) договорились создать международный антипиратский фонд».
Африканские похождения Яркина, рассказанные им самим без прикрас
Через пару месяцев мы вновь встретились с авантюристом Алексом на той же даче нашего общего друга Филонова. «Полковник» заметно похудел и осунулся, кожа на руках и лице была выдублена и высушена солнцем да горячими ветрами, потемнела и прожарилась от многодневного загара.
Филонов, как обычно, принялся подтрунивать над приятелем:
– Ну, как тебе сомалийские женщины? Опробовал черное дерево? Присунул в экзотическое дупло?
– Да пошел ты… Сам опробывай! – ругнулся Яркин. – Конечно, случается, попадаются очень симпатичные экземпляры: последствие итальянской колонизации – пальчики оближешь! Но я не стал рисковать – сифилис и СПИД свободно гуляют по Африке. Не ровен час, зацепишь чего неизлечимого. Правда, они все как одна уверяют в своей стерильной чистоте, но видел я их чистоту. У нас в самом зачуханном бомжатнике-притоне гораздо чище. По правде сказать, путешествие было экстремальным – больше я в Сомали ни ногой!
Алекс умолк и закурил, а мы с Филоновым, пригубив коньяка, вновь пристали с расспросами:
– Не томи, рассказывай…
– Хватит на чело значимости нагонять. Будь проще, тебе это не к лицу!
Яркин ухмыльнулся, выдержал паузу, неторопливо докурив любимую сигариллу, и принялся делиться впечатлениями о Восточной Африке.
– Не сумев заполучить тебя в попутчики, я сдал третий билет, и мы вдвоем с компаньоном Сержем улетели в Африку. Авиалайнер из Москвы в аэропорту Дубая приземлился точно по расписанию, но на этом порядок закончился и далее началась африканская беспорядочность и необязательность. Поначалу на вполне приличном «Аэробусе» мы прилетели в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. Почему в Эфиопию? Так ведь в Могадишо, столицу Сомали, прямых рейсов из Европы нет. Правда, сейчас и не поймешь, чего именно этот Могадишо столица – страна распалась на три части: Путленд, Сомалиленд и центральная территория вокруг столицы: пригороды и несколько ближайших районов. В принципе, и в самом Могадишо власти толком нет: стрельба, взрывы, похищения. Жуткий бардак! Бродят толпы обкуренных аборигенов с автоматами, палят по любым пустякам почем зря и куда попало. На мой взгляд, они все как один – идиоты.
Итак, из Эфиопии наша «туристическая» группа на каком-то древнем самолете марки «Дуглас» серийного выпуска времен Второй мировой войны перебралась в Могадишо. Международный аэропорт представлял собой застывшую историю – приблизительно конец шестидесятых годов и туда за сутки в среднем прилетают лишь три-четыре самолета. В зале прилета духота, вонь, гомонящие толпы суетливых чернокожих мужчин и женщин, всюду мухи, москиты, пыль, грязь, все информационные надписи облупились, вывески без большей части букв, ни черта не разберешь. Одним словом – разруха. Обстановка – бардак, примерно как описана в романах о Гражданской войне в России: Москва 1918 года.
Отель, годный для проживания белого человека, в городе лишь один – «Шамо». Кстати, спустя четыре месяца после нашего отъезда этот отель во время церемонии вручения дипломов студентам взорвал террорист-смертник, переодетый в женскую одежду. В результате погибли несколько министров и десяток студентов…
– Алекс, не уходи от темы, – попросил Филонов, – не то мы так и до утра не доберемся до финала твоего рассказа!
– Никита, не перебивай, все детали интересны! – возразил я. – Вдруг тоже придется летать в Сомали, хоть буду знать, что там и как.
Яркин одобрительно кивнул, прикурил новую сигариллу, вдохнул дым и продолжил…
– В отель мы вселились с большим трудом, предварительно дав приличные чаевые менеджеру на ресепшн. Этот нахальный негр с лиловым отливом кожи (или, если говорить толерантно, чернокожий афроафриканец) примерно полчаса твердил, что мест нет, а потом оказалось, что на всем этаже, помимо россиян, проживают лишь журналист-англичанин да престарелая датчанка из какой-то гуманитарной миссии. На вопрос об ужине в ресторане дежурный лишь осклабился в улыбке, показывая ослепительной белизны крупные зубы, и отрицательно покачал головой: «Ресторан не работает! Ближайший в соседнем квартале, но сейчас туда совать нос не советую…»
Похожий как две капли воды на менеджера ленивый чернокожий бой втащил чемодан в номер и требовательно протянул свою широкую мозолистую лапу за денежным довольствием. Пришлось вложить в нее пару долларов. Сомалиец хмыкнул и, не поблагодарив и не пожелав удачи, вывалился за порог.
Номер – с просторной дышащей на ладан деревянной кроватью, с убогим телевизором из далеких семидесятых и с неработающим кондиционером. В туалетной комнате стояли нефункционирующая душевая кабина, треснувший
унитаз, грязноватая раковина с капающим краном. Вода из крана текла сомнительного цвета и запаха. Умыться расхотелось.
Едва мы успели оглядеться в номерах и полностью разочароваться в сервисе, как за окном раздался треск автоматных очередей. Инстинктивно мы собрались в одном номере – Серж примчался ко мне, вместе умирать веселее. Во дворе послышались вопли и визги аборигенов, взревел автомобильный двигатель, снова очереди и крики, а затем заскрипели тормоза и послышались гулкий удар и громкий взрыв.
Присев сбоку окна на корточки, осторожно раздвинули шторы и выглянули: перед самым отелем на асфальте, в луже крови, лежал кто-то в камуфляже, еще двое в такой же камуфлированной одежде, низко пригибаясь, двигались к горящей легковушке, врезавшейся в засохшую пальму. Из машины с трудом выполз темнокожий парень в униформе, который попытался встать на колени, опираясь на автомат, но ему не дали это сделать камуфлированные бойцы, добившие раненого из двух стволов. Кто из них действительно бандит, а кто полицейский, разобрать было трудно.
«Раз камуфлированные не стреляют по окнам отеля, значит, они не опасны – на нашей стороне», – пришлось мне успокоить сугубо штатского компаньона. Произнес я это вслух шипящим шепотом, в том числе и для собственного самоуспокоения.
Вскоре примчались джип и пикап, из них выбралось трое мордоворотов – «типа военные», началась короткая перебранка с камуфлированными, которая завершилась тем, что труп с дороги швырнули в кузов пикапа, и все «военные» уехали, – похоже, опасность миновала. Солнце медленно уползло и скрылось за развалинами многоэтажек – быстро смеркалось.
На улице больше не происходило ничего «интересного», и мы перебрались от окна к дивану. Раскрыл свой небольшой чемодан и дорожную сумку, достал все необходимое для ужина: бутылку джина, кружки и пакет с едой, благоразумно навязанный в дорогу заботливой супругой.
«Молодец, Оксана! А я, дурак, отказывался от бутербродов и ругался… – пришлось похвалить жену. – Если бы не ее забота, сейчас глодали бы хрен без соли!»
Плеснул в кружки крепкого, сорокасемиградусного джина – любимого напитка английских колонизаторов, выпили, крякнули от души, заели пирожками с капустой и бутербродами с сыром. Повторили, потом еще добавили. Разговор не клеился. Навалилась тоска, и закрадывались мысли: а правильно ли сделали, притащившись в эту зачуханную дыру? Удастся ли вернуться отсюда живым домой? После третьего тоста убрали бутылку – остальное в другой раз. Утро вечера мудренее, пора спать. Без лишних церемоний разошлись по номерам.
Полчаса пришлось сливать тухлую водопроводную воду, чтобы она достигла более-менее приемлемого цвета и запаха, и лишь затем с брезгливой миной быстро умылся и разобрал пахнущую сыростью и плесенью постель – лег не раздеваясь. Экипировался я для этого вояжа удачно, как на сафари: песочного цвета парусиновый камуфляж – подарок от приятеля спецназовца, легкие кроссовки, панама в стиле милитари.
Долго не мог заснуть – каждый час ночной город по несколько раз взрывался перестрелками. И едва на одном конце стрельба стихала, как другой район оживал и трассирующие очереди разрезали черное звездное небо, и несколько раз хорошенько громыхнуло, благо взрывы эти были довольно далеко. Задремал лишь под утро – на мозг навалился какой-то жуткий сон.
Пробудился от громкого и пронзительного звука – сирена. Едва визг стих, под окнами началась перебранка двух вчерашних чернокожих мужчин в камуфляже с двумя вновь прибывшими – видимо, пришла смена караула и они выясняли какие-то свои сложные отношения.