Гибсон опять связалась по телефону с Хейден, чтобы предупредить ее, что в «Гардиан» была готова еще одна статья— про «Безграничный информатор». В телефонном разговоре Гибсон передала Хейден устное приглашение, адресованное американскому правительству, высказаться по поводу готовившейся публикации про «Безграничный информатор». Вечером Гибсон позвонил Инглис. Вместо обсуждения «Безграничного информатора» Инглис снисходительным тоном прочитал Гибсон получасовую лекцию про то, как устроен Интернет.
Русбриджер ознакомился с черновиком статьи Гринвальда про «Безграничный информатор» и счел ее слишком трудной для понимания из-за перегруженности техническими деталями. Гринвальд получил задание найти дополнительные документы по теме, чтобы сделать статью понятнее. Гринвальд спешно переработал ее, и на следующее утро она была опубликована.
В Гонконге было 3 часа утра, когда в «Гардиан» появилась первая из «сноуденовских» статей. Придя наутро в номер к Сноудену, Гринвальд, Пойтрас и Макаскилл застали его в возбужденном состоянии. Он сидел перед громко включенным телевизором, настроенным на новостной канал. По нему трое приглашенных экспертов обсуждали источник информации, опубликованной в «Гардиан». Среди возможных кандидатур назывались весьма информированное лицо в администрации президента США, генерал из АНБ и русский шпион. Макаскилл потом вспоминал, что было забавно наблюдать за гаданием экспертов, сидя рядом с самим разоблачителем АНБ.
6 июня 2013 года Сноуден сменил тенниску на тщательно отглаженную рубашку и пересел с кровати на стул, чтобы сняться в своем первом видеоинтервью. Сноуден собирался объявить, кто он такой, и сказать, что именно он являлся источником всех последних разоблачений деятельности АНБ и ЦПС. До сих пор Сноуден избегал показывать свое лицо на камеру. Даже на фотоснимках, сделанных его подругой и размещенных в ее блоге, лица Сноудена никогда не было видно.
На съемках вопросы Сноудену задавал Гринвальд. Ответы Сноудена были быстрыми и вполне вразумительными. Почему Сноуден решил стать разоблачителем? Сноуден ответил, что пытался бороться изнутри, но вскоре понял, что надеяться на успех можно было, только вступив в борьбу снаружи.
По словам Сноудена, «когда пользуешься привилегированным доступом к данным в качестве системного администратора в разведывательных агентствах, то видишь значительно больше разнообразной информации, чем обычный сотрудник». И то, что Сноудену довелось «увидеть», очень сильно его встревожило: «Даже если человек не делает ничего противозаконного, за ним все равно подслушивают и подглядывают. Объемы хранимых данных в системах электронной слежки каждый год растут сразу на несколько порядков… В итоге никто из нас не гарантирован от попадания под наблюдение даже в случае, когда ему позвонили просто по ошибке. А они могут использовать свою систему, чтобы вернуться назад во времени и изучить каждое принятое вами решение, содержание каждого вашего разговора с приятелем. На этой основе они могут обвинить вас, найдя подтверждение своим подозрениям в ваших безобидных поступках, и изобразить преступником». «В какой-то момент осознаешь, – продолжил Сноуден свою мысль, – что именно ты своими действиями помог создать этот мир и что он станет еще хуже для следующего поколения, которое еще больше расширит горизонты электронной слежки».
Из видеоматериала, отснятого в номере Сноудена, Пойтрас смонтировала 17-минутный фильм, который начинался кадрами гонконгского залива и бархатистого неба над Гонконгом. Назывался фильм без особых претензий – «Разоблачитель программы «Призма»». После обсуждения Пойтрас сократила его до 12 минут.
По мнению Макаскилла, в фильме Сноуден выглядел еще убедительнее и выразительнее, чем в жизни. Макаскилл признался, что рядом со Сноуденом чувствовал себя героем шпионского боевика. В очередном телефонном разговоре с Гибсон Макаскилл сказал, что он и Гринвальд нуждаются в помощи специалиста, чтобы скрытно переслать фильм про Сноудена из Гонконга в Нью-Йорк. Один из редакторов «Гардиан» Давид Блишен обладал необходимыми для этого техническими навыками.
На следующий день после телефонного разговора Макаскилла с Гибсон Блишен прилетел в Гонконг. В своем номере в отеле он зашифровал файл с фильмом, установил защищенное соединение с редакционным компьютером в Нью-Йорке и переслал на него шифрованный файл. Пароль Блишен отправил отдельно. К сожалению, на приемном конце файл расшифровать не удалось, и фильм пришлось пересылать снова, но уже в незашифрованном виде. Со второй попытки пересылка прошла удачно.
В американской редакции «Гардиан» присланному фильму про Сноудена обрадовались. Разоблачитель, наконец, обрел кровь и плоть. Он смотрелся весьма презентабельно и солидно. Фильм был выложен на всеобщее обозрение примерно в 15.00 по нью-йоркскому времени. Через час его уже обсуждали по всему миру. Он стал самым просматриваемым видеосюжетом за всю историю «Гардиан». Сноуден из разоблачителя, известного только узкому кругу журналистов «Гардиан», мгновенно превратился в феномен мирового масштаба.
К своему превращению Сноуден отнесся невозмутимо и с юмором. Хотя волноваться ему было из-за чего. В кадрах фильма про него присутствовали виды Гонконга и, в частности, одного из гонконгских отелей, в котором остановилась Пойтрас. В телеэфир также вышло видеоинтервью Гринвальда с пояснительной надписью, которая гласила: «Гленн Гринвальд из Гонконга».
Когда 10 июня 2013 года Пойтрас пришла в номер к Сноудену, он паковал вещи. О своих намерениях Сноуден не сказал ей ничего, а на следующий день просто исчез из отеля.
12 июня 2013 года Макаскилл, Гринвальд и Пойтрас встретились в номере Макаскилла, чтобы отметить завершение своей командировки в Гонконг. Вернувшись к себе в отель, Пойтрас получила электронное письмо от Сноудена, в котором говорилось, что ему грозил арест и поэтому он был вынужден спасаться бегством.
Разоблачения Сноудена
Корпорация шпионов
Начало тайной операции АНБ по тотальной слежке за интернет-пользователями было положено вскоре после терактов 11 сентября 2001 года. Ее инициировала американская политическая элита, которая пришла к заключению о том, что ради обеспечения безопасности граждан можно было безболезненно пожертвовать их правом на частную жизнь. В результате стараниями АНБ Интернет стал постепенно превращаться в величайшее шпионское средство в мировой истории. В этом отношении потенциал АНБ был огромен. Ведь почти за пятьдесят лет, истекшие с момента создания в 1952 году, АНБ сумело аккумулировать у себя поистине грандиозные технические возможности.
Тревожную тенденцию резкого наращивания разведывательного потенциала АНБ подметил известный американский сенатор Фрэнк Черч еще в середине 1970-х годов: «Возможности АНБ в любой момент могут быть обращены против американского народа, и тогда ни у одного американца не останется права на личную жизнь, таков потенциал слежки абсолютно за всем без разбору: телефонными разговорами, телеграфными сообщениями. Укрыться от слежки будет абсолютно негде».
Для озабоченности Черча имелись весьма веские основания. В 1970-е годы по распоряжению президента США Ричарда Никсона в рамках операции «Минарет» АНБ прослушивало телефоны американцев, которые своим поведением вызывали у Никсона раздражение. Среди них оказались несколько сенаторов, боксер Мухаммед Али, писатель Бенджамин Спок, актриса Джейн Фонда и негритянский политик Мартин Лютер Кинг. Грандиозный скандал, возникший вокруг операции «Минарет», привел к принятию в 1978 году «Закона о надзоре за внешней разведкой». АНБ было запрещено при отсутствии судебного ордера перехватывать сообщения, пересылаемые внутри США или с участием американских граждан.
Ближайшие соратники американцев на поприще электронной слежки англичане чувствовали себя намного вольготнее. В отличие от США, в Англии не было конституции с требованием свято чтить право граждан на частную жизнь. Ссылаясь на необходимость соблюдения строжайшей секретности, ЦПС мог добиваться от правительственных чиновников нужных резолюций, не затрудняя себя их подробным обоснованием. В результате в начале 2000-х годов ЦПС получил законное право вести перехват сообщений в самой Англии при единственном условии: хотя бы один из корреспондентов должен был находиться за границей.
АНБ сумело в значительной степени наверстать свое отставание от ЦПС за какие-то две недели после терактов 11 сентября 2001 года. В этот период директор АНБ Хейден тайно распорядился, чтобы АНБ начало сличать номера всех совершенных телефонных звонков с номерами лиц, состоявших в списке подозреваемых в террористической деятельности. Кроме того, он приказал оперативно передавать в ФБР информацию об американских номерах телефонов, с которых осуществлялись звонки в Афганистан.
Но, с точки зрения верховных правителей США, этого оказалось недостаточно. И тогда Джордж Тенет, директор ЦРУ и по совместительству номинальный руководитель всех американских спецслужб, обратился с вопросом к Хейдену. Придумал он этот вопрос не сам, а был уполномочен задать его вице-президентом США Ричардом Чейни. Того интересовало, не мог бы Хейден организовать в своем агентстве перехват информации, передаваемой по каналам связи во всем мире.
Хейден ответил отрицательно: нет, не мог бы при имевшихся у него на тот момент полномочиях.
Тогда Тенет переформулировал свой вопрос: что мог бы сделать Хейден, если бы ему дали значительно более широкие полномочия? И тут выяснилось: очень много чего.
Незадолго до терактов 11 сентября 2001 года АНБ начало экспериментировать с метаданными. Однако от этих экспериментов было решено отказаться из-за ограничений, накладываемых «Законом о надзоре за внешней разведкой». Согласно этому закону, накапливать и анализировать можно было только метаданные, имевшие отношение к иностранцам. А если в поле зрения АНБ попадали американские граждане, то это являлось нарушением законодательства США. Ситуация осложнялась еще и тем, что сетевой трафик, которым обменивались между собой иностранные граждане, мог проходить транзитом через территорию США. И там он автоматически подпадал под защиту «Закона о надзоре за внешней разведкой».
Конечно, у АНБ была возможность пойти вполне легальным путем. Можно было обратиться к конгрессу США, чтобы тот внес соответствующие поправки в «Закон о надзоре за внешней разведкой», дававшие АНБ необходимые полномочия. И надо сказать, что с учетом воинственных настроений, господствовавших в США после терактов 11 сентября 2001 года, конгрессмены с пониманием отнеслись бы к обращению по этому поводу. Однако вместо этого Хейден получил распоряжение из администрации президента, соблюдая строжайшую секретность, приступить к разработке деталей операции по расширению границ перехвата. Возможно, что высшие правительственные чиновники опасались, что в ходе публичного обсуждения предлагаемых поправок к «Закону о надзоре за внешней разведкой» будут скомпрометированы источники разведывательной информации и методы ее добывания.
Операция стартовала 4 октября 2001 года и получила название «Звездный ветер». Входе этой операции АНБ должно было перехватывать как можно больше информации, включая весь иностранный сетевой трафик, следовавший транзитом по территории США.
Директиву президента Буша о начале операции «Звездный ветер» Хейден хранил в своем личном сейфе. В АНБ о ней знали несколько ведущих юристов, которые заверили Хейдена в ее законности, а также 90 сотрудников, которые непосредственно воплощали «Звездный ветер» на практике. Про операцию не было известно ни председателю судебной комиссии по надзору за внешней разведкой, которая выдавала ордеры на электронную прослушку (до января 2002 года), ни членам этой комиссии (на протяжении четырех лет с момента начала этой операции), ни генеральному инспектору АНБ (до августа 2002 года). К январю 2007 года только 60 конгрессменов из 535 были в той или иной степени осведомлены о «Звездном ветре».
С самого начала операция «Звездный ветер» получила поддержку американских телекоммуникационных корпораций. Это было особенно важно для успеха операции в США, где магистральными оптоволоконными каналами связи и коммутаторами владел частный сектор. Согласно внутренним документам, подготовленным в АНБ, его «корпоративные партнеры в частном секторе» начали предоставлять доступ к своему телефонному и интернет-трафику за рубежом с октября 2001 года, а к телефонным и интернет-метаданным – с ноября. Объемы трафика и метаданных были огромными. По сетевой инфраструктуре, которую контролировали три «корпоративных партнера», проходило более 80 % всех международных телефонных вызовов. Из этих трех «корпоративных партнеров» два ранее уже обращались в АНБ по своей инициативе с предложением о сотрудничестве еще до начала операции «Звездный ветер».
В течение следующих двух лет в рамках операции «Звездный ветер» АНБ попыталось привлечь к сотрудничеству еще три телекоммуникационные компании. Не обошлось без проблем. Свое предложение сотрудничать АНБ подкрепило обращением генерального прокурора Джона Ашкрофта. В отсутствие судебного ордера одна из компаний ограничилась минимальным сотрудничеством. Две других проявили еще большую сдержанность: первая отказала, сославшись на возможность судебного преследования, а вторая потребовала предоставить ей возможность привлечь к рассмотрению законности обращения АНБ сторонних юристов. И во избежание огласки АНБ отозвало свое обращение.
В министерстве юстиции США тоже не все считали операцию «Звездный ветер» законной. Например, заместитель генерального прокурора Джеймс Коми отказывался санкционировать продолжение операции, когда Ашкрофт отсутствовал на работе по болезни.
В декабре 2005 года на первой полосе газеты «Нью-Йорк тайме» была опубликована статья под броским заголовком «Буш разрешает шпионить за звонящими без судебного ордера». В статье говорилось только о прослушке телефонных разговоров и перехвате электронной почты, но почему-то ничего не было сказано о массовом сборе метаданных, который позволял АНБ выявлять круг общения прослушиваемых абонентов.
В ответ президент США Буш осудил статью в «Нью-Йорк тайме» и публично высказался в защиту операции «Звездный ветер», которая, по его мнению, олицетворяла собой один из самых крупных успехов американской разведки в период после 11 сентября 2001 года. Он подтвердил существование только тех составных частей «Звездного ветра», о которых говорилось в газетной статье, дав им новое, более выигрышное в политическом плане название – «Программа слежки за террористами».
Ответная общественная реакция на разоблачения в «Нью-Йорк тайме» была предсказуемой. Республиканцы тут же грудью встали на защиту «Программы слежки за террористами» как абсолютно необходимой в деле борьбы с международным терроризмом. Демократы же, наоборот, бросились осуждать ее как в корне противоречащую американской конституции.
Ну а в АНБ начали спешно соображать, как бы законодательно оправдать сбор метаданных, пока про это в «Нью-Йорк тайме» не появилась новая разоблачительная статья. Оправдание было найдено в статье 215 американского «Закона о патриотизме»[4], который обязывал бизнесменов предоставлять информацию о деловых операциях, имевшую отношение к расследованию террористической деятельности. Чтобы подвести метаданные под эту статью закона, требовалось определенное трюкачество. Какое отношение могли иметь метаданные к проводимому расследованию? Скорее, они представляли собой просто фактический материал, который мог использоваться для того, чтобы определить направления для ведения дальнейшего расследования.
Судебная комиссия по надзору за внешней разведкой с пониманием отнеслась к запросу АНБ выдать ордер, который обязывал бы телекоммуникационные компании предоставлять АНБ метаданные. В засекреченном постановлении, вынесенном по этому поводу 24 мая 2006 года, говорилось: «Имеются достаточные основания полагать, что запрашиваемые АНБ вещественные доказательства имеют отношение к текущим расследованиям, проводимым ФБР». Очередной директор АНБ Кейт Александер, выступая 29 октября 2013 года перед членами комитета по делам внешней разведки палаты представителей конгресса США, так прокомментировал это постановление: «Мы попросили помощи у телекоммуникационной отрасли. Попросили? Ладно, если быть более точным, с помощью судебного ордера мы заставили телекоммуникационную отрасль оказать нам помощь в этом вопросе».