Каждая гильдия состояла из мастеров, наемных ремесленников или подмастерьев – обычных учеников – и была организована на принципах строгой иерархии во главе с шейхом; управляющий и блюститель дисциплины были ответственны за поддержание репутации гильдии. Хотя в гильдию входили и деревенские ремесленники, она была главным образом городской организацией и пользовалась в большей степени поддержкой населения определенной местности, чем общенациональной. Даже признание властями требований гильдий обеспечивалось давлением лоббистов в Стамбуле на некоторых министров. Каждая гильдия имела в городе свое цеховое помещение – лонджа, где обсуждались разные проблемы и решались споры членов объединения. Старейшины сидели на подиуме, все остальные присутствующие – на полу. Члены гильдии ниже мастера на заседания не допускались. Хотя ряд дисциплинарных вопросов передавался на рассмотрение кадия, большую часть из них стремились решить внутри гильдии, а уполномоченный исполнять наказания в отношении лица, признанного старейшинами виновным, имел при себе хлыст и палку, висевшие на стене для всеобщего обозрения. Ремесленники, уличенные в проступках, нанесших ущерб репутации гильдии, временно отстранялись от производственной и торговой деятельности, а в исключительных случаях и навсегда. Это лишало их средств для достойного существования. Руководство гильдии проводило заседания каждые первую и третью пятницы месяца, на них члены докладывали обо всем, что, по их мнению, могло повлиять на интересы объединения. Заслушивались также сообщения двух членов гильдии, ответственных за выяснение обстоятельств, которые сопутствовали просьбам о кредитах из цеховой кассы. Это была касса взаимопомощи, в которую все члены гильдии делали еженедельно или ежемесячно взносы и которая частично использовалась в религиозных целях, например для финансирования чтений Корана в мечети во время Рамадана, распределения еды для бедняков, а частично и для помощи членам гильдии в связи с болезнью или финансовыми затруднениями. Касса оплачивала расходы семьи на похороны, если та не имела для этого денег, или выдавала кредиты под 1 процент мастерам-ремесленникам, задумавшим расширить дело. Люди также платили взносы или могли заимствовать из кассы взаимопомощи своего квартала. Она пополнялась за счет вкладов местных жителей либо деньгами, обещанными клиенту по запросу и выдававшимися, после того как убеждались, что запрос удовлетворяет всем условиям выдачи, либо подношениями, сопровождавшими суеверное благоговение перед началом какого-либо предприятия. Деньги могли заимствоваться теми, кто в них нуждался, под крайне низкий процент, и использовались на такие цели, как восстановление сгоревшего дома или помощь сиротам.
Каждый подмастерье был приставлен к мастеру, раскрывавшему перед ним тайны ремесла и традиции гильдии, а также становившемуся поручителем подопечного, когда тот осваивал ремесло. Учеба длилась долго и напряженно. Когда, наконец, молодого человека можно было признать годным для присуждения звания мастера, его отец совещался с шейхом, который в случае согласия с тем, что кандидат освоил ремесло, приглашал мастеров гильдии на церемонию посвящения в мастера в цеховое помещение. Бывало, что эта церемония происходила в доме отца, если дом был достаточно просторным. Если посвящались в мастера сразу несколько юношей, под открытым небом устраивали пикник. Подмастерье готовил несколько образцов своей работы, передававшихся на оценку совету ремесленников. Если эти образцы одобрялись, их вносили на серебряном подносе в день церемонии приема в цех. После произнесения церемониальной молитвы мастер представлял публике своего подмастерья, который становился перед шейхом на колени и целовал его руку. Шейх клал свою руку на плечо юноши и наставлял его твердо держаться веры и соблюдать установления гильдии. Затем мастер подавал шейху полотенце, которым тот обвязывал талию подмастерья и шептал ему на ухо сокровенные секреты ремесла и гильдии, посвящая юношу в полноправные члены объединения и утверждая таким образом его новый статус зрелого и уважаемого ремесленника. Мастер-новичок, которым стал бывший подмастерье, целовал руки каждого присутствовавшего члена гильдиии и получал поздравления от тех, кому теперь имел честь стать ровней. Под бой барабанов и игру дудок блюститель дисциплины оглашал призыв новичка в гильдию от имени всех ее членов, а затем предлагал продать на аукционе те предметы, которые изготовил бывший подмастерье. Обычно они раскупались присутствовавшими по цене, значительно превосходящей их подлинную стоимость. Деньги за реализованные предметы вручались новому мастеру как капитал на открытие своей собственной мастерской. Для отца новоиспеченного мастера и самого новичка – члена гильдии – это был день самого большого торжества и гордости. Права и обязанности члена гильдии определяли все сферы общественной жизни человека до конца его дней.
Время от времени, в интервалах между 10 и 20 годами, в каком-нибудь месте проводился большой праздник всей гильдии. Обычно это был массовый выезд на пикник за город. Эти общественные собрания сопровождались выставкой работ с развертыванием торговли изделиями различных ремесел. Шедевры ремесла преподносились султану, особенно в тех случаях, когда цеховое торжество совпадало по времени с каким-нибудь официальным праздником. Иногда в ответ султан присылал в качестве дара серебряную или золотую посуду, которую использовали во время церемоний наряду с другой ценной посудой, находившейся в распоряжении гильдии, или обычной посудой, хранившейся в лондже для повседневных нужд. Стоимость дорогих покупок, расходы на торжество и пикники покрывались за счет сборов с членов гильдии, но отнюдь не за счет кассы взаимопомощи.
Власти надзирали за деятельностью гильдий, насколько это было возможно. Частью – с целью учета численности рабочей силы, частью – для защиты самих работников, а также постановки задач и стандартов для соответствующих государственных учреждений. Власти препятствовали безработице посредством противодействия ввозу конкурирующих товаров, они контролировали ренту, разрешали открытие новых мастерских только в тех случаях, когда это оправдывалось спросом на продукцию. Каждый город, достаточно большой, чтобы иметь кадия, располагал также инспектором, занятым исключительно делами гильдий и сбором разных пошлин на товары, на сделки ремесленников. Он также обеспечивал за их счет зарплату себе и своему учреждению. Инспекторы обладали правом дисциплинарных взысканий. У них имелся список всех гильдий города и состоявших в них ремесленников, ассортимент и количество товаров, хранившихся в торговых лавках ремесленников. Когда к ним поступали сигналы о неудовлетворительной работе торговых учреждений или в ходе проверок рынков обнаруживались некачественные товары, инспекторы их отбирали и уничтожали. Торговые лавки провинившихся могли быть закрыты временно или навсегда. За менее значительные проступки торговцев иногда подвергали палочным ударам перед дверями своей лавки. За более значительные проступки их приговаривали к тюремному заключению от двух-трех месяцев тяжелых принудительных работ, а в особых случаях – к пожизненной каторге. Старейшины гильдии могли подать кадию прошение о возмещении ущерба от произвола инспекторов, но последние редко несли ответственность за свои деяния. Некоторые из старых традиционных объединений, например братства дубильщиков и седельщиков, египетский рынок специй в Стамбуле, шелковый рынок или торговый ряд производителей холста, добились от Мехмета Завоевателя повеления, запрещавшего доступ инспекторов на их торговую территорию, и весьма гордились своим иммунитетом. В правление Сулеймана Великолепного некоторые из янычар, несмотря на запрещение вмешательства в торговлю, стали появляться на рынках. В то время как большинство из них довольствовались вымогательством денег у лавочников, другие занялись торговлей. Последние игнорировали налоги и избегали наказаний со стороны инспекторов на том основании, что они, дескать, подлежат суду только своих офицеров и могут быть заключены, если заслуживают, только в тюрьму для янычар. Однако страх перед последствиями за нарушение закона и гордость за свое ремесло делали свое дело: большинство членов гильдий вели себя честно и достойно.
Не все гильдии состояли из ремесленников, имелись также объединения представителей свободных профессий: религиозных деятелей, поэтов, хроникеров, писарей, составителей прошений, переплетчиков, торговцев бумагой и чернилами, владельцев книжных лавок. В эти гильдии входили исключительно мусульмане, так же как и в гильдии аптекарей, специалистов по окраске домов и некоторые другие. До 1768 года гильдии включали представителей разных религий, в этом году были учреждены отдельные объединения евреев и христиан, но ряд профессий всегда оставался исключительно мусульманским, 90 процентов из них были связаны с производством продовольствия. Врачи, хирурги, окулисты часто происходили из этнических меньшинств и даже иностранцев, среди них было много евреев. Другую категорию неремесленной сферы составляли представители развлекательного бизнеса. Имелась 71 гильдия одних лишь музыкантов, не считая тех, которые изготавливали музыкальные инструменты. Эти гильдии включали музыкантов – мехтер, состоявших в оркестрах султанской армии и высокопоставленных администраторов, музыкантов, игравших на разных церемониях гильдий и дервишей, на семейных торжествах, а также музыкантов, которые сопровождали своей игрой танцы и декламацию, театральные представления. Гильдии попрошаек, проституток, карманников и воров, которые платили мзду городской охране и честно соблюдали дисциплину в своих объединениях, существовали издавна, со времен, предшествовавших образованию Османской империи. Гильдия воров действовала как своеобразная расчетная палата за «утерянную» собственность. Когда человека обирали, он обращался к шейху гильдии воров, предлагая за возвращение своих ценностей определенную сумму. Если она признавалась достаточной, а воры не имели ничего против обобранного человека, о ценностях наводили справки, собирали и возвращали их прежнему владельцу. В смешанные гильдии входили банщики, водоносы, садовники, лодочники и работники городских служб низшего ранга. Еще одна группа состояла из розничных и бродячих торговцев.
Все гильдии были тесно связаны с той или иной сектой и обычно приписаны к какому-нибудь ордену. Титул шейха, который присваивали главам объединений ремесленников, являлся религиозным, а вступление в гильдию новых членов сопровождали религиозные церемонии. Около мастерских всегда располагались мечети, некоторые были приписаны к определенным гильдиям. У каждой гильдии имелись один-два святых: обычно еврейский патриарх, которого почитали как родоначальника ремесла и торгового предприятия, или сподвижник пророка либо даже сам пророк. Каждый лавочник вывешивал в своей лавке табличку со стихом, упоминавшим имя святого. Сет считался покровителем ткачей, Ной – купцов и мореплавателей, Авраам – торговцев молочными продуктами, Давид покровительствовал оружейникам и кузнецам, Исмаил – охотникам, Иосиф – часовщикам, Иона был заступником за рыбаков, Иисус – за путешественников, Лот – за летописцев; Эзра опекал виноторговцев, Адам – сеятелей, Моисей – пастухов. Анас ибн Малик благоволил офицерам стражи, а Зульнун Египетский – врачам. Сам Мухаммед считался покровителем купцов, поэтов, сказителей, писцов и многих других.
Гильдии восточных провинций империи строились по тем же образцам с той лишь разницей, что с большим рвением демонстрировали свою приверженность к религии как во время церемоний в связи с образованием организаций, так и на общественных манифестациях. Они уступали столичным гильдиям качеством работы. На востоке некоторые семьи хранили секреты ремесла, которые ревностно берегли и не делились ими даже с членами своих гильдий, но эти семьи либо постепенно вымирали, либо перебирались в Стамбул или другие крупные города: их прекрасные изделия пользовались постоянным спросом султана и его двора.
Из-за поголовной принадлежности ремесленников к гильдиям, большинство их изделий в Турции отличались скорее постоянством вкуса и высоким качеством, чем поисками новизны стиля и результатом особого вдохновения.
Наследство, доставшееся туркам, включало ряд классических памятников и достопримечательностей Малой Азии. Хотя их разрушали землетрясения, разбирали ради использования в строительстве, хотя великолепные колонны переносили в мечети, однако немало древних сооружений осталось в первозданном виде или было подновлено, с тем чтобы сохранить образцы античной красоты. Ислам запрещал изображение человека и животных, ряд классических скульптур погибли в результате варварского разрушения, однако многие сохранили свое величие или магию и вошли в повседневную жизнь турок-османов в качестве объектов массового поклонения. Немало памятников осталось и от времен империи сельджуков, предшествовавшей Османской. Расцвет ремесел в XIII веке способствовал возведению величественных мечетей, медресе и караван-сараев, многие из которых использовались и при династии Османов. Весьма почитали характерные для этой эпохи мавзолеи, хотя новых не строили. Это была круглая или восьмиугольная постройка с конической крышей. Здание покоилось на квадратном основании и представляло собой кенотаф – гробницу, помещенную в подземелье. Мавзолеи строили из камня, на котором, словно в качестве эстетического вызова ограничениям ислама, вырезали орнаменты в виде геометрических фигур, цветов и животных. В мечетях сельджуков рельефными резными рисунками украшались главным образом фасад и пространство вокруг михраба. Обширные караван-сараи строились близ основных дорог и находились друг от друга на расстоянии дневного пути, 20–25 миль. Это были сложные и хорошо оснащенные постройки, состоявшие в основном из двора, образуемого с трех сторон рядами комнат и длинным залом весьма внушительного размера с высоким центральным нефом и рядом небольших боковых нефов, открывавшихся под прямыми углами. Центральный купол покоился на высоком барабане. Обычно караван-сараи были обнесены массивными стенами с бойницами. Мечеть, комнаты и стойбища – все это было удобно устроено, а сооружение в целом отвечало своему назначению и отличалось совершенством пропорций.
При сельджуках существовала техника резьбы по дереву, немало ее прекрасных образцов сохранилось на дверях мечетей и других построек, на кафедрах и на подставках для Корана. При сельджуках изготовляли великолепные ажурные бронзовые держатели для масляных ламп мечетей, их подвешивали на очень длинных цепочках. Молитвенные коврики той эпохи были спокойных тонов, их цвета ограничивались голубым, красным и зеленым. Получила большое развитие керамика, хотя тоже не отличалась разнообразием цветов – в основном изделия были бирюзовыми, лазоревыми, черными и коричневыми. Часто для украшения зданий снаружи использовали голубые плитки. Прекрасный образец одного из них – мавзолей с рифленой крышей основателя секты танцующих дервишей в Конье. Декоративные работы специалистов древности чрезвычайно ценились турками-османами: старые панели, выложенные плитками с геометрическим и цветочным орнаментом, стилизованными фигурками людей и животных, осторожно извлекали из стен старых зданий эпохи сельджуков и использовали в декорировании дворцовых комнат.
Во время миграций турок многие художники и ремесленники расселялись в соседних странах и передавали свое мастерство в Персии, в Ираке, Египте и Сирии. Они внесли свой вклад в строительство Коньи и многих новых городов. Из Дамаска, Алеппо, Самарканда и многих других центров восточной культуры прибывали, в свою очередь, ремесленники, каждый из которых привносил свою специфику и свои методы работы. Ремесленники и труженики всех сфер деятельности, включая поэтов, писателей, историков, особенно в золотую эпоху Сулеймана, привлекались к совместной работе с целью прославления Стамбула и пользовались покровительством султана, а также многих богатых министров и сановников. С другой стороны, строгое следование традиции и безупречность работы турецких мастеров заслужили восхищение за рубежом, а архитектор Синан, служивший при Сулеймане, посылал своих отличившихся учеников на строительство памятников индийской Агры, откликаясь на просьбу властей этого города. Архитектура была самой развитой и процветающей сферой деятельности в Османской Турции. Хотя образцом для строительства многих прекрасных мечетей, возможно, послужила первоначально церковь Святой Софии, оказавшаяся в руках османов во время захвата города, строительство мечетей претерпело колоссальные изменения в этот период. Великий Синан начинал карьеру в качестве рабочего-строителя, его талант стал проявляться во время службы в армии, когда ему поручали проектировать и строить мосты, казармы и арсеналы. От выполнения заданий армейского командования он перешел к строительству религиозных сооружений, пока в конце концов не был вызван Сулейманом Великолепным в Стамбул, где построил крупнейшие из комплексных мечетей, которые когда-либо знала страна. Архитектор обладал феноменальным чувством пропорции и симметрии, он создавал купола и минареты идеальной формы, его творчество служило вдохновляющим примером для строителей мечетей повсюду, активизировало строительство вплоть до XVII века. Его стиль и стандарты считались критерием совершенной архитектуры, однако он мыслил не как художник, а как строитель. Сам Синан говорил: «Мечеть Шахзаде – плод моего ученичества, Сульмание – выпускная работа, Селимие в Эдирне – мой шедевр».