И мы говорим. Говорим долго, проникновенно, возмущенно, недовольно. И то, как мы говорим с нашими детьми, иногда похоже на радиопередачу.
Ребенок что-то натворил – ты начинаешь вести радиопередачу на тему: «Как нужно было себя вести». И, проведя радиопередачу, с чувством глубокого удовлетворения от самого себя, с чувством полностью выполненного родительского долга – покидаешь ребенка. До следующей радиопередачи под названием «Надо соблюдать порядок» или «Надо ответственно относиться к учебе». Радиопередачи эти ребенок уже много раз слушал. И он на самом деле давно уже перестал их слушать, потому что знает все, что он в них услышит.
Радиопередачи эти, по большому счету, не имеют никакого смысла. Но я же должна говорить… Я же должна ребенку сказать…
Самое забавное, что наши «радиопередачи» на тему воспитания дети, действительно, в большинстве случаев вообще не слышат. Хотя делают вид, что слушают. Сами возрастные особенности детей способствуют этому. Устойчивость их внимания очень мала, они не могут быть долго сосредоточенными на одной деятельности, особенно если она так знакома и неинтересна. И их внимание переключается на что-то другое, на то, что их больше занимает в эту минуту.
Я помню себя такой мамой: моя дочь стояла в углу, а я ходила по комнате и возмущенно говорила: «Ты что, не понимаешь?! Постой и подумай… Пока не поймешь – будешь стоять в углу!» Я читала ей целые проповеди, пока она стояла в углу. Всегда, когда я вспоминаю об этом, я чувствую себя настоящей идиоткой. Ребенок там, в углу, небось, уже давно рассматривал, какие цветочки нарисованы на обоях, или думал о чем-то своем, важном, детском. А я все ходила по комнате, упиваясь звуками собственного голоса, с абсолютной уверенностью, что я сейчас воспитываю ребенка. Я чувствовала себя в такие минуты настоящей мамой, выполняющей свой родительский долг. И поражалась – какой непонимающий ребенок мне достался!
Именно так чаще всего и ведут себя родители. Продолжают свою проповедь с чувством своей абсолютной правоты. И, заметив отсутствие внимания у ребенка, говорят возмущенно:
– Ты меня слушаешь? Повтори, что я сказала!..
Мы возмущаемся, когда понимаем, что ребенок нас толком-то и не слушал. Ведь мы так старались его воспитать! Но сама наша поучительная интонация, наша «заезженность», когда мы, как пластинки, проигрываем одно и то же – отвращают детей он наших поучительных речей. И итог такого «взаимодействия» с ребенком один: родители в очередной раз почувствуют, какой бестолковый, «невоспитываемый» у них ребенок, а ребенок в очередной раз почувствует, какие зануды у него мама или папа. И каждый останется при своем.
Если бы только родители могли себе представить, как они надоели своим детям.
Джордж Бернард Шоу
Но мы продолжаем говорить, потому что, действительно, иногда совершенно искренне считаем, что наша родительская задача – это сказать ребенку.
И сколько раз я слышала это на консультациях или в кабинете директора школы, где работала психологом:
– Я ему говорила… Сколько раз я ему говорила… И папа ему говорил… Мы все ему говорили…
Но ведь наша цель – не произнести, а сделать так, чтобы дети нас услышали. И если ребенок тебя не услышал, значит, ты не так говорил или не то говорил. Может быть, ты говорил очень правильные вещи, но если твой ребенок тебя не услышал – это ты не сумел найти слова, которые были нужны, или правильную интонацию.
Наши дети не слышат нас не потому, что они глухие, или тупые, или плохие.
Просто мы так говорим.
Но если бы наша интонация была другой! Если бы мы говорили с ребенком не на языке поучений, а на языке принятия, заинтересованности им, желания его понять – как слушали и как слышали бы нас наши дети! И как мало бы нам самим нужно было говорить!
Дети всего внимательнее слушают тогда, когда говорят не с ними.
Элеонора Рузвельт
– Мой маленький сын однажды выругался матом, – рассказывала одна молодая мама. – Просто произнес эти слова, когда мы шли по улице.
Я остановилась и спросила:
– Детка, ты знаешь, кто говорит такие плохие слова?
– Пьяные дядьки у помойки – ответил он мне.
Я даже не ожидала такого ответа. Но его ответ показал, что он сам понимал, что эти слова плохие и говорят их плохие люди. И я просто сказала:
– Молодец, сын. Ты все правильно понял!
И я не стала читать ему нотации и что-то еще говорить на эту тему. Потому что о чем тут еще можно говорить, если он сам все понимает!
Другая мама рассказывала о том, как ее маленький сын захотел помочь ей – но, доставая из холодильника контейнер со льдом, уронил его, и все кубики льда рассыпались по полу.
– Кубики льда рассыпались, и он тут же вскинул голову и взгляд его – виноватый и одновременно ожидающий – меня поразил. Он действительно ждал, что я сейчас что-то скажу, отчитаю. И я поняла – он ведь сам понимает, что натворил. И он ведь точно – не хотел этого делать. И что тут можно ему говорить, когда он все сам понимает? И я просто сказала: «Давай ты соберешь все, что уронил, а я налью воду в контейнер. Договорились?» И он только кивнул головой и начал собирать лед…
Но чаще всего мы вот так, кратко, не можем говорить с ребенком. И мы говорим много, долго. Говорим терпеливо, снова и снова одно и то же, чтобы ребенок уже понял то, что должен понять.
Мы считаем, что одна из целей нашего родительского воспитания – это научить ребенка понимать, что он сделал плохо. И это тоже наша родительская ошибка, очередная иллюзия.
Потому что ребенок и так все понимает. Но его понимание и его поступки – это разные вещи.
Он может все понимать, но делать по-другому, плохо. Потому что понимание чего-либо не мешает людям совершать плохие поступки. Мы можем понимать, что курить вредно, но продолжаем курить. Можем понимать, что нужно ограничить себя в питании, но опять переедаем, нанося вред своему здоровью. Мы, как родители, можем понимать, что нельзя унижать ребенка, что не надо говорить с ним на языке ругани, но это не мешает нам снова и снова унижать ребенка, кричать на него. Хотя мы понимаем, что это нехорошо.
Но сами мы долго и нудно объясняем детям, что они должны понять, как плохо они поступили, и запрещаем им так впредь поступать. И в этом многие родители и видят смысл поучения.
Там нет желания понять – почему он это сделал, как получилось, что ребенок сделал. Главное – чтобы он больше так не делал!
Но если мы вместе с ребенком тихо и мирно, по-доброму не проанализируем (я обращаю на это внимание – именно тихо, мирно и по-доброму, – потому что иначе ничего не получится!) – почему он это сделал, как у него это получилось, – он это обязательно сделает еще раз. Еще раз подерется, если ему нужно будет за себя стоять. Еще раз прогуляет уроки, если ему некомфортно в школе или школьных отношениях. Еще раз пойдет гулять с плохими ребятами, если он там получает самоутверждение и принятие, которого ему не дают дома.
И смысл поучения – не осудить, не запретить, а объяснить ребенку его поступок, чтобы он смог его больше не делать. А для этого, опять же сначала родителю нужно понять этот поступок, понять своего ребенка. А не говорить ему: «Ты что, не понимаешь!..» Но мы говорим ребенку: «Ты что, не понимаешь!», хотя сами иногда ничего не понимаем в ребенке!
Чтобы подвести итог тому, как работает этот метод воспитания и что он по-настоящему делает, давай подумаем: что получает в этой ситуации «педагогического» воздействия каждый участвующий в ней?
Родитель в этой ситуации чувствует себя умным, знающим, мудрым, правильным. Он чувствует себя РОДИТЕЛЕМ – важным, значимым, воспитывающим ребенка. Он чувствует себя правым в ситуации поучения. Он уверен в своей правоте.
Ребенок в этой ситуации чувствует себя маленьким, глупым, бестолковым. Виноватым. Неправым. Безответственным или неблагодарным. Он чувствует себя одиноким и непонятым – когда его поучают в том, что он давно понял, и не понимают, что он на самом деле переживает.
Не лучшие чувства испытывают наши дети от нашего «педагогического воздействия» на них, правда?
А теперь, чтобы действительно ощутить этот метод изнутри, представь себя на месте ребенка. Каково было бы тебе, если бы тебя так поучали?
Такой опыт мы все имеем, потому что нас тоже воспитывали в поучениях, нотациях. Но этот детский опыт может быть тобой забыт. Чтобы сильнее ощутить колорит метода, представь себе, что тебя, взрослого человека, кто-то важный и значимый для тебя начинает поучать. Начинает читать тебе проповедь на тему: «Ты что, не понимаешь?»
Если бы тебе, взрослому человеку, сделавшему какой-то глупый или поспешный поступок, кто-то из твоих близких говорил: «А я тебя предупреждал… А я говорил тебе, что этим все и кончится!» – как бы ты себя чувствовал? Понравилось бы тебе такое «педагогическое воздействие» на тебя?
Нужны ли нам самим поучения и нотации, когда что-то у нас не получилось, когда мы в чем-то ошиблись или совершили не тот поступок? Думаю, в такие минуты совсем не это нам нужно. Нам нужно, чтобы нам посочувствовали. Чтобы нас поддержали. Чтобы нам помогли в чем-то разобраться.
Но ты думаешь, твой ребенок чем-то от тебя отличается? Ведь он такой же человек, как и ты, даже еще интуитивнее и чище. Думаешь, твоему ребенку нужны поучения, когда он получил двойку или подрался с кем-то? Думаешь, именно твоих поучений ему сейчас очень не хватает?
Никто не может понять ребенка так неправильно, как его мать.
Норманн Дуглас
Но мы продолжаем поучать детей там, где нужно просто обнять ребенка и посочувствовать ему. Или просто выслушать его, дать ему выговориться, поделиться своими чувствами. Или проявить ему свои настоящие чувства – бурные, страстные, чтобы пробить его броню закрытости, созданную нами самими.
Но у нас нет осознанной цели – любить и поддерживать своего ребенка. У нас есть цель – воспитывать его, чтобы он хорошо себя вел. И это мы научились делать!
Представь себе еще, если бы тебе, взрослому человеку, жена говорила недовольным тоном (и «корчила» при этом «рожи»!): «Ты почему рубашку испачкал? Я тебе только вчера чистую рубашку дала, и ты ее сегодня уже всю уделал!.. Нет, ты на меня посмотри!.. Нет, ты мне в глаза посмотри! Не слышу ответа!..»
Или: «Чтобы вел себя хорошо на новой работе! Не веди себя с начальником как дурак, как на старой работе… Помнишь, как ты там за себя постоять не мог?.. И денег не зарабатывал?.. Учишь тебя, учишь, а толку никакого!..» – Каково бы тебе было? Понравилось бы тебе такое педагогическое воздействие? Придавало бы оно тебе уверенности? Формировало бы оно в тебе чувство собственной ценности?
Тогда что же мы делаем с нашими детьми при таких вот «педагогических» воздействиях?
Есть еще один критерий, по которому можно оценить правильность того, что мы делаем с нашими детьми. Его однажды очень просто сформулировала одна молодая мама:
– Я не могу ударить ребенка, не могу его ругать – он же не может мне ответить. Он ведь такой же человек, как и я. Но если он не может так со мной обращаться, как же я могу так с ним обращаться?!
И в этом – критерий правильности наших педагогических воздействий.
Если ты общаешься с ребенком так, как он сам может тебе ответить, – твое обращение с ним правильное. Если ты обращаешься с ним так, как он не может, не имеет права тебе ответить, – твое воздействие неправильное.
Давай признаем тот факт, что наши дети не имеют права разговаривать с нами так, как мы с ними разговариваем. И в этом – вся несправедливость наших отношений с детьми.
Может ли твой ребенок сказать тебе: «А я говорил тебе, что ты не сможешь на этой работе ничего достичь!..» Или: «Ты что, не понимаешь, что так детей не воспитывают!..»
О! Даже когда они позволяют сказать что-то подобное, когда из них прорываются какие-то отголоски таких речей – как они нас возмущают!
– Ты как с родителями разговариваешь! – гневно говорим мы такому вот «зарвавшемуся» ребенку. – Мал еще!..
То есть так, высокомерно или унижающе, могут говорить только взрослые!
Пусть нам будет немного стыдно.
Но – именно немного. У меня нет цели, нет желания сделать тебя виноватым за такие ошибки в использовании этого метода воспитания. Потому что никакой твоей вины в этом нет. Мы, действительно, воспитываем детей так, как получается, потому что никто не научил нас, как надо, как правильно. И мы всегда стараемся сделать наших детей лучше (исходя из наших неосознанных убеждений, что они, такие, какие есть, не очень-то хороши!). Мы искренне убеждены, что таким образом мы улучшаем ребенка и выполняем свой родительский долг. И так делает большинство родителей. Это всеобщие ошибки.
И я для того и провожу в этой главе анализ нашего использования методов воспитания, чтобы мы увидели эти ошибки и осознали их. Чтобы это осознание помогло нам больше их не делать. Чтобы мы могли изменить отношения с детьми. Сделать их доверительными, уважительными. Чтобы мы могли создать отношения, полные принятия и взаимопонимания. Чтобы мы могли создать настоящую близость с ребенком, когда, понимая его, нам не придется его долго и нудно поучать. И ему не придется нас не слышать. Тогда можно говорить мало – но это будет что-то важное и ценное для нас двоих.
Так возможно. И эти новые отношения мы будем учиться создавать.
Требования
Требование – это форма взаимодействия с ребенком, когда мы сообщаем ему, что ему нужно сделать, что он должен сделать.
Требование – это когда мы даже не объясняем, не рассказываем. Просто приходим и командуем – это сделать, это убрать, это застелить, это помыть. Мы доносим до ребенка наши ожидания, мы сообщаем ему о поступках, которые он должен сделать.
И это, я бы сказала, более жесткий и более громкий метод воспитания.
Во время поучений ребенок может высказаться, может спорить, он участвует в процессе поучения. В требовании уже не поспоришь, твоим мнением никто не интересуется. И это не диалог. Это монолог родителя: «Убери в комнате! Делай уроки! Сходи в магазин. Помой посуду! Ложись спать!» И на самом деле – что тут обсуждать вместе с ребенком?
Здесь не важна позиция ребенка. Важно – что хочет от него добиться родитель. И само слово «добиться» предполагает жесткость, краткость, настойчивость. И громкость. Это не тихие душевные разговоры с ребенком. Это команды. И как каждая команда, которая должна быть услышана, – она произносится громко.
Именно эта специфика метода и объясняет, почему он иногда так неэффективен.
Потому что, чем авторитарнее мы требуем, тем меньше ребенок хочет это выполнять. (И это даже разговор не о ребенке – так вообще работают авторитарные методы: они вызывают неосознанный протест.)
Много раз, проводя тренинги для родителей, я просила кого-нибудь из них сыграть роль родителя, который требует от детей послушания или выполнения каких-то действий. И каждый раз родители, находившиеся в этой игре в роли «детей», удивленно говорили: «Нет, ну надо же – мгновенно почувствовал протест. Он говорит: „Сделай!“, а я думаю: „Не буду!“»
Я сама однажды пережила подобное состояние. Я писала книгу и была в таком потоке, что никак не могла найти время разобраться на своем столе, навести порядок в комнате. И я пожаловалась на саму себя мужу.
– Хоть ты мне помоги, – сказала я ему, – напомни мне, проконтролируй, чтобы я сегодня убрала в комнате.
– Хорошо, – сказал он мне. – Я проконтролирую. – И приказным тоном добавил: – Как хочешь, а чтобы к трем часам дня у тебя в комнате был порядок. Приду – проверю!..
И первая моя мысль была такой: «Щас прям! Разбежалась!..»