Утром ветер изменился. Я ощущал сильные порывы, бьющие в северное окно. Около полудня донья Соледад снова вышла. Она, казалось, немного пошатывалась. Краснота в ее глазах исчезла, и припухлость на лбу уменьшилась, там была едва заметная шишка.
Я почувствовал, что мне пора уезжать. Я сказал ей, что хотя я записал сообщение, которое она передала мне от дона Хуана, оно не прояснило ничего.
– Ты больше не сын своего отца. Ты теперь сам Нагваль, – сказала она.
Со мной творилось что-то невообразимое. Несколько часов тому назад я был беспомощным и донья Соледад действительно пыталась убить меня, но в этот момент, когда она говорила мне, я забыл ужас этого происшествия. И тем не менее, была другая часть меня, которая могла проводить целые дни, обдумывая бессмысленные конфронтации с людьми относительно моей личности и моей работы. Эта часть казалась реальным мной, которого я знал всю свою жизнь. А та часть меня, которая прошла через схватку со смертью этой ночью, а затем забыла об этом, не была реальной. Она была мною и все же мною не была. В свете таких несообразностей заявления дона Хуана не казались такими надуманными, но были пока еще неприемлемыми.
Донья Соледад казалась рассеянной. Она мирно улыбалась.
– О, она здесь! – сказала она внезапно. – какая удача для меня. Мои девочки здесь. Теперь они позаботятся обо мне.
Она, казалось, изменилась к худшему. Она выглядела такой же сильной, как прежде, но ее поведение было раздвоенным. Мои страхи возросли. Я не знал, оставить ее здесь или взять ее в больницу в город в нескольких сотнях миль отсюда.
Внезапно она вскочила, как маленьких ребенок, и побежала через переднюю дверь и вниз по подъездной дороге по направлению к шоссе. Ее пес побежал за ней. Я поспешно забрался в свою машину, чтобы догнать ее. Я должен был ехать вниз задним ходом, потому что не было места развернуться. Когда я достиг шоссе, я увидел через заднее окошко, что донья Соледад окружена четырьмя молодыми женщинами.
2. Сестрички
Донья Соледад, казалось, что-то объясняла четырем женщинам, которые окружали ее. Она делала драматические жесты руками и держала свою голову в руках. Было очевидно, что она рассказывала им обо мне. Я поехал вверх по подъездной дороге к месту прежней стоянки. Я собирался ждать их там. Я взвешивал, оставаться ли мне в машине или небрежно сесть на левое крыло. Я решил стоять около дверцы машины, готовый вскочить в нее и уехать, если будут намеки на повторение чего-либо вроде происшествия предыдущего дня.
Я был уставшим. Я не смыкал глаз более 24 часов. Я планировал раскрыть молодым женщинам сколько возможно об инциденте с доньей Соледад, чтобы они могли принять необходимые меры для помощи ей, а затем я собирался уехать. Их присутствие произвело определенную перемену. Все казалось заряженным новой мощью и энергией. Я ощутил эту перемену, когда увидел донью Соледад, окруженную ими.
Откровение доньи Соледад, что они были ученицами дона Хуана, придало им такую мучительную притягательность, что я с трудом мог ожидать, чтобы встретиться с ними. Я задавал себе вопрос, были ли они подобны донье Соледад. Она сказала, что они были подобны мне самому, и что мы шли в одном и том же направлении. Это легко можно было бы интерпретировать в положительном смысле. Я хотел верить в это больше, чем во что-либо еще.
Дон Хуан обычно называл их «лас эрманитас», сестрички, – Самое подходящее наименование, по крайней мере, для двух, которых я встречал, Лидии и Розы, – двух легких, похожих на фей, очаровательных молодых женщин. Я вычислил, что им должно было быть чуть больше двадцати, когда я впервые встретил их, хотя Паблито и Нестор всегда отказывались говорить об их возрасте. Две другие, Жозефина и елена, были полной загадкой для меня. Я обычно слышал, как их имена упоминались время от времени, всегда в каком-то неблагоприятном контексте. Из случайных замечаний, сделанных доном Хуаном, я заключил, что они были какими-то причудливыми, одна была помешанной, другая – тучной, вследствие этого их держали в изоляции. Однажды я столкнулся с Жозефиной, когда шел в дом вместе с доном Хуаном. Он представил меня ей, но она закрыла лицо и убежала прочь прежде, чем я успел поздороваться с ней. В другой раз я застал елену, стиравшую белье. Она была огромных размеров. Я подумал, что она, должно быть, страдает расстройством желез. Я приветствовал ее, но она не обернулась. Я никогда не видел ее лица.
После рекламы, которую им сделала донья Соледад во время своих разоблачений, я ощущал желание побеседовать с загадочными «эрманитас» и в то же самое время почти боялся их.
Я вскользь глянул вниз на подъездную дорогу, собираясь с силами, чтобы сразу встретиться со всеми ими. На дороге было пусто. Там не было никого приближающегося, а только минуту тому назад они были не больше, чем в 30 ярдах от дома. Я взобрался на крышу машины, чтобы посмотреть. Там не было никого идущего, даже собаки. Я запаниковал. Я соскользнул вниз и был готов вскочить в машину и уехать, как вдруг я услышал, как кто-то сказал: «эй, посмотри, кто здесь».
Я быстро обернулся и оказался лицом к лицу с двумя девушками, которые только что вышли из дома. Я сделал вывод, что они, должно быть, прибежали впереди меня и вошли через заднюю дверь. Я вздохнул с облегчением.
Две молодые девушки подошли ко мне. Я должен был признаться самому себя, что раньше я никогда по-настоящему не замечал их. Они были красивые, темные и очень худощавые, но не тощие. Их длинные черные волосы были завязаны лентой. Они были одеты в незамысловатые юбки, синие хлопчатобумажные жакеты и коричневые башмаки и с низким каблуком и мягкой подошвой. Они были без чулок, их ноги были стройные и мускулистые. Их рост, должно быть, был 5 футов и 3-4 дюйма. Они казались физически очень развитыми, они двигались с большим изяществом. Одна из них была Лидия, другая – Роза.
Я приветствовал их, и тогда они в унисон протянули мне руки для рукопожатия. Они встали по обе стороны от меня. Они выглядели здоровыми и бодрыми. Я попросил их помочь мне достать пакеты из багажника. Когда мы несли их в дом, я услышал сильное рычание такое сильное и близкое, что оно больше походило на рык льва.
– Что это такое? – спросил я Лидию.
– Ты не знаешь? – спросила она недоверчиво.
– Это должно быть пес, – сказала Роза, когда они побежали в дом, практически увлекая меня за собой.
Мы разместили пакеты на столе и сели на две скамейки. Обе девушки были обращены лицом ко мне. Я сказал им, что донья Соледад очень больна и что я готовился забрать ее в больницу в город, т.к. я не знал, что еще сделать, чтобы помочь ей.
Когда я говорил, я осознал, что вступил на опасную почву. У меня не было никакого способа оценить, сколько информации я должен раскрыть им о подлинном характере моего сражения с доньей Соледад. Я начал наблюдать, чтобы найти ключ к этому. Я думал, что если буду внимательно наблюдать, их голоса или выражение их лиц обнаружит как много они знают. Но они продолжали молчать и предоставили мне самому вести весь разговор. Я начал сомневаться в том, должен ли я вообще выдавать какую-либо информацию по своей инициативе. Пытаясь рассчитать, что мне делать, чтобы не допустить промах, я кончил тем, что стал говорить чепуху. Лидия оборвала меня. Сухим тоном она сказала, что мне нечего беспокоиться о здоровье доньи Соледад, потому что они уже приняли меры, чтобы оказать ей помощь. Это утверждение заставило меня спросить ее, знает ли она, что случилось с доньей Соледад.
– Ты забрал ее душу, – сказала она обвиняюще.
Моей первой реакцией было защищать себя. Я начал горячо говорить, но кончил тем, что запутался в противоречиях. Они пристально смотрели на меня. Я пришел в полное замешательство. Я попытался сказать то же самое другими словами. Мое утомление было таким интенсивным, что я с трудом мог собраться с мыслями. Наконец я сдался.
– Где Паблито и Нестор? – спросил я после длинной паузы.
– Они скоро будут здесь, – мгновенно ответила Лидия.
– Вы были с ними? – спросил я.
– Нет! – воскликнула она и уставилась на меня.
– Мы никогда не бываем вместе, – объяснила Роза. – эти бездельники отличаются от нас.
Лидия сделала повелительный жест своей ногой, чтобы она замолчала. По-видимому, она была тем, кто отдавал приказы. Уловив движение ее ног, я вспомнил один очень своеобразный аспект моих отношений с доном Хуаном. Во время наших бесчисленных скитаний он успешно, без всяких заметных усилий обучил меня системе тайной коммуникации посредством закодированных движений ног. Я заметил, что Лидия делала Розе сигнал опасности, который подавался тогда, когда что-либо происходящее в поле зрения сигнализирующего является нежелательным или опасным. В данном случае – я. Я засмеялся. Я вспомнил, что дон Хуан дал мне этот сигнал, когда я впервые встретил дона Хенаро.
Я сделал вид, что не понимаю происходящего, чтобы посмотреть, не смогу ли расшифровать их сигналы. Роза сделала знак, что она собирается наступать на меня. Лидия ответила повелительным знаком, запрещающим это.
Согласно дону Хуану, Лидия была очень талантлива. С его точки зрения она была более чувствительной и алертной, чем Паблито, Нестор и я сам. Мне никогда не удавалось завязать с ней дружбу. Она была отчужденная и очень резкая. У нее были огромные черные неподвижные глаза, которые никогда ни на кого не смотрели прямо, широкие скулы и точеный нос, который немного уплощался и расширялся на переносице. Я вспомнил, что у нее были воспаленные красные веки, за что все насмехались над ней. Краснота ее век исчезла, но она продолжала тереть свои глаза и часто моргала. В течение лет моей связи с доном Хуаном и доном Хенаро, я видел Лидию чаще всего, и, несмотря на это, мы, вероятно, не обменялись друг с другом больше чем дюжиной слов. Паблито считал ее очень опасным существом. Я же всегда думал, что она была просто чересчур застенчивой.
Роза, с другой стороны, была очень бойкой. По моему мнению, она была самой младшей. У нее были открытые и сияющие глаза. Она никогда не была изворотливой, но была очень раздражительной. Я разговаривал с Розой больше, чем с остальными. Она была дружелюбной, очень дерзкой и очень забавной.
– Где остальные? – спросил я Розу.
– Они скоро придут, – ответила Лидия.
Мне было ясно, что несмотря на внешнее дружелюбие, на уме у них было другое. Судя по их сигналам ногами, они были столь же опасны, как донья Соледад, и все же, когда я сидел там, глядя на них, мне казалось, что все было великолепно. Я испытывал самые теплые ощущения к ним. В действительности, чем более пристально они смотрели мне в глаза, тем интенсивнее становилось ощущение. В один момент я даже ощутил к ним настоящую страсть. Они были такими привлекательными, что я мог сидеть там часами, глядя на них, но одна отрезвляющая мысль заставила меня вскочить. Я не собирался повторять свою ошибку прошлой ночи. Я решил, что лучшей защитой будет выложить свои карты на стол. Твердым тоном я сказал, что дон Хуан подстроил некоторого рода испытание для меня, пользуясь доньей Соледад, или наоборот. Была вероятность того, что он и их тоже настроил таким же образом, и нам предстоит сражаться друг против друга в некоторого рода битве, которая может причинить вред кому-нибудь из нас. Я воззвал к их воинскому духу. Если они настоящие наследницы дона Хуана, то они должны быть неуязвимы со мной, раскрыть свои планы и не вести себя, как обычные алчные человеческие существа.
Я повернулся в Розе и спросил у нее о причине, из-за которой она хотела наступать на меня. Она на мгновение растерялась, а потом рассердилась. Ее глаза пылали гневом, а маленький рот сжался.
Лидия очень ясно объяснила мне, что мне нечего бояться их, и что Роза сердится на меня потому, что я причинил вред донье Соледад. Ее ощущения были исключительно личной реакцией.
Тогда я сказал, что мне пора уходить. Лидия жестом остановила меня. Она, казалось, испугалась или сильно обеспокоилась. Она начала возражать, но тут меня отвлек шум, доносящийся из-за двери. Две девушки прыгнули в мою сторону. Что-то тяжелое прислонилось к двери или толкало ее. Тут я заметил, что девушки закрыли ее на щеколду. Я ощутил раздражение. Все это дело собиралось повториться снова, а я утомился и устал от всего этого.
Девушки взглянули друг на друга, потом взглянули на меня, а потом снова друг на друга.
Я услышал скуление и тяжелое дыхание какого-то большого животного возле дома. Это мог быть пес. Изнеможение помрачило мой ум в этот момент. Я бросился к двери, снял щеколду и стал открывать ее. Лидия испуганно метнулась к двери и снова закрыла ее.
– Нагваль был прав, – сказала она, запыхавшись. – ты думаешь и думаешь. Ты тупее, чем я думала.
Она подтолкнула меня обратно к столу. Я приготовился в уме в самых подходящих выражениях сказать им раз и навсегда, что с меня достаточно. Роза села рядом со мной, касаясь меня, я мог ощущать ее ногу, которая нервно соприкасалась с моей. Лидия стояла лицом ко мне, глядя на меня в упор. Ее горящие глаза, казалось, говорили что-то такое, чего я не мог понять.
Я начал говорить, но не кончил. У меня возникло внезапное и очень глубокое ощущение. Мое тело осознавало зеленоватый свет, какую-то флюоресценцию снаружи дома. Я не видел и не слышал ничего. Я просто осознавал свет, как если бы я внезапно уснул и мои мысли превратились в образы, наложенные на мир обыденной жизни. Свет двигался с большой скоростью. Я мог чувствовать его своим животом. Я следовал за ним, или, скорее, фокусировал на нем свои внимание на мгновение, которое он двигался поблизости. Фокусирование моего внимания на свет привело к большой ясности ума. Я знал тогда, что в этом доме, в присутствии этих людей было неправильно и опасно вести себя как наивный наблюдатель.
– Ты не боишься? – спросила Роза, указывая на дверь.
Ее голос нарушил мою концентрацию.
Я согласился, что то, что там было, испугало меня на очень глубоком уровне, достаточным для того, чтобы я умер от страха. Я хотел сказать еще, но тут меня охватила ярость и я захотел увидеть и поговорить с доньей Соледад. Я не верил ей. Я пошел прямо в ее комнату. Ее там не было. Я стал звать ее, выкрикивая ее имя. В доме была еще одна комната. Я распахнул дверь и ворвался туда. Там никого не было. Мой гнев возрос в такой же пропорции, как и мой страх.
Я вышел через заднюю дверь и прошел к передней. В поле зрения не было видно даже пса. Я яростно застучал в переднюю дверь. Лидия открыла ее. Я вошел. Я заорал на нее, чтобы она сказала мне, куда все делись. Она опустила глаза и не ответила. Она хотела закрыть дверь, но я не позволил ей. Она быстро вышла и пошла в другую комнату.
Я снова сел у стола. Роза не двигалась. Она, казалось, застыла на месте.
Мы – одно и то же, – сказала она внезапно. – Нагваль сказал нам это.
– Скажи в таком случае, кто рыскал вокруг дома? – спросил я.
– Олли, – сказала она.
– Где оно сейчас?
– Оно все еще здесь. Оно не уйдет. В тот момент, когда ты будешь слабым, оно сомнет тебя. Однако мы не можем ничего рассказать тебе.
– Кто же тогда может рассказать мне?
– Ла Горда! – воскликнула Роза, открывая свои глаза так широко, как могла. – она та, кто может. Она знает все.
Роза спросила меня, можно ли закрыть дверь, на всякий случай. Не дожидаясь моего ответа, она медленно пошла к двери и с шумом захлопнула ее.
– Пока мы здесь, нам ничего другого не остается, кроме как ждать, – сказала она.
Лидия вернулась в комнату с каким-то пакетом, в котором был какой-то предмет, обернутый в кусок темно-желтой материи. Она казалась очень расслабленной. Я заметил, что она имеет очень властные черты характера. Каким-то образом она сообщила свое расположение духа Розе и мне.
– Ты знаешь, что здесь у меня? – спросила она.
Я не имел ни малейшего понятия. Она начала неторопливо разворачивать сверток. Потом она остановилась и посмотрела на меня. Она, казалось, колебалась. Она усмехнулась, как будто очень стеснялась показать, что было в свертке.