Хохот шамана - Серкин Владимир Павлович 5 стр.

09.03.1999

Шаман не стремится ничего скрывать, но говорит со мной медленно подбирая слова. Это напоминает мне мои объяснения сложных концепций студентам, не владеющим терминологией. Я прекрасно знаю, что ограничения опыта не дают объяснить многое, даже при владении языком. Как объяснить семилетнему про любовь, например? Просто говоришь знакомые для него слова, которые так и остаются словами.

– Почему ты не пьешь чай?

– Пью, когда захочу.

– При мне не пил ни разу.

– Я пью кипяток и отвары.

– Откуда ты знаешь о травах?

– Из книг, из жизни.

– А как ты составляешь новые отвары?

– Чувствую, что надо делать. Иногда мне снятся составы. После этого я просто знаю.

– Но как ты делаешь отвары для больных?

– Они болеют тем, чем я уже болел, и я знаю, что нужно.

Присматриваясь к лечебным процедурам, я следил и за состоянием Шамана, предполагая, что он как – то влияет на больных. Ничего необычного в его внешности не было, но после лечения он, примерно в четверти случаев, был сосредоточен и даже грустен.

– Что заботит тебя после процедур?

– Не заботит, напоминает.

– Что?

– О том, как начал лечить.

– Можешь рассказать?

– Встретил однажды в городе знакомую по юности. Когда – то она была слишком красива, я а слишком застенчив. И не подходил к ней. При встрече ей было сорок, она выглядела плохо и была тяжело больна. Ночью проснулся, вспомнил про нее и вдруг понял, как полечить на расстоянии.

– Вылечил?

– Облегчил.

– Ты знал, где она находилась в тот момент?

– Не имеет значения.

– Зачем тогда больных привозят к тебе?

– Можно и без этого. Кто – то может рассказать, что – то показать. Но гораздо увереннее и лучше, когда вижу.

– Почему ты вдруг понял, как ее лечить?

– Очень сердечно пообщались. Воспоминание было тоже очень "сердечным", и очень хотел помочь.

Предполагая, что описания Шамана помогут понять его "методики" лечения, я иногда расспрашивал его о больных.

– Из города кто – нибудь приходил лечиться?

– Мало. Когда совсем прижмет.

– Расскажи что – нибудь.

– Был мужик. У него не стоял.

– Таких полно в городах. Они же не дойдут сюда.

– Его жизнь стала невозможной.

– Странно. Живут же люди.

– Естественно, что у него не было ни жены, ни детей.

– Тоже у многих.

– Он бодрился и показывал окружающим, что у него все хорошо. Умно, к месту рассказывал кое – что о своих сексуальных отношениях, которых на самом деле не было.

– И это многие могут.

– К сорока он убедил окружающих, что у него все в порядке. Тогда они решили, что он страшный эгоист и умышленно живет только для себя. Постепенно все значимые для него люди дистанцировались.

– Да, довыделывался.

– Он узнал про меня от браконьеров и приперся посреди зимы, не зная дороги.

– Ты лечил его?

– Старательнее обычного.

– Почему?

– Когда – то я сам ушел в горы Восточно – Сибирского плоскогорья в демисезонном пальто и в городских туфельках.

– У тебя же были дети.

– Для них и ушел.

– Наслышан про такое. Удалось вылечить мужика?

– Он сам. Емууже был конец, когда он приполз. Все его болезни и паразиты уже отчаялись и бросили его к тому моменту. Практически, вместе с излечением обморожений он начинал абсолютно новую жизнь.

– А потенция?

– Весной это был другой человек с другими возможностями. Потенция высокая.

– Женился, дети, друзья?

– К старым друзьям он не вернулся. Дети, наверное. Дети растят нас и заставляют решать жизненные проблемы. Ты еще услышишь о нем. Это – неординарный человек, предназначенный.

– Я узнаю в нем твоего больного?

– Это вряд ли.

Шаман предложил мне забрать несколько килограммов красной икры для родственников. Раньше он не говорил о хозяйстве, но я предполагал, что, живя в столь суровых местах, Шаман ведет жестокую борьбу за существование. Это предположение заставляло меня захватывать лишние продукты и не налегать на угощения Шамана. Сегодня выяснилось, что мои предположения неверны. Наоборот, Шаман, думает, что он живет в хороших условиях, а я в городе тяну с большим напряжением.

– В городе прожить легче. Оставь икру себе.

– Скоро будет новая. Хорошо бы, вы съели эту до июля. В городе потруднее прожить.

– У тебя так много икры?

– Солю одну бочку в путину [20]. Если разделить на все дни года – около ста пятидесяти грамм на день. Ни один человек столько не съест.

– Что ты еще заготавливаешь на зиму?

– Бочку грибов, пару бочек лосося, бочку разнорыбицы, пару – тройку банок краба, бочонок брусники морожу, по банке рябины, голубики, потом папоротник, морская капуста, шишка, шикша, красный корень, черемша, дикий лук… Глянь в леднике.

– Теперь понял, почему ты не взял витамины. А тогда подумал, что из – за щепетильности насчет химии.

– С витаминами здесь получше.

– Килограммы ценнейших продуктов на день! Зачем Кузьма тебе привозит крупу, картошку? Зачем мы охотились?

– Крупы, картошка, хлеб – углеводы. Охотимся редко, это – практика.

– Значит тебе не нужны продукты, которые я приношу?

– Разнообразие радует. Апельсин, лимон, томаты, киви эти интересны. А консервы или концентраты…

– И сколько времени у тебя уходит, чтобы кормиться год?

– Если считать рабочий день по пятнадцать часов, то дней десять – двенадцать.

– Десять дней кормят год?

– Говорю же, в городе жить потруднее. Зря ты пренебрегаешь добычей.

– Теперь призадумаюсь. Почему так?

– В городе ты должен покупать родне и себе то, что не нужно для жизни: модные вещи, технику, мебель, напитки, подарки… Всего не перечесть. Здесь ты свободен от этого.

– Но это нужные вещи. Отношения, уровень, престиж, наконец.

– Тебе пока лучше жить и практиковать в городе.

Солнечные склоны в крутых распадках уже хорошо прогреваются днем. Появились проталины. На них сухо, так как вода моментально стекает с крутого склона. Высокая, желтая с осени трава и множество кустиков с прошлогодней брусникой. Я так увлекся брусникой, что подскочил на месте, когда молчавший неподвижный Шаман вдруг спросил:

– Что ты говорил о "жестокой борьбе за существование"?

– Ну, в столь суровых условиях нужно бороться за выживание.

– Имей в виду: как только начнешь бороться – это первый шаг к смерти.

– А не бороться, так сразу замерзать?

– Не бороться и не замерзать. Просто действовать в гармонии с окружающим миром.

– Как?

– Не противопоставлять себя Природе, даже не думать об этом. Природа всегда тебя победит.

– Но без напряжения сил не обойтись.

– Обойтись. Старайся делать то, что нужно, "по течению" дня, часа, мига.

– Но как?

– Начни, старайся чувствовать и поймешь.

Наблюдая за общением Шамана с больными, я обратил внимание на "привязку" его действий к приливам и отливам, фазам Луны или Солнца, ветрам, камням, растениям, животным и рыбам. Предполагая, что Шаман использует какие – то местные потоки энергии и существ, я решил, что умения Шамана должны быть не универсальными, а "местными".

– Ты мог бы лечить, например, жителя Украины?

– Не сразу. Надо пожить там, почувствовать воздух, воду, ритмы.

– Но врач лечит в любом месте.

– Я учился в Хабаровске и работал участковым. Медицина в кризисе.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня врач - не целитель.

– А ты – целитель?

– Я не вмешиваюсь, если меня не просят. И я лечу не болезнь, а человека с его миром.

– Любой может лечить, если научится?

– Нет. Больной должен верить целителю.

– Что-нибудь, кроме сложившейся репутации, влияет на доверие больного.

– Репутация мало что значит. Главное – сила действий.

– Что это?

– Целитель должен быть уверен в том, что он делает.

– Откуда больной знает об уверенности целителя?

– Местные – стихийные герменевты, они сразу это чувствуют и не будут лечиться, если целитель не уверен. Да и ты можешь чувствовать.

– Мне говорили, что ты пляшешь с бубном и камлаешь.

– Довольно часто. Бубен, наверное, войдет в арсенал врачей будущего.

– Для чего?

– Большинство болезней присходит из – за рассинхронизации человека с его миром. Танец и песни с бубном помогают человеку снова синхронизироваться.

– Никогда такого не слышал. А как же вирусы, бактерии?

– Вирусы, бактерии, психосоматика – материальные проявления потери гармонии с миром.

– Но как бубен вводит человека в гармонию?

– На твоем профессиональном сленге это называлось бы вроде "настройка динамического стереотипа".

Шаман уверенно смешивает из своих заготовок, минералов, свежих растений, насекомых, морской и земной живности лекарства от болезней. Сотни, а может быть, и тысячи составов, которые никогда не повторяются.

– Откуда ты знаешь, что, то или иное вещество является лекарством?

– Все является лекарством или ядом в зависимости от дозы.

– Ну да, и водка?

– В малых дозах, начиная с капель и притирок, водкой можно многое лечить. В больших – сам знаешь.

– А откуда ты знаешь, что и как лечить ольхой, а что и как стлаником?

– Они сказали мне.

– Что – то мне они ничего не говорили.

– Твое сознание забито суетой. В этом состоянии ты не можешь ни спросить растение, ни услышать его.

– Как – то я могу начать практиковать с растениями?

– Береза может поделиться с тобой энергией, а ольха или осина – забрать часть плохой энергии. Но не увлекайся. Они могут забирать и нужную тебе энергию.

– А почему ты все время делаешь разные лекарства?

– Принципиально разных немного. Но одинаковыми они быть не могут.

– Почему?

– Чудак – человек. Я же лечу разных людей, в разные дни, при разной погоде, Луне, море…

Изрезанная береговая линия и сопки создают множество небольших водоразделов, по каждому из которых стекают ручьи. Шаман ходит с котелком и кружкой от ручья к ручью, пробует воду на вкус, глядит на свет. Я тоже пробовал. На вкус вода чуть – чуть различается, но определяешь это не сразу, лишь на третий – четвертый после прихода из города. Шаман говорит, что за четыре дня меняется заметное для самого человека количество воды и солей в организме. И сам знаю: первые три дня в городе замечаешь, что вода в кране из застойного водохранилища, хлорирована и проходит по ржавым трубам. Потом перестаешь замечать.

Когда привыкнешь к чистым горным ручьям, если сосредоточиться, замечаешь, что в одном ручье вода чуть горчит, в другом чуть – чуть щиплет, в третьем – необыкновенно вкусная. Это объясняется разным солнечным, лунным и звездным режимами ледников и ручьев, разным составом торфяных болотец на вершинных плато и минеральным составом горных толщ, через которые вода с ледников и болотец фильтруется.

"Вкусную" воду мы используем для чая или ухи, другие Шаман использует для своих снадобий.

– Какое значение имеет вода для лекарств?

– Вода совместима с травами и с человеком. Например, стараюсь делать отвары и настойки на той воде, на которой растение и выросло.

– Что это дает?

– Так лучше восстанавливаются свойства растения. Как кровь вливать – своя лучше донорской.

– Так просто. Почему официальная медицина это не использует?

– Использует частично. Сам прописывал больным разные минеральные.

– А для трав в аптеках?

– Где, кто, как, когда собирал эти травы? Может даже травы мучились при этом.

– Но горожанин не может сам собирать.

– Тогда лучше талую. Она во немножко похожа похожа на весеннюю.

– А как сделать, чтобы травы не мучились при сборе и сушке.

– Нужны специальные говоры.

– Научи меня.

– Не запомнишь без долгой практики. Пока просто проси прощения, объясняй, что не все выкашиваешь, и что-для чего нужно. Обязательно оставляй достаточно травы на развод и выполняй обещанное.

– Как влияет выполнение обещаний?

– Иначе травы, горы, море и все – все сделают тебе "предъяву". (Шаман улыбнулся, но улыбка относилась только к термину).

1986

Детдом. Благодарность Волка

На втором году аспирантуры устроился на лето воспитателем в подмосковный детский дом. Заведующий очень мне обрадовался, предложил еще полставки завуча и полставки завхоза. Я устраивался работать не со скуки, деньги были нужны, поэтому согласился.

Через две недели заведующий увез всех младших на юг, а детдом со старшими остался на мне. Подчинены мне были две сменные уборщицы – технички, приходящий повар и один воспитатель – пофигист и выпивоха Изотыч. Старших (перешедших в десятый класс) было девятнадцать парней и двенадцать девушек. Весь день уходил на организацию питания – купания – стирок – уборок. Продукты вовремя не подвозились, холодильники отключались, сантехника ломалась, парни выпивали – курили и пытались тискать девушек, девушки уходили гулять поздно вечером, и тех же парней приходилось посылать на поиски. Изотыч обеспечивал порядок только возле себя, технички ни во что не вмешивались, а за поваром самим глаз был нужен. Над воспитательными проблемами задумался лишь к концу первого месяца. Горестно стало.

Никто из моих старших не умел ни стирать за собой, ни готовить, ни еду купить. Всю жизнь их государство обеспечивало. Видел я их траекторию через год – подъемные потрачены (тратить не умеют), навыков самообслуживания нет, родни нет. Девушки по рукам пойдут, ребят или армия спасет, или сума – тюрьма. Надо учить всему. Изотыч согласился, воодушевился и… ушел в запой.

Дети меня выслушали, согласились, но уже на второй – третий день стали возмущаться. С покупками проблем не было. Но стирать – готовить они не обязаны, душевые-туалеты мыть – унижение и насилие над личностью. Пришлось действовать сержантскими методами. Девушки не могут долго в грязном ходить и белье не менять – начали стираться. А парни – наотрез. Кое – кого, правда, девушки обстирывали – обшивали.

Продежурили по несколько раз все. С конфликтами. Сразу научились в умывальнике озер не разводить и, извиняюсь, в унитаз попадать. Цены знали, а главное – понимать стали, как ориентироваться. Вначале носки с мыльными пузырями на веревку вешали – не знали, что надо полоскать. Теперь все владели навыками самообслуживания. Когда рассказал и показал все, заведующий – мужик грубоватый (а иначе хозяйство не вытянешь) обнимал и по спине хлопал, некоторые воспитательницы прослезились – сумели оценить. И сам видел, что много дал детям за летние месяцы, но – по-сержантски. По-другому ни сил, ни времени не хватало. Невзлюбили меня многие из детей, слишком часто заставлял их.

В сентябре уходил с чемоданом к электричке, говорил себе: "Не оглядывайся". Оглянулся. Старшие мне в окна швабрами, носками и крышками от унитазов машут. Понял, что никогда не забуду. Зашел в лесок, сел и завыть захотелось. Но не вылось.

Вспомнил Волка. Почему не воется? Тут же и ответ пришел – волк ни на кого не обижается. Прошла обида, пришло понимание – ах – ах, не поняли, не оценили. Тьфу! Получается, я для благодарности все это делал? Самому стыдно стало. Растянулся, руки за голову, хотя знаю, что это не северный безопасный лес, здесь и гадюки водятся, и клещи всякие, посмеялся и уснул. В Москву приехал – к детям только теплые чувства. Больше тысячи рублей [21] с собой привез, за лето ни копейки не потратил, некогда было. И покатился следующий аспирантский год.