Это неизбежно должно быть так, потому что всякий раз, когда встречаются два человека, возникает страх, что один начнет доминировать над другим. Поэтому прежде, чем другой подчинит себе вас, вы должны подчинить его сами. Это бессознательно. Это делается не намеренно, это инстинктивно, это естественно, биологично. Это встроенный механизм. Человек боится того, что другой начнет доминировать, — и что тогда? Поэтому лучше доминировать самому, прежде чем другой подчинит вас. В таком случае неизбежен постоянный конфликт.
Пока женщина и мужчина не поймут очень глубоко всю структуру этой полярности, пока они не станут медитирующими, пока они не будут медитировать над своими самыми глубокими желаниями, играми во власть, эго, пока они не поймут, как устроены их умы, пока они не поймут, как механично устроены их умы — невозможно оставаться в тишине и покое. Конфликт будет только нарастать.
Мужчина и женщина — это близкие враги, враги — но все же близкие. Ими правит большая тяга и сильное влечение — из-за неизвестного, незнакомого, неисследованного, загадочного. Но по той же причине возникает и конфликт.
Если рядом с вами ваша женщина, вы начинаете думать: как бы остаться одному? Когда вы одни, спустя несколько дней вы начинаете испытывать сильную жажду и голод по своей женщине: как оказаться рядом с ней? Если вы одни, возникает аппетит для любви, если вы с кем-то, аппетит исчезает, и вы начинаете думать: «Почему бы не отправиться в Гималаи и в молчании сидеть в пещере? Зачем беспокоиться из-за этих глупостей?»
Всего несколько дней назад Рамананда написал мне письмо. Сначала он жил один, потом он устал от одиночества — естественно. Все устают от одиночества, все пресыщаются самими собой. Больше нечего делать, некуда идти, не на кого смотреть, не с кем быть, некого обнять, некому заботиться о тебе или тебе не о ком заботиться. Он устал и начал искать женщину — но когда вы ищете неприятностей, вы их находите!
Вскоре из далекой Германии к нему приехала Вани, и они оба были счастливы — как это обычно случается в рассказах. Они оба были счастливы. Потом все стало запутываться, возникли конфликты, ссоры, придирки — вполне естественные вещи.
Затем Вани два дня болела, и Рамананда снова оказался один. Он наслаждался этими двумя днями, как никогда! Он написал мне письмо: «Ошо, быть одному так невероятно, так прекрасно, я никогда не знал, что одиночество так прекрасно».
Я сказал ему: «Подожди, Рамананда! Еще несколько дней, и ты начнешь тосковать».
И так продолжается без конца, снова и снова.
Необходимо понять. Нужно понять, как устроен человек, мужчина или женщина — и как устроены другие. И не подходите к этому слишком лично. Это никак не связано с вами. Это просто ум мужчины и ум женщины, это не связано только с Раманандой и Вани. Это в своей основе биологично. Вы должны понять это предельно абстрактно, безличностно, только тогда вы можете выйти за пределы этого, только тогда вы можете это трансцендировать.
Наблюдайте за каждый своим движением и за каждым движением своей женщины. Прислушивайтесь к глубочайшим инстинктам, к происходящему. Не перекладывайте ответственность на другого и не испытывайте чувства вины за то, что делаете что-то неправильно. Никто не делает ничего неправильно. Это просто естественно.
Но можно выйти за пределы природы, потому что есть также сверхприрода. Я не говорю, что вы приговорены быть такими, какими вас создала природа, что вы всегда будете оставаться такими, нет. С пониманием человек становится мудрее, мудрее природы. Человек становится более медитативным, чем это позволяет природа. И через это понимание приходит освобождение.
Но это освобождение настолько алхимическое, что оно полностью вас трансформирует, радикально. Тогда вы больше уже не мужчина, а ваша женщина уже больше не женщина. Тогда вы оба становитесь как две души — мужчина, женщина, уже неважно. И когда мужчина уже больше не мужчина, а женщина уже больше не женщина, это означает, что они уже больше не заключены в рамки своей биологии, больше не ограничены своими телами — потому что отличие только в телах. За пределами тел отличий нет. В своей глубинной сути вы одинаковы. Это только тело, посредник, вносит различие. Как только вы научились тому, как выйти за пределы посредника, как трансцендировать биологию, физиологию, вы становитесь просто двумя душами.
И только две души могут вечно жить в единении. Тогда возникает новый вид любви, который я называю дружбой. Дружба выше, чем ваша так называемая любовь. Ваша так называемая любовь наполнена ненавистью, дружба же — это чистая любовь. Вся ненависть исчезла. Все конфликты, придирки, ссоры исчезли. Постоянное желание доминировать, обладать, ревновать исчезло. Дружба — это чистая любовь. Все, что было не нужно, исчезло. Все, что было несущественным, было оставлено позади. Остался только самый главный аромат...
Дружба — это аромат любви. И помните: пока вы и ваша жена не станете друзьями, вы никогда не будете жить в мире.
Четвертый вопрос:
Ошо, можем ли мы не любить, но все равно принимать нашу голову, наш ум, наше эго как неотъемлемую часть целостной жизни? Зачем отказываться от них?
Я не говорил вам отказываться от них. Как можно отказаться от того, чего нет? Я говорил вам только смотреть, вглядываться в них.
Я не говорю вам отказываться от них — отвергнутые, они останутся, они останутся глубоко в вашем бессознательном, подавленные. Они останутся. Отказ означает подавление. Что вы сделаете? Отвергнутые, они не исчезнут, они переместятся в темный угол вашей души и будут выполнять свою работу оттуда.
Нет, я последний человек, который скажет вам от чего-то отказываться. Я не говорю: откажитесь от темноты. Я только говорю: внесите свет. Внесите лампу и посмотрите вокруг — где темнота? Она исчезнет. Ее не нужно отвергать, ее просто невозможно отвергнуть.
Всмотритесь в свое эго, и оно исчезнет. Не то чтобы вы от него отказывались, не то чтобы вы что-то с ним делали — самого глубокого проникновения в него уже достаточно. Оно существует только потому, что вы в него не всматриваетесь.
Это как тень. Вы идете, и тень следует за вами. Например, если вы одни в пустыне или на кладбище, вы можете испугаться тени, подумав, что вас кто-то преследует, и пуститесь бежать. Но чем сильнее вы бежите, тем быстрее тень бежит с вами. От этого вам становится еще страшнее, а логический ум все подгоняет: «Беги же, беги быстрее». Нет, так вы не сможете победить. «Беги быстрее, быстрее!» Как вы одержите победу? Вы можете бежать что есть мочи, но тень все равно остается с вами.
Все, что нужно, — остановиться и обернуться — сделать поворот на сто восемьдесят градусов — и всмотреться в тень. Никого нет, это ваша тень. Это просто тень. Тень ничего не значит. Она не существует. Всмотрелись, и тень исчезла.
Под исчезновением я подразумеваю то, что она больше не будет на вас влиять. Она больше не будет над вами властна. Она вас больше не напугает.
Ты говоришь: «Можем ли мы не любить, но все равно принимать нашу голову, наш ум, наше эго как неотъемлемую часть целостной жизни?» Это невозможно, потому что сам механизм эго таков, что часть претендует на целое, часть пытается заявить, что она и есть все целое. В этом главная проблема. Эго говорит: «Я целое». Эго не готово принять, что оно лишь часть. Эго говорит: «Я король, я целое».
Как можно любить эго и принимать его как часть? Это как раз то, что эго отрицает. Оно говорит: «Я не часть, я целое». Часть, заявляющая, что она целое, это и есть все эго. Голова заявляет: «Я есть целое».
«Можем ли мы не любить, но все равно принимать нашу голову, наш ум, наше эго как неотъемлемую часть целостной жизни?»
Нет, это невозможно. Вам придется всмотреться в эго. Когда эго исчезнет, вы поймете, что значит целое, — иначе эго продолжает делать вид, что оно целое. И вы никогда не узнаете целое.
И только когда эго исчезло, когда ни одна из частей не заявляет, что она целое, только тогда целое проявляется, существует самостоятельно. Тогда возникает великое созвучие, великая гармония.
Вы не можете любить эго, потому что кто это «вы»? Эго считает, что у вас нет других частей. Эго претендует на целостность. Когда вы говорите: «Могу ли я любить свое эго?» — вы тем самым считаете, что у вас есть два «Я»? Я и эго? Кто кого собирается любить? Эго обманывает вас. Вопрос исходит от самого эго. Эго пытается вас одурачить. Оно говорит: «Зачем меня разрушать? Разве ты не можешь меня любить?» Но кто ты? Если ты знаешь себя как нечто отдельное от эго, тогда такой вопрос просто не возникнет. Тогда ты стал своей душой, ты постиг свой центр. А в самом этом постижении уже нет эго. Не осталось ничего, что требовалось бы любить.
Если вы думаете, что можете любить эго, то вас самих еще нет. Это дилемма. Если есть эго, нет вас. Если есть вы, исчезает эго. Они не могут существовать вместе, так же как тьма и свет не могут существовать вместе.
Ты спрашиваешь: «Почему нельзя любить свое эго?» Эго — это разрушитель всех возможностей любви. Оно убивает сердце. Оно делает любовь невозможной. Любовь исчезает — вы становитесь пустыней, заброшенной землей. В вас больше не растет любовь. Как ты собираешься любить эго? Любви к нему не может быть. Если вы влюбляетесь, вы обнаруживаете, что эго исчезает. Если в вас начинает течь любовь, вы уже не отыщете в себе никакого эго. Сердце становится вашим центром.
Это то, что суфии называют пробужденностью сердца. Так пробуждается сердце. И в тот момент, когда пробуждается сердце, голова исчезает. Голова может работать, только когда сердце спит.
Это похоже — как говорил Гурджиев, — будто бы мастер спит, а подмастерье делает вид, что он хозяин. Если кто-то входит, подмастерье разговаривает так, будто бы он мастер. А мастер спит. Потом мастер просыпается и выходит — подмастерье снова становится учеником, слугой. Он больше не мастер, он не может притворяться при мастере. Мастер здесь.
Вы не замечали, как нечто подобное происходит в младших классах? Пока мастера нет, учителя нет, все дети кричат, визжат, совершают тысячи проделок. Но тут входит учитель. Мгновенно все они уже сидят за партами. Все очень сосредоточенно читают, как будто бы и не было никакого шума, никакого хаоса. Что произошло? Само присутствие мастера вызвало трансформацию.
Внутри вас происходит в точности так же. Когда вы бодрствуете, эго исчезает. Тогда ваша голова и ваш ум становятся вашими слугами. Вы не должны их принимать, вы не должны их отвергать, вы должны их просто понять. И тогда все произойдет само собой.
Последний вопрос:
Ошо, я много лет изучаю религиозную литературу, в последние три года я также изучаю твои книги. Благодаря этому изучению я очень продвинулся на пути. Ошо, мог бы ты посоветовать, что мне делать дальше?
О чем ты говоришь? Путь? Ты на пути просто потому, что изучаешь книги?
Это невозможно. Посредством книг никто никогда не ступает на путь. В книгах человек встречает только слухи и сплетни о пути — просто слухи о том, что путь существует, что путь есть, что путь возможен — наверняка, путь где-то существует — только и всего. Книги могут дать вам только слухи, они не могут поставить вас на путь.
Это то, что я продолжаю говорить вам каждое утро: что знание — это барьер, что человек никогда не приходит к Богу с помощью учения. Человек приходит благодаря разучению, не становясь осведомленным, но превращаясь в наивного, бесхитростного, несведущего. Нужно сжечь все писания, включая мои книги. Нужно сжечь все языки, все слова, все мысли. Только тогда человек оказывается на пути, не раньше.
А ты спрашиваешь: «Я очень продвинулся на пути, что дальше?» Путь тебе еще даже не снился.
Одна женщина серьезно заболела. Ее муж позвал врача, который зашел в комнату к больной и тут же вышел, попросив долото. Ошеломленный, слегка встревоженный муж все же не стал задавать лишних вопросов. Он нашел долото.
Несколько минут спустя врач высунул голову в дверной проем и спросил: «А у вас есть молоток?»
Муж был еще более озадачен, но не стал сомневаться в компетентности врача и подал тому молоток. Через пять минут врач вышел и попросил ножовку.
Теперь уже муж оказался совершенно вне себя и закричал в истерике: «Доктор, вы спросили молоток, долото и ножовку. Что вы там делаете с моей женой?»
«Какой женой?! — воскликнул врач. — Я пытаюсь открыть свой чемодан!»
Ты еще даже не открыл чемодан. О каком пути ты говоришь? Врач только пытается открыть свой саквояж. Писания помогут не больше, чем молоток больной. И существует вероятность, что в писаниях может не оказаться ничего из того, что вы в них прочтете.
Как можно прочитать что-то, чего вы еще не знаете? Вы можете читать только то, что вы знаете. Поэтому люди продолжают читать в своих книгах самих себя. Они не читают книг. Когда вы читаете мои книги, вы не читаете их. Вы вычитываете в них только что-то о своем собственном уме. Вы интерпретируете их на свой лад. Вы — плохие толкователи.
Чтобы понять, что я говорю, вам придется войти в то состояние ума, из которого это сказано. Чтобы понять Христа, вам придется достичь сознания Христа. Чтобы понять Кришну, вам придется достичь сознания Кришны. Просто учась, вы не сможете понять — вы будете всегда неправильно понимать. Все ваши толкования будут неверными. Это будут ваши интерпретации исходя из вашего невежества и из ваших всевозможных глупостей.
Пастора Слоана, у которого нервно подмигивал один глаз, его община отправила в Нью-Йорк.
Слоан попросил таксиста отвести его в хороший отель — при этом он непроизвольно подмигнул — и извозчик, по-своему истолковав его подмигивание, отвез его в бордель.
Пастор попросил у мадам хорошую комнату — подмигнув — и она отвела его за руку в комнату, заполненную девочками, предлагая выбрать любую.
Но пастор Слоан сказал — подмигивая, — что ему не нужна ни одна из них.
Тогда мадам поднялась на второй этаж и прокричала: «Эй, Клэренс, это к тебе!»
Люди понимают только в соответствии со своим состоянием ума. И это естественно. Это нужно понимать и прощать.
Но слушая меня, читая мои книги, ты даже не понял простой базовой вещи, которую я все время повторяю: что через знания невозможно познание, через знания невозможна мудрость.
Твой вопрос напомнил мне эту маленькую историю...
Два англичанина, Фартингтон и Смит, поехали отдыхать в Ирландию. У Фартингтона была репутация бестактного человека. Поэтому Смит предостерег его, чтобы тот не говорил ничего пренебрежительного по поводу католической церкви.
Однажды вечером они играли в дартс в местном клубе, когда по радио прозвучала новость о том, что Папа заболел. Все тут же столпились возле радиоприемника, чтобы послушать.
«Да к черту этого Папу, — сказал Фартингтон, — давайте продолжим игру».
Он очнулся в больнице и обнаружил сидящего возле себя Смита. «Я предупреждал тебя не говорить ничего об их религии», — сказал Смит.
«Да, помню, — сказал Фартингтон, — но ты не сказал мне, что Папа католик».
Достаточно на сегодня.
Глава 13
Не судите
Хасан из Басры рассказывает:
«Я убедил себя в том, что я человек смирения и даже менее чем скромен в своих мыслях и поведении по отношению к другим.
Как-то я стоял на берегу реки и увидел сидящего поодаль человека. Рядом с ним разлеглась девица, перед ними стояла фляжка вина.
Я подумал: если бы только я мог исправить этого человека, сделать его таким же, как я, вместо того деградировавшего существа, каким он, несомненно, является.