— Я уйду, когда буду готов, не раньше, — ответил я.
— Ты! — заорал он. — Я тебе покажу, как держать язык за зубами!
Он схватил бутылку, отбил ударом о стену горлышко и двинулся на меня, целясь в лицо зазубренным краем. Я устал и был довольно зол. В свое время меня обучали приемам борьбы лучшие мастера этого искусства на Востоке. Разоружить этого слизняка было простым делом, после чего я перекинул его себе через колени и устроил ему такую трепку, какой он не видел никогда в жизни. Заслышав его вопли, Мэри выскочила из постели и теперь сидела на верхней ступеньке, любуясь этой сценой! Тип уже буквально рыдал, так что я сунул его голову в промывочный бачок, чтобы смыть слезы и прекратить поток площадной брани. Позволив ему подняться, я сказал:
— Встань в угол. Если шевельнешься без моего разрешения, я начну все сначала!
Он ни разу не шевельнулся.
— Ну и ну! Вот это зрелище ласкает глаз, — сказала Мэри. — Этот мозгляк — главарь одной из банд в Сохо. Ты его здорово напугал, хотя до сих пор он был самым свирепым драчуном, уж это точно!
Я сел и стал ждать. Примерно через час по лестнице спустился человек, который меня нанял, и побледнел, увидев меня и гангстера.
— Я хочу свои деньги, — сказал я.
— Месяц был очень неудачный, у меня нет денег, мне пришлось платить ему за защиту, — сказал он, показывая на гангстера. Я уставился на него.
— По-вашему, я задаром работаю в этой вонючей дыре? — спросил я.
— Дай мне несколько дней, и может, мне удастся что-нибудь наскрести. — Он, — кивнул он на гангстера, — отбирает у меня все деньги, потому что если я ему не заплачу, то моим парням крепко достанется.
Словом, ни денег, ни особой надежды их получить! Я согласился поработать еще две недели, чтобы дать «боссу» время раздобыть где-нибудь деньги. В глубоком унынии я вышел из дома, думая о том, какое счастье, что я приезжал в Клэпхэм на велосипеде, экономя деньги на проезд. Пока я снимал цепь с велосипеда, ко мне подкатился тот самый
гангстер.
— Послушай, приятель, — хрипло прошептал он, — хочешь хорошую работенку? Иди ко мне в охрану. Двадцать фунтов в неделю и все расходы.
— Отвяжись от меня, ты, мозгляк сопливый, — зло ответил я.
— Двадцать пять фунтов в неделю!
Я раздраженно повернулся к нему, и он робко отскочил в сторону, бормоча:
— Ставлю тридцать, лучше некуда, любая девка, какую захочешь, выпивки — сколько осилишь, вот будет класс!
Увидев мое лицо, он поспешно перепрыгнул через ограду цокольного этажа и скрылся в чьей-то квартире. А я сел на свой велосипед и уехал.
Почти три месяца я держался за эту работу, то проявляя пленки, то работая подменным уличным фотографом, но ни мне, ни остальным не заплатили ни гроша. Наконец, совершенно отчаявшись, мы бросили это дело.
К тому времени мы переехали жить на одну из площадей с сомнительной репутацией в районе Бэйсуотер, и я снова зачастил на биржи труда в попытках получить работу. Под конец, вероятно ради того, чтобы от меня избавиться, один чиновник сказал:
— Почему бы вам не обратиться в отдел квалифицированных специалистов на Тэвисток-сквер? Я дам вам туда карточку.
Преисполнившись надежд, я отправился на Тэвисток-сквер. Там мне сделали множество «великолепных» предложений. Вот одно из них.
— Боже мой, разумеется, у нас есть именно то, что вам нужно. Мы подыскиваем человека на новую станцию ядерных исследований в Кэтнессе, что в Шотландии. Поедете туда на собеседование? — и он стал энергично рыться в бумагах.
В ответ я спросил:
— А они оплатят расходы на проезд?
— О Боже, конечно, нет! — последовал ответ. — Вам придется съездить туда за свой счет.
В другой раз я все же съездил за свой счет в Уэльс, в Кардиган. Там требовался специалист по гражданскому строительству. За свои деньги я пересек всю Англию и Уэльс. От вокзала до места собеседования оказалось ужасно далеко, и я брел по улицам Кардигана, пока не прошел город из конца в конец.
— Ой, ой! Вам еще так далеко идти! — сказала приветливая женщина, у которой я спросил дорогу.
И я шагал все дальше и дальше, пока не подошел к подъезду в дом, укрытый за деревьями. Подъездная дорожка была хорошо ухожена. Пройдя порядочный кусок в гору, я наконец подошел к дому. Меня принял какой-то весьма благожелательный человек и просмотрел мои документы (которые мне прислали в Англию из Шанхая). Изучив их, он одобрительно кивнул.
— С такими документами вы без труда найдете себе работу, — сказал он. — К сожалению, у вас нет опыта работы по строительным контрактам в Англии. Поэтому должности я вам предложить не могу. Но скажите мне, — попросил он. — Вы квалифицированный врач, почему же вы еще изучали гражданское строительство? Я вижу, у вас степень бакалавра в этой специальности.
— Как медик я собирался работать в отдаленных районах, поэтому хотел получить знания, которые позволили бы мне построить свою больницу, — сказал я.
— Гм! — пробормотал он. — Весьма сожалею, но ничем не могу вам помочь.
И я побрел прочь через весь Кардиган, на унылый вокзал. Целых два часа пришлось дожидаться поезда, но в конечном счете я все же добрался до дома с известием, что опять нет работы. На другой день я снова пошел в агентство по найму. Тот же человек, все так же сидевший за столом, — он словно никуда и не уходил, — сказал:
— Послушайте, старина, здесь просто невозможно разговаривать. Пригласите меня на ланч, и там я вам кое-что расскажу, ладно?
Больше часа я слонялся по улице, разглядывая витрины и мечтая о том, чтобы мои ноги перестали болеть. С другой стороны улицы ко мне хмуро приглядывался лондонский полисмен, явно не зная, то ли я безобидный прохожий, то ли преступник, собирающийся ограбить банк. А может, у него тоже болели ноги! Наконец, мой человек отделился от стола и с громким топотом спустился по скрипучей лестнице.
— Семьдесят девятый, старина. Мы сядем на семьдесят девятый. Я знаю одно местечко, где очень недурно кормят за умеренную плату.
Пройдя немного пешком, мы сели на семьдесят девятый автобус и вскоре приехали на место, в один из тех ресторанов на прилегающих к главным магистралям улицах, где чем меньше здание, тем выше цены. Человек Без Стола и я сели за стол. Мой обед был чрезвычайно скромен, зато его — чрезвычайно обилен. Затем, удовлетворенно вздохнув, он изрек:
— Знаете, старина, все вы рассчитываете получить хорошую должность, но не приходило ли вам в голову, что если бы имеющиеся должности были в самом деле настолько хороши, мы бы сами их заняли первыми? Ведь с нашей работой, знаете, тоже особенно не разгонишься.
— Ну, — сказал я, — должен же быть какой-то способ получить работу в этом закоснелом в невежестве городе или в его окрестностях?
— Ваша проблема в том, что вы непохожи на других, вы привлекаете внимание. К тому же у вас болезненный вид. Может, если бы вы сбрили бороду, это было бы вам на пользу.
И он вперил в меня задумчивый взгляд, явно придумывая предлог красиво уйти. Внезапно он посмотрел на часы и обеспокоенно вскочил на ноги.
— Послушайте, старина, мне уже просто пора бежать наш старый Рабовладелец не спускает с нас глаз. — Он похлопал меня по руке и сказал: — Та! Та! Не тратьте попусту денег на хождение к нам. У нас просто нет никаких вакансий, за исключением мест официантов и других, такого же пошиба!
С этими словами он развернулся волчком и умчался, предоставив мне платить по весьма внушительному счету.
Я вышел из ресторана и побрел по улице. От нечего делать я стал читать маленькие объявления в витринах магазинов. «Молодая вдова с маленьким ребенком ищет работу…» «Искусный резчик ищет заказы». «Массажистка проводит сеансы на дому». (Да еще какие, подумал я!) Шагая по улице, я задумался над вопросом: если все эти традиционные агентства, бюро, биржи и т. д. не в состоянии мне помочь, то почему бы не повесить объявление в витрине магазина? — Почему бы и нет? — сказали мои бедные усталые ноги, отупело топавшие по твердому бездушному тротуару.
В тот вечер я, придя домой, на все лады обдумывал способы заработать на жизнь и скопить достаточно денег на продолжение исследований человеческой ауры. Наконец я отпечатал шесть почтовых открыток с таким текстом: «Доктор медицины (диплом получен не в Великобритании) предлагает услуги психолога. Обращаться по указанному адресу». Потом я отпечатал еще шесть, гласивших: «Много путешествовавший профессионал, обладающий рядом научных специальностей, предлагает свои услуги для всего необычного. Отличные рекомендации. Писать на почтовый ящик…» На другой день, расклеив объявления на самых видных местах в нескольких стратегически выгодных витринах лондонских магазинов, я сел и начал ждать результатов. И они появились. Мне удалось получить достаточно работы по специальности психолога, чтобы сводить концы с концами, и едва теплившийся огонек наших финансов начал понемногу оживать. Помимо этого я дал еще несколько объявлений, и одна из крупнейших британских фармацевтических фирм предоставила мне работу с неполным днем. Если бы не действовавшая в то время инструкция о страховании персонала, директор, очень благородный и гуманный человек, принял бы меня на постоянную работу. Но я был слишком стар и слишком болен. Напряжение, связанное с переходом в другое тело, было ужасно. Напряжение, связанное с заменой молекул «нового» тела на мои собственные, почти исчерпало мои силы, но в интересах науки я выдержал и это. Теперь все чаще я по ночам или по выходным дням путешествовал в астрале в Тибет, когда знал, что никто меня не потревожит, ибо если потревожить тело человека, путешествующего в астрале, то исход может оказаться для него роковым. Я находил утешение в обществе лам высокого звания, которых встречал в астрале, и наградой мне служило их одобрение моих действий. В одно из таких посещений я оплакивал уход моей домашней любимицы кошки, которая своим умом посрамила бы не одного представителя рода человеческого. Старый лама, бывший со мной в астрале, сочувственно улыбнулся и сказал:
— Брат мой, помнишь ли ты историю о горчичном зернышке?
Ах, да, горчичное зернышко! Я отлично помнил одно из основных положений нашей Веры…
«У одной бедной молодой женщины умер первенец. Обезумев от горя, она бродила по городским улицам, моля, чтобы кто-нибудь или что-нибудь вернуло к жизни ее сына. Одни отводили глаза, полные сострадания и жалости, другие насмехались и издевались над ней, говоря, что она сумасшедшая, если верит, что ребенка можно оживить. Ничто не могло ее утешить и никто не мог найти слов, которые облегчили бы ее боль. Наконец один старый священник, видя ее полное отчаяние, призвал ее и сказал:
— На всем свете есть лишь один человек, который может тебе помочь. Это Совершенный, это Будда, чья обитель находится на вершине вон той горы. Ступай к нему.
Убитая горем молодая мать, испытывая телесные муки под бременем своей печали, стала медленно взбираться по крутой горной тропе, пока не увидела за поворотом сидящего на камне Будду. Простершись перед ним ниц, она воскликнула:
— О Будда! Верни моего сына к жизни.
Будда встал и ласково коснулся бедной женщины со словами:
— Спустись в город. Обойди все дома и принеси мне горчичное зернышко из дома, в котором никто никогда не умирал.
— С криком радости молодая женщина встала и поспешила вниз в долину. Прибежав в первый дом, она сказала:
— Будда велел мне принести горчичное зернышко из дома, не познавшего смерти.
— В этом доме, — ответили ей, — умерло много людей. В соседнем доме ей сказали:
— Не сосчитать даже, сколько здесь умерло людей, ибо это старый дом.
Она ходила от дома к дому, прошла всю улицу, потом другую, третью. Лишь изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и поесть, она дом за домом обошла весь город, но так и не нашла ни одного дома, который хотя бы однажды не посетила смерть.
Тогда она медленно пустилась в обратный путь на гору. Будда, как и в тот раз, сидел, погруженный в медитацию.
— Ты принесла горчичное зернышко? — спросил он.
— Нет, да я и не ищу его больше, — ответила она. — Мое горе настолько ослепило меня, что я подумала, будто лишь я одна страдаю и предаюсь печали.
— Зачем же ты тогда снова пришла ко мне? — спросил Будда, — Просить тебя, чтобы ты научил меня истине, — ответила она. И Будда сказал ей:
— Во всем мире человека и во всем мире Богов существует лишь один закон: ничто не вечно».
Да, я знал все эти поучения, но утрата любимого существа все равно оставалась утратой. Старый лама снова улыбнулся и сказал:
— Скоро к тебе придет одна очаровательная Маленькая Особа, чтобы внести немного радости в твою такую тяжкую и суровую жизнь. Жди!
Несколько месяцев спустя мы взяли в дом Леди Ку'эй. Это был сиамский котенок непревзойденной красоты и ума. Воспитанная нами так, как воспитывалось бы человеческое существо, она и отвечала нам, как отвечал бы хороший человек. И, конечно же, она внесла луч света в наши горести и облегчила бремя людского вероломства.
Работа на свой страх и риск, без какого-либо легального статуса была очень нелегким делом. Пациенты придерживались того мнения, что если черту плохо, он и монахом притворится, а как черту полегчает — сразу станет самим собой! Историй, которые придумывали в свое оправдание пациенты, не желавшие платить, хватило бы на несколько книг, и критикам пришлось бы работать сверхурочно. Я не прекращал поисков постоянной работы.
— О! — сказал кто-то из моих друзей, — да вы же можете быть свободным писателем, писателем-призраком». Вы об этом не думали? Один мой друг написал так несколько книг, я вас ему представлю.
И я отправился в один из крупнейших лондонских музеев на встречу с этим человеком. Меня провели в кабинет, и на мгновение мне показалось, что я попал в музейный запасник! Я боялся шевельнуться, чтобы не свалить что-нибудь на пол, и сидел, застыв в неудобной позе. Наконец появился тот самый «друг».
— Книги? — спросил он. — Свободное писательство? Я свяжу вас с моим агентом. Может быть, он сможет что-нибудь вам устроить.
Он энергично нацарапал адрес на листке бумаги и отдал его мне. Не успел я опомниться, как оказался за дверью кабинета. Ну, — подумал я, — еще одна охота за химерами?
Я заглянул в клочок бумаги у меня в руках. Риджент-стрит? А в каком же конце улицы это может быть? Я вышел из метро на Оксфорд-серкус, и с моим обычным везением оказалось, что я вышел на противоположном конце улицы! По Риджент-стрит сновали толпы людей, у входа в большие магазины образовались настоящие людские водовороты. Какой-то оркестр не то бойскаутов, не то Армии спасения, громогласно шествовал по Кондуит-стрит. Я шел дальше, мимо одной из крупнейших ювелирных компаний, думая о том, сколь малая часть их золотого запаса дала бы мне возможность продолжать исследования. В том месте, где Риджент-стрит чуть изгибалась перед впадением в Пикадилли-серкус, я перешел на другую сторону улицы и стал искать этот чертов номер. Туристическое агентство, магазин обуви и никакого литературного агентства. Потом я все же увидел номер, зажатый между двумя магазинами. Я вошел в маленький вестибюль, в дальнем конце которого виднелась открытая дверь лифта. Увидев кнопку звонка, я нажал ее. Ничего. Я подождал минут пять и нажал еще раз.
Шаги.
— Вы меня вытащили из угольной ямы! — послышался голос. — Только я успел налить чашку чаю. Какой этаж вам нужен?
— М-р Б., — сказал я, — я не знаю, на каком он этаже.
— А, четвертый этаж, — сказал лифтер. — Он у себя, я его поднимал наверх. Это здесь, — сказал он, отодвигая железную дверь. — Повернете направо, в эту дверь. — И он исчез, вернувшись к своему стынущему чаю.
Я толкнул указанную мне дверь и подошел к небольшой стойке.
— М-р Б., — спросил я. — У меня с ним назначена встреча.
Темноволосая девушка вышла искать мистера Б., а я тем временем осмотрелся. На другом конце стойки девушки пили чай. Пожилому курьеру давали указания относительно доставки пакетов. У меня за спиной был стол, на котором лежало несколько журналов, — как в приемной у дантиста, подумал я, — а на стене виднелась реклама какого-то издательства. В конторе шагу нельзя было ступить — повсюду лежали связки книг, а у дальней стены аккуратными стопками были сложены машинописные тексты.