В учении Иисуса не было ничего нового. Древние законы Израиля заповедовали такую же взаимовыручку и взаимопомощь. Согласно ранним установлениям Пятикнижия (Закона Моисеева), знать не имела права присваивать себе чужие земли: земля всегда должна была оставаться во владении рода. Ссуды нуждающимся израильтянам должны были быть беспроцентными, а договорное рабство ограничивалось. Уязвимым членам общества – сиротам, вдовам и чужеземцам – необходимо было оказывать помощь{27}. Под конец каждого семилетия нужно было прощать долги и отпускать рабов на волю. Богатым израильтянам следовало быть щедрыми с бедняками и давать им достаточно средств на их нужды{28}.
Иисус посылал учеников – рыбаков, земледельцев и всеми презираемых мытарей – претворять эту программу в жизнь в галилейских деревнях. По сути, это была практическая декларация независимости. У его последователей отпадала нужда наниматься в подневольные работники и трудиться ради чужого обогащения: они могли выйти из этой системы и создать альтернативную экономику, выживая благодаря умению делиться{29}. Американский ученый Джон Доминик Кроссан полагает, что эти наставления Иисуса миссионерам составляли суть раннего христианства. Иисус объяснял: придя в деревню, постучитесь в дверь и пожелайте мира хозяевам; если встретят гостеприимством, оставайтесь в доме и трудитесь вместе с ними. «Ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои… Если придете в какой город и примут вас, ешьте, что вам предложат, и исцеляйте находящихся в нем больных, и говорите им: "Приблизилось к вам Царство Божие"»{30}.
Если человек из сострадания примет нуждающегося странника, если с этим странником поделится пищей собрат, а тот даст что-то в ответ – вот уже и Царство. Крестьян, объясняет Кроссан, терзали две взаимосвязанные заботы: «Смогу ли я сегодня поесть?» И «вдруг я заболею и впаду в долги?» В системе Иисуса, если у одного человека есть еда, она доступна всем. Да и о больных всегда найдется, кому позаботиться. Такая взаимозависимость и взаимоподдержка были и Путем спасения, и Путем выживания{31}.
И это не социальная программа под видом религии: до начала Нового времени у людей просто не было понятия «секулярности» в современном смысле слова. Все великие духовные традиции учили, что между нами и просветлением стоят себялюбие и эгоизм и практическая забота о каждом человеке (а не только о близких и представителях своего класса) есть критерий подлинной духовности. Героически делясь последним имуществом, сдерживая гнев и мстительность, из последних сил служа ближним, ученики Иисуса (а впоследствии и Павла) систематически низвергали с трона свое «я» и возводили на трон – в центр мира – других людей. Это жертвенное состояние сознания сродни тому, что другие искали и ищут в йоге: ведь и цель последней – избавить мышление и поведение от зацикленности на своем «я», этой одержимости собственной персоной, которая мешает быть людьми и закрывает от нас Трансцендентное (называют ли его Брахманом, Дао, Нирваной или Богом).
Иисус понимал, что у кого-то это учение вызовет отторжение, кто-то сочтет его крамолой. Он предупреждал учеников, что оно приведет к распрям и даже расколет семьи{32}. В римской Палестине тот, кто хотел следовать за Иисусом, должен был приготовиться к мучительной смерти на кресте{33}. Его учение было трудно принять: не каждый готов возлюбить врагов своих, забывать при необходимости о семейных нуждах и предоставлять мертвым погребать своих мертвецов{34}. Более поздние отрывки из источника Q показывают, что посланцы Иисуса сталкивались с неприятием и враждой, особенно со стороны тех, кто боялся нового учения или зависел от иродианской системы{35}. Когда Иисус пришел в Иерусалим, чтобы возвестить Царство и обличить вымогательство и несправедливость высшего духовенства, его казнили как инакомыслящего.
Распятие могло бы положить конец движению Иисуса. Однако некоторые из ближайших учеников – по-видимому, бежавшие после его ареста из Иерусалима в Галилею – пережили удивительные видения. Согласно этим видениям, искалеченное и окровавленное тело Учителя возродилось к новой жизни; Иисус был оправдан Богом и воссел одесную престола Божьего на высоте. Из этого ученики сделали вывод: Господь указал на Иисуса как на Мессию, «помазанного» потомка Давида, который установит Царство Божие и положит начало справедливому владычеству. Первым «увидел» воскресшего Иисуса Симон, также называвшийся Петром или Кифой («Камнем»). Затем Иисус «явился» группе учеников, впоследствии известных как Двенадцать апостолов, а еще позже – толпе из 500 последователей. Напоследок же – своему брату Иакову{36}. Поразительные видения «сопровождались» снисхождением Духа Святого, который давал этим испуганным людям силы говорить открыто, изрекать вдохновенные пророчества и совершать чудеса исцеления. Они были убеждены, что наступает новый век, предсказанный пророком Иоилем:
В прошлом пророками обычно становились аристократы, связанные с царским двором. Теперь же Духом были влекомы самые простые люди: рыбаки и плотники, крестьяне и ремесленники. Для современников воскресение не было мифическим событием далекого прошлого: «свидетелями» вознесения Иисуса оказались сотни людей.
В древние времена еврейское понятие «машиах» (Мессия) применялось к любому человеку – царю, священнику или пророку, – помазанному маслом в знак божественного избрания для выполнения какой-либо миссии. Но, когда над Израилем стали господствовать чужеземные империи, оно было переосмыслено. В народе возникло упование на приход иного царя: потомка Давида, справедливого и понимающего, который вернет Израилю былое величие. Согласно псалмам Соломона, Помазанник освободит еврейский народ, разоблачит продажных чиновников, изгонит из страны чужеземных грешников и воцарится в Иерусалиме, который снова станет святым городом, привлекающим народы «со всех концов земли»{38}. Этот текст был написан в Иерусалиме в I в. до н. э., но его перевели на греческий язык и читали в еврейской диаспоре, также жившей под властью Рима и надеявшейся на приход Мессии (Христос по-гречески). В этом уже была потенциальная крамола, а уж какой крамолой стало течение, считавшее Христом человека, которого казнил римский наместник!
Источник Q не упоминает ни о смерти, ни о воскресении Иисуса. Быть может, тем, кто создал этот текст, было тяжело думать о распятии, а о явлениях Воскресшего они не знали (или не верили в них). Они продолжали свое дело, но, похоже, сгинули в хаосе Иудейской войны. Однако для Двенадцати апостолов смерть Иисуса была тем, о чем невозможно молчать, ведь в ней заключалась спасительная сила. В иудаизме считалось, что мученик умирает за «грехи» Израиля: не за проступки отдельных людей, а за прегрешение народа, который нарушил заповеди Божьи, не справился с возложенной на него ответственностью и тем самым навлек на себя наказание свыше, политическую катастрофу. Готовность умереть за принципы делала мученика образцом для подражания. Таким образом, мученическая смерть Иисуса подталкивала людей к действию и вдохновляла на попытки ускорить наступление Царства.
Видения перевернули жизнь Двенадцати. Они оставили Галилею и вернулись в Иерусалим, где, согласно пророкам, Мессия должен был положить начало новой эпохе{39}. В перенаселенных трущобах нижнего города Двенадцать проповедовали, сообщая эту благую весть торговцам и поденщикам, носильщикам и мясникам, красильщикам и погонщикам ослов – «потерянным овцам Дома Израилева»{40}. В городской среде, довольно чуждой для этих бывших крестьян, они пытались создать альтернативные общины, которые Иисус организовал в деревнях Галилеи:
У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великой силой свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса; и великая милость была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду{41}.
Двенадцать также начали проповедовать говорившим на греческом иммигрантам из диаспоры, которые приехали в Иерусалим, чтобы жить в большем согласии с правилами иудаизма. Одним из представителей этой диаспоры был Павел (согласно Луке, уроженец Тарса Киликийского). Поначалу он враждебно относился к движению Иисуса, но затем с ним что-то произошло и он стал возвещать благовестие не только потерянным овцам дома Израилева, но и языческим народам.
Свою первую книгу о Павле («Первый христианин») я опубликовала в 1983 г., в самом начале карьеры. Книга сопровождала шестисерийный телефильм, в котором я изложила свой подход. Начиная этот проект, я полагала, что для меня он станет возможностью показать, насколько отрицательно Павел повлиял на христианство, исказив учение Иисуса о любви к ближнему. Павел – это апостол, которого многие любят ненавидеть: его воспринимают как женоненавистника, врага евреев и иудаизма, сторонника рабства и авторитаризма. Но, взявшись за изучение его текстов в контексте I в., я быстро поняла, что дело обстоит иначе. Более того, пройдя в ходе съемок шаг за шагом по его пути, я не только ощутила глубокое уважение к нему, но и почувствовала, насколько близок мне этот трудный, яркий и ранимый человек.
Почти сразу выяснилось, что не все послания, подписанные его именем в Новом Завете, принадлежат его перу. Ученые полагают, что лишь семь из них аутентичны: Первое послание к Фессалоникийцам, Послание к Галатам, Первое и Второе послания к Коринфянам, Послание к Филиппийцам, Послание к Филимону и Послание к Римлянам. Остальные тексты – Послание к Колоссянам, Послание к Ефесянам, Второе послание к Фессалоникийцам, Первое и Второе послания к Тимофею и Послание к Титу – были написаны от лица Павла уже после его смерти, а некоторые из них даже во II в. В науке они получили название девтеропаулинистских. Это не подделки в современном понимании: в Античности сплошь и рядом писали под именем какого-нибудь уважаемого мудреца или философа. Эти посмертные послания пытались укротить Павла и сделать его радикальное учение более приемлемым для греко-римского мира. Именно поздние авторы заявили, что женщины должны слушаться мужей, а рабы – господ. Именно они придали символический смысл Павлову обличению «владык века сего»: дескать, это не правящая аристократия Римской империи, а бесовские силы.
Любопытно, что некоторым феминисткам такой поворот не по душе: они горят желанием возложить на Павла вину за многовековую христианскую женофобию. Однако для ученого иррационально закрывать глаза на убедительные доводы в пользу позднего и псевдонимного характера этих текстов. Неужели ненавидеть Павла важнее, чем оценить его труды по справедливости? Между тем, как продемонстрировали недавние исследования, Павел настолько радикально подходил ко многим вопросам, что и поныне чрезвычайно актуален.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.