- Руська, ты – кретин, пардон, - заявила Машенька, узнав про страхи своего приятеля. – Ты за рулём будешь сидеть, дурья твоя башка. Ну, неужели ты никогда не мечтал научиться водить машину?
- Нет, - похлопал глазками Руслан, вгоняя подругу в праведный гнев. – Тем более самосвал. И если ты помнишь, я вообще служить не собираюсь.
- Но эта позиция тебе совершенно не мешает пройти обучение.
Сейчас Маша стала напоминать чем-то Русину бабулю. Неужели все женщины любят учить и читать нотации? Руся набрал в лёгкие побольше воздуха, выпустил его резко через ноздри и… согласился. А что ещё ему оставалось делать? Всё равно в группу его уже записали.
Михал Михалыч наказ военкомата поддержал целиком и полностью, а вот Ромео загрустил.
- Рома, - зашептал Руська на нежное Ромашкино ухо, - в выходные я твой.
- Монахи и то чаще трахаются, - обиделся герой современного романа. Русе отчего-то стало грустно.
- Я тебе только для этого нужен?
Ромео поразился тому, каким тоном это было ему сказано. Нынешний Руслан отличался от того, с которым он познакомился когда-то в парикмахерской. Что-то невозвратно поменялось во взгляде, в походке, в манере держаться и говорить. Голос стал твёрже, зелень в глазах темнее и строже, и сам он предельно собран и уже не тот разгильдяй, у которого Михаэль отбирал когда-то сигареты. И вот сейчас он готов преодолеть свой страх и сесть за руль автомобиля.
- Что ты такое говоришь? – воскликнул Рома. – Конечно, не только для этого. Я люблю тебя и просто хочу чаще тебя видеть.
- Я тоже этого хочу не меньше тебя, - Руслан сжал легонько любимого в объятиях. – Всё. Мне пора на дзюдо.
- Куда? – обомлел Рома, глядя в спину сбегающему по лестнице юноше. Тот перепрыгивал по детской привычке через ступеньки.
- Дзюдо, - крикнула весело будущая звезда татами и скрылась с ясных очей возлюбленного.
Ромео растерялся. В довесок ещё и борьба прибавилась. Это что же дальше-то будет? Михаэль же прятал довольную ухмылку: а парень взрослеет, уже бреется по утрам, теперь и занятия спортом нарисовались – пусть, ему полезно. Миллеру было занятно наблюдать, как то недоразумение, что пришло к ним в школу осенью, превращается в достойного внимания молодого человека.
- Когда ты скажешь ему о нашем отъезде? – поинтересовался дядя у племянника.
- Позже. Ещё не время. – Рома нахмурился. Он никак не мог решить, что ему делать с Русланом. Пригласить с собой в столицу? Отпустят ли его родные?
- На твоём месте я бы без раздумий взял его с собой, - Миллер уже прикидывал в уме возможные варианты перестановки в своей квартире для выделения жилплощади Руслану. – Если ты будешь тянуть, я сам его приглашу. И тогда пеняй на себя.
- Ты же не любишь его, - выдвинул весомый аргумент в защиту своей собственности Ромео.
- Как знать, - загадочно улыбнулся краешком губ дядюшка. – И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Ромео проглотил обиду и тихо запаниковал. Он знал, что Михаэль способен своим сногсшибательным обаянием растопить даже снежную королеву. Если он поставит перед собой цель, то любая крепость сдастся без боя. Рома задумался. Пора отделяться от дяди. Им втроём нельзя находиться на общих квадратных метрах. Нужно приложить все усилия, чтобы Михаэль уехал и дал им с Русланом возможность строить свою жизнь вдвоём без посторонних глаз.
========== Глава 6 ==========
Ромео рассеяно чертил карандашом по бумаге, витая в облаках. На белом листе под мягким графитом возникали строгие и изломанные линии, складываясь в футуристический силуэт с острыми широкими плечами. Рома мечтал о собственной коллекции молодёжной мужской одежды, неожиданной и авангардной, яркой и взорвавшей своей неординарностью мир моды. Планы он строил грандиозные, и вот почему-то в них не очень органично вписывался Руслан. По словам Михаэля, через годик столица европейской моды, Париж, готова принять его в свои объятия. Об этой учёбе Рома мечтал в последние годы и грезил ею наяву. Популярность, слава, деньги, светские приёмы, белоснежные улыбки звёзд – это ли не счастье? Он уже успел распробовать ослепительный блеск московского бомонда, втянуться в ночную жизнь. Ему нравились веселье и роскошь. Дина водила его по закрытым вечеринкам для избранных. Михаэль же всё это великолепие у него отобрал и увёз в Богом заброшенную сибирскую провинцию, упрятав подальше от любопытных глаз и от стервочки Дины. Ей почему-то взбрело в голову заарканить к себе в постель их обоих, видимо, захотелось ярких ощущений. Дядя был резко против такого альянса, светская дива ему не приглянулась с первого же взгляда и вызвала глубокое отвращение. Рома подозревал, что в таком отношении сыграла роль банальная ревность, слишком уж часто он проводил время в обществе известной леди, светился на фото папарацци и не приходил ночевать домой.
Ромео запечалился, вспоминая свою покровительницу. А она была довольно симпатичной и, если очень хотела, даже местами весьма милой. Её подарки были отнюдь не дешёвыми, можно сказать, шикарными, и не знали предела. Рома до сих пор носил на руке памятный золотой браслет, от вида которого лицо Михаэля перекашивало в лучших традициях кубизма.
Тогда, в Москве, он, не желая вызывать дядюшкиных подозрений и праведного гнева от своей тяги к красивой жизни, тщательно изобразил испуг и желание спрятаться от Дины, и чем дальше, тем лучше, необдуманно обрекая себя на добровольную ссылку. Три года кошмара и скуки растянулись во времени, потратились впустую: за этот период он бы уже многое успел, а так пришлось торчать в маленьком городишке и сооружать в местной парикмахерской на безмозглых головах клиентов причёски по прошлогодним каталогам. Он так бы и помер здесь со скуки, если бы в одно прекрасное утро в небольшой салон не заглянул зеленоглазый юноша, на котором Рома изобразил своё креативное виденье современной молодёжной стрижки. Дядюшка быстро распознал на Смирнове знакомую руку и любезно сообщил, что благодарный клиент учится в школе практически под его руководством. Тогда Роме и пришла на ум светлая мысль развлечься немного. Парнишка ему приглянулся, а Михаэль на этот раз, как ни странно, не был против. Скорее всего, он сразу распознал чувственную натуру и её готовность подчиняться. Игра получилась забавной, по намеченному плану, но зашла слишком далеко. Рома так и не смог точно отследить для себя тот момент, когда он по уши завяз в трясине чистых и наивно-развратных глаз. Он впервые после гибели родных действительно испугался, что они закроются навсегда: после родителей ему уже терять было некого. Разве что Михаэля. Но Роме казалось, что дядя будет жить вечно. А вот Руслан мог реально его оставить. Любит ли он его? Конечно, любит и, в то же время, боится. Ведь Руся – его совесть. А совестью невозможно манипулировать. Решено. Он берёт Руслана с собой в столицу.
Нежная трель звонка прервала непростые размышления. Наверное, это Руся. Он обещал подойти вечером. Ромео предусмотрительно сильно заранее выпровадил Михаэля, напомнив ему про свои законные два с половиной часа. Дядя, сдерживая своё обещание, тут же и уехал куда-то на своей крутой тачке.
- Русенька, - руки обхватили худенькую талию и потянули долгожданного гостя в большую комнату к застеленному свежими простынями траходрому. – Ты поедешь со мной?
- Куда?
- В Москву. Я живу там. Летом возвращаюсь обратно.
Руся замер от неожиданной новости, которая упала как снег на голову.
- А Михал Михалыч? - растеряно озвучил он первую мысль, что пришла ему в голову.
- Я его планами не интересовался, - сухо бросил Ромео, досадуя на весомое препятствие, маячившее на его пути. – Так поедешь? Можно учиться в Москве.
- А у меня получится? – крепко засомневался юноша.
- Сдашь экзамены и поступишь. ЕГЭ – они и в Африке ЕГЭ.
- Насколько я слышал жизнь в столице дорогая. – Руся не представлял себе, на какие шиши он будет существовать в мегаполисе.
- Моего заработка нам хватит, - успокоил его Рома. Дядя ни в чём ему не отказывал, подбрасывал периодически деньжат столько, что и на двоих будет достаточно. – Ну, так что?
- Я подумаю. Сначала всё же хочу сдать экзамены, а там посмотрим, - Руся надеялся, что ему удастся узнать поедет ли в Москву Михал Михалыч. Он просто не мог представить себе, что этого мужчины не будет рядом. Он так привык к строгому и пронизывающему насквозь взгляду карих глаз, к хитрой усмешке красивых губ, к высокой, внушающей трепет и уважение, фигуре, при виде которой в одну секунду включались первобытные инстинкты и подсознание вопило о невозможности их подавления; самоконтроль утрачивался в один момент, и Руслан готов был на всё ради пошлого обольстительного прищура, который бесстыдно обнажал и вводил в пьянящее состояние. Голова шла кругом, в ушах шумело, губы пересыхали уже не только в присутствии обладателя исключительной харизмы и редчайших афродозиаков, присущих только ему одному: достаточно было одного воспоминания о нём, и Руся впадал в крайнее возбуждение.
Вот и сейчас, он так задрожал, что чуть не рухнул на руки Ромео. Ноги вдруг ослабли и отказывались держать.
- Русенька, - Рома вообразил себе, что возлюбленный его возжелал, и тот час же сам воспламенился.
Руслан принимал поцелуи и отчётливо понимал, что здесь и сейчас хочет только одного мужчину – Михаэля, он полностью перебил и затмил прекрасного Ромео, каким бы замечательным тот ни был. Он осторожно выпутался из объятий.
- Рома, ты извини меня, но мне нужно идти.
- Куда? – Ромео попробовал удержать упрямца. – Продинамить меня решил?
- Ром, не истери. Мне просто нужно уйти.
- К нему?! Так он блядей снимает, трахается направо и налево. – Рома, не сдерживаясь, выплёвывал злые слова. – Где он сейчас, по-твоему? Вставляет очередному смазливому мальчику. Ты ему не нужен!
Руслан оттолкнул от себя жалкого в своей ревности человека.
- А вот это ещё неизвестно, - он побежал к выходу.
- Давай! – кричал вслед оскорблённый Ромка. - Беги к нему. Забыл, как он с тобой поступил? Он – мразь, и так ею и останется, - всё отчаянье вдруг выплеснулось, вся обида за годы вынужденного заключения в захудалом городишке и за несбывшиеся мечты.
Эти слова заставили остановиться, слёзы навернулись на глаза. Руслан с тоской посмотрел на того, кто клялся ему в своей любви, а сейчас рушил всё хорошее, что было между ними.
- Зато он меня никогда не обманывал, - руки открыли дверь.
- Руся, постой, - опомнился вдруг Рома. – Я – идиот.
- Да, - согласился Руслан и решительно шагнул за порог. – Можешь меня не провожать.
Он брёл по улице, держа руки в карманах куртки и не замечая, как стремительно промокают кроссовки от бурных потоков активно таявшего снега. Апрель уже навёл свои порядки: улицы затопило так, что в пору было обуваться в галоши. В голове навязчиво крутились фразы, сгоряча брошенные Ромой. Завуч шатается по борделям, снимает мальчиков и ему наплевать на то, чем в это время занимаются они с Ромой. Зачем он переехал в этот городок? Жил бы на старом месте и ничего бы этого не случилось.
Михаэль выгнал третьего по счёту пацана. Не то. Пустой, без эмоций взгляд, волосы не такие мягкие, осанка ужасная с выпирающими лопатками, чересчур пухлые губы, будто силиконом накаченные. Фальшивая улыбка. Эти бляди все картонные, ненастоящие. Глаза их загораются только при виде банковских бумажек с водяными знаками. Продажная любовь. Только это не любовь, это алчность и похоть, заставляющая раздвигать ноги перед тем, кто готов заплатить. Он может купить себе любого и сделать с ним всё, что пожелает. Клиент всегда прав. Мальчишка будет старательно изгибаться и стонать, играть страсть в угоду своему хозяину. Он за деньги скажет «люблю» и повторит это столько раз, сколько ляжет на стол купюр. Как же всё это отвратительно, Михаэль сейчас противен сам себе за то, что готов купить лживое признание. Остаётся только напиться в хлам, чтобы залить гадостное чувство в груди.
Он пьёт как аристократ, коньяк, не закусывая. Цедит янтарную обжигающую пищевод жидкость и задумчиво рассматривает бокал на вечернем солнце. На тонких стенках вспыхивают золотые блики и тут же угасают. Он закрывает глаза и видит подвижного юношу, искреннего в своих порывах. Этот образ его теперь преследует везде. Уроки физики превращаются в изощрённую пытку, мягкая полуулыбка настигает в самый неподходящий момент и сбивает дыхание и мысли. Лица остальных учеников сливаются в бледные пятна, в тот момент существует только он, Руслан Смирнов, его непосредственная расплата за все совершённые грехи: за Рому, которого вовремя не уберёг, за связь, из-за которой он пренебрёг человеческой моралью, за своё слабоволие, которое не давало ему теперь быть с тем, кого он выбрал.
Рука со всей силы сжала пустой бокал. Он, не выдержав, лопнул, разрезая ладонь. Крупный осколок воткнулся в кожу. Миллер смотрел на капли тёмной крови. Точно такого же цвета она была на свежей бинтовой повязке спящего Руслана в холодной палате. Наверное, он вынужден платить по счетам невозможностью получить то, что сейчас хочет. Михаэль не привык к такому. Он всегда добивался своей цели. Что его удерживало? Его кровь и плоть – Ромео. Его любовь к умершему брату. Он не мог предать того, кто доверил ему своего ребёнка.
Миллер выпустил громкий вздох из груди и вытащил из ладони кусок стекла. Боли не было. А если она и была, то её перебивала совсем другая боль, та, которая билась под рёбрами слева и не хотела отпускать. Он встал, шатаясь: не смотря на то, что пил он как аристократ, напился как последний алкаш; потащился в ванную и сунул руку под воду, наблюдая за розовыми струями. Скорей бы уж июнь. Он вручит Руслану диплом, скажет напутствие и отправит во взрослую жизнь, затем уволится и уедет отсюда подальше, подарив Роме ключи от московской квартиры. Находиться рядом с тем, кто ведёт его к гибели, нет никаких сил. Пришла пора осуществлять свои давние планы перебраться в Германию. А Ромео пусть крутится сам, раз решил быть с Русланом.
Михаэль прошёлся ваткой с перекисью по неглубокому порезу, обрабатывая рану. Вот если бы была возможность точно так же обработать сердечную, чтобы она зарубцевалась и больше никогда не напоминала о себе. Говорят, что время лечит. Пусть будет так. Он постепенно забудет всю эту историю и юношу, который ему в сыновья годится, но представляется только как возлюбленный. Как же любит иногда посмеяться жизнь, загоняя свою жертву в тупик.