Следует отметить, что чилийская разведсеть «Артура» постепенно расширялась, улучшалась её информационная работа. Из материалов, поступавших в резидентуру, становилось всё более очевидным: гитлеровская разведка, обладая поддержкой в правительственных и военных кругах Чили, действует в стране почти безнаказанно.
Политическая элита ОНА никогда не сомневалась в том, что воевать американцам рано или поздно придётся. Для этого Штатам следовало расширить свою разведывательную сеть в Латинской Америке. Одним из этапов этой компании стало выступление президента США Франклина Делано Рузвельта в конгрессе 12 августа 1941 года, когда он продемонстрировал присутствующим «секретную национальную карту» будущей перекройки Латинской Америки. Страны, которые симпатизировали гитлеровской Германии, получали значительные территориальные «приращения» за счёт своих непосредственных соседей.
Распоряжение о создании Специальной разведывательной службы (СРС) Рузвельт подписал 24 июня 1940 года. Штат СРС определили в 360 человек, на обеспечение оперативной работы которых были выделены значительные средства. Шеф ФБР Эдгар Гувер понимал важность человеческого фактора в работе своей организации, но всегда стремился подкреплять его финансами: вражеские амбразуры лучше закрывать долларами, чем телами своих сотрудников.
Анализ поступающей информации от агентов показал, что в ряде стран Латинской Америки действуют разведчики союзных стран. «Артур» ни на минуту не забывал, что сегодняшние союзники завтра могут стать врагами.
Для своей первой боевой операции с применением «зажигалок» Иосиф считал издательство газеты «Памперо». Это издательство было филиалом геббельсовской газеты «Фёлкишер Беобахтер». Финансировало газету германское посольство. За покупкой газеты Иосифу приходилось стоять в очереди среди ярых поклонников Гитлера и с заинтересованным видом выслушивать их восхищенные комментарии о победоносном продвижении вермахта на Восток. Оставалось терпеть, стиснув зубы.
Вот типичные заголовки из «Памперо»:
«Полный провал русских в Крыму»; «Финская авиация разгромила колонны Красной Армии на Ладоге»; «Немцы вошли в Тулу»; «Рузвельт – главный поджигатель войны в Латинской Америке»; «Независимая политика Чили вызывает недовольство Вашингтона»; «Москва в осаде бронетанковых соединений вермахта» и т. д.
Врагов у «Памперо» было немало, и полиция строго охраняла редакцию. Отлаженная система пропусков, тщательная проверка посетителей, усиленная ночная охрана – всё это указывало на то, что в «Памперо» опасались и ожидали покушения. Сотрудники издательства были подобраны из нацистских активистов, поэтому расчёт на поиск надёжных людей в редакции перспектив не имел. Исходя из этого, Иосиф, не без сожаления, отложил исполнение диверсии в «Памперо» до лучших времён…
А первую боевую операцию Иосиф провёл в самом центре Буэнос-Айреса. Объектом стал пропагандистский центр нацистов и их магазин «Гёте», через который по всей стране рассылали издания НСДАП. Иосиф лично провёл рекогносцировку в магазине и определил наилучший вариант закладки зажигательного устройства.
Исполнителя подобрали надёжного со всех точек зрения – секретаря-машинистку из бюро переводов Эльзу Броне. Её отец был профсоюзным работником, выходцем из Восточной Пруссии, в прошлом он не раз вступал в рукопашные схватки с подручными гауляйтера Эриха Коха. На нескольких встречах на конспиративной квартире Иосиф рассказал Эльзе о технике обращения с зажигательным боеприпасом, подсказал, в каких местах лучше всего сделать закладку.
Во время операции Эльза проявила удивительное хладнокровие: вошла в магазин в час пик, походила вдоль стеллажей, купила несколько брошюр арийского теоретика Розенберга, потом проскочила на склад и запрятала свою сумку с «закладкой» между пачек с книгами. Заряд сработал поздно ночью. Склад, магазин и часть помещений центра пылали около часа, пока не прибыли пожарные. Пожары в Буэнос-Айресе вспыхивали ежедневно по разным причинам, в разных местах города. По мнению Иосифа, Эльза оправдала доверие. Теперь можно было решать вопрос о её внедрении в организацию нацистов. Однако дальнейшие её действия и поведение заставили Григулевича отказаться от сотрудничества с ней. Одной операции в книжном магазине оказалось явно недостаточно для её полной проверки.
«Артур» использовал любую возможность для получения информации о деятельности нацистов в Аргентине. От проверенного и надёжного источника «Отто» Иосиф получил список установленных нацистских агентов из секретной картотеки аргентинской полиции.
После удачной операции в пропагандистском центре «Гёте» Григулевич принял решение о переносе боевых акций в порт Буэнос-Айреса. Именно там диверсионная группа (Д-группа) могла действовать более продуктивно. Люди в разведгруппу подбирались надёжными агентами. После их проверки на конкретных поручениях «Артур» принимал решение о пригодности или непригодности кандидатов.
В разведгруппу входили люди разных профессий (крановщики портовых кранов, маляры в доках, складские рабочие и др.).
Каждая операция в порту тщательно готовилась, чтобы избежать провала. За день до операции заряд перевозили в подвал конспиративной квартиры. За несколько часов до закладки взрывное устройство доставляли к месту передачи исполнителям акции. Передача заряда осуществлялась на явочной квартире близ порта. Нервные нагрузки, которые испытывали участники операции в день «Д», были огромными. Больше всех стрессу был подвержен Иосиф. Ведь он болел за исход каждой операции по закладке, зная о том, что любая случайность может сорвать идеально просчитанную хронограмму действий.
Первое время «зажигалки» проносили в порт в сумках с едой. В течение нескольких месяцев Д-команда действовала без видимых осложнений. Заряды конспиративно закладывались среди грузов на выходящие в рейс суда. Через несколько дней пути в трюмах неожиданно вспыхивал пожар. Команды судов были подготовлены для всех чрезвычайных ситуаций военного времени, в том числе для борьбы с огнём. Чаще всего с пожаром удавалось справляться, но ценой потери значительной части груза. Пожары на судах с грузами для стран «оси» возникали с пугающей регулярностью. После каждой удачной диверсии портовая стража ужесточала меры безопасности. Обязательным был личный досмотр рабочих и служащих, проверка содержимого сумок, свёртков и пр.
Эти меры вынуждали подбирать оптимальные формы и размеры зарядов. Первые образцы были в виде небольших фляжек. В ходе операций приходилось менять их внешний вид и камуфлировать под различные бытовые приборы. Остановились на заряде плоской формы, внешне напоминавшем небольшую грелку. Заряд привязывали к внутренней стороне бедра, что позволяло успешно проходить контроль.
Обычно загрузка судна продолжалась 2–3 дня. На ночь в команду сторожей входил агент. На процедуру закладки взрывчатки уходило не более 10–15 минут: надо было распороть шов мешка с селитрой, выбрать и выбросить часть минерала, заложить «зажигалку» и снова зашить мешок. Казалось, что всё было предусмотрено, и все-таки никто не застрахован от чрезвычайных ситуаций.
Однажды заряд из-за технического дефекта воспламенился на борту одного из судов прямо в порту. Пламя стало лизать мешки с селитрой. Возникла угроза, что огонь перебросится на соседние суда. Горевшее судно спешно отбуксировали на середину акватории порта. Тут же подоспели пожарные катера с мощными водомётами, но было поздно: несколько портовых рабочих ушли на дно вместе с судном. Но через несколько дней организовали подъёмные работы и силами военной контрразведки было проведено расследование. В одном из мешков нашли искорёженные куски металла и следы зажигательной смеси. Вывод был очевиден: совершена диверсия. Полиция начала следственные действия. Никаких следов. Чтобы спасти честь мундира, следователи остановились на окончательной версии о том, что «зажигалки» закладывались на судно не в Буэнос-Айресе, а в чилийских портах. Это мол, дело рук английской и американской разведок.
Через следователей прошли практически все члены Д-группы. «Временно лечь на дно», – такой приказ отдал «Артур» членам разведгруппы. В своих квартирах агенты уничтожили все материалы, которые могли бы служить компроматом. В своей деятельности скрупулёзно соблюдались меры безопасности и конспирации.
Свою четвёртую командировку в Чили Григулевич совершил в марте 1942 года. В этот приезд он встретился с Давидом Сикейросом на импровизированной конспиративной квартире. Сикейрос поставил вопрос прямо: «Мне пора возвращаться домой, в Мехико. Будь что будет. Свои обязательства перед Советским Союзом я полностью выполнил. Меня ждут новые творческие дела. Я не могу жить в глухомани. Если Москве потребуется моя помощь, ты знаешь, как со мной связаться».
Григулевич понимал, что Сикейрос не отступится от своего решения. Его не переубедишь. И в самом деле, сколько он должен прозябать в Чили, чтобы забыли о его причастности к операции «Утка»?
«У меня нет возражений, – сказал Иосиф. – Художнику нужны новые впечатления, поездки, выставочные залы и хорошие заработки. Можешь считать, что с этой минуты ты волен как птица. Но одну формальность мы должны выполнить».
«Какую?» – насторожился Сикейрос.
«Надо запросить мнение Центра по этому делу. Ты напишешь в письме то же самое, что я только что услышал от тебя».
Письмо в Москву Сикейрос вручил на следующий день. В письме он изложил следующее:
«Я поехал в Чили по личной инициативе. Провёл там два года и в основном жил на свои собственные средства, зарабатывая своим ремеслом художника. Я отказался от решения задач, которые считал посильными. Об их исполнении я всегда информировал Антонио.
Уезжая отсюда, я никак не нарушаю наше соглашение. Делаю это по материальным соображениям и необходимости серьёзного медицинского обследования. Я намерен осесть где-нибудь на постоянном месте в ожидании возобновления контракта с фирмой и любого задания, которое Вы доверите мне».
Вскоре Сикейрос покинул Чили. Он проследовал по маршруту Перу – Эквадор – Колумбия – Панама, добрался до Кубы, откуда рукой было подать до родной Мексики. Путешествовал художник при финансовой поддержке американского координационного комитета. Предоставление такой поддержки Сикейрос истолковал как свою «победу». Янки сменили гнев на милость. Конечным пунктом в поездке художника значились Соединенные Штаты. Перед отъездом он без всяких проволочек получил в посольстве США в Сантьяго въездную визу. Тем не менее слежка за поездкой Сикейроса велась. Во время поездки художник читал лекции о современной мексиканской живописи и создавал антинациональные «Группы боевого искусства». Григулевич в монографии о Сикейросе подробно описал эту поездку, отметив её пропагандистский успех у творческой интеллигенции стран Латинской Америки.
Добравшись до Гаваны, Сикейрос узнал, что его виза в США ликвидирована решением госдепартамента от 28.04.1943 года. Американский посол на Кубе господин Враден сообщил художнику, что причина – «коммунистическая принадлежность» Сикейроса. Судя по рассекреченным материалам досье ФБР на Сикейроса, великодушному сотруднику ФБР из Сантьяго дали нагоняй «за потерю бдительности и чрезмерный либерализм», а сам художник долгие годы оставался под пристальным присмотром ФБР. Шла «холодная война», и «красный» мексиканец был в ней не на той стороне…
«Артуру» было известно, что английская резидентура успешно действовала в Сантьяго и привлекла к сотрудничеству влиятельных членов Социалистической партии и тех чилийских дипломатов и военных, которые были связаны по службе, а иногда и родственными узами с Великобританией. Известно, что на формирование чилийской национальной элиты заметное влияние оказали выходцы из английской аристократии. Этими именами до сих пор пестрят чилийские справочники «Кто есть кто?». О чилийцах нередко говорят: «Это англичане Южной Америки». Британские послы в Сантьяго и Буэнос-Айресе вели свою линию, писали в МИД солидные депеши о том, почему надо развивать нормальные отношения с Чили и Аргентиной. Главный тезис был очевиден: из этих стран бесперебойно поступают сырьевые ресурсы и продтовары. Рубить сук, на котором сидишь, нет никакой выгоды.
Разведчики английской коалиции, действовавшие в Буэнос-Айресе, старались не выпускать из поля зрения посла Третьего рейха Эдмунда фон Терманна. Он обладал солидным дипломатическим опытом и в свои 56 лет не раз попадал в поле зрения разведок, работая в Мадриде, Будапеште, Брюсселе и Вашингтоне. Особенно напряженными для него были 1925–1933 годы, когда Терманн являлся генеральным консулом в городе Данциге. С давних пор между Германией и Польшей обострились отношения, так как обе страны претендовали на этот город. Почти все страны Европы имели свои резидентуры в Данциге. Их было столько, что Данциг мог претендовать на звание «шпионской столицы» Балтики. В сводки советской разведки фон Терманн до отъезда в Аргентину попадал регулярно. Вот одно из сообщений:
«Сов. секретно
(для Розенфельда).
Эдмунд Фрейхер фон Терманн посетил Советский Союз, чтобы переговорить с послом Германии Дирксеном о своей дипломатической работе в СССР. Он хотел бы получить должность генконсула в Тифлисе. Фон Терманн знает русский язык, так как был военнопленным в Сибири. Жена его – Вильма Реймере – рижанка (немка), окончила в Риге гимназию, свободно говорит по-русски. Сторонник возрождения Германии на идеях Гитлера».
До начала Второй мировой войны он был самым популярным персонажем дипломатической жизни в Аргентине. В начале 1941 года немецкий посол ездил в Берлин. По возвращении состоялось совещание с немецкими послами в Чили, Перу и Боливии. Как потом стало известно, фон Терманн привёз тревожное известие: Гитлер принял решение о войне с Советским Союзом. Об этом посол и сообщил своим коллегам. Ориентировочный срок нападения на СССР – май 1941 года. Посол знал Россию и русских и считал, что Советский Союз не надо было трогать до полного разгрома Англии. Но этими сомнениями он не делился ни с кем, даже со своей женой Вильмой.
Для «Артура» было очевидно, что за фон Терманном и германским посольством требовалось установить слежку. Но для этого нужны были подготовленные агенты. Таковыми можно было считать «Отто» и «Дино». Они довольно полно освещали деятельность штаб-квартиры рейха в Аргентине. «Отто» служил в департаменте полиции, который обеспечивал безопасность иностранных посольств в Буэнос-Айресе. Аргентинцы установили плотное наблюдение за миссиями США, Великобритании, Италии. Немцы не были исключением.
Однажды «Отто» рассказал Иосифу о том, что, по достоверным данным, в германское посольство доставлена большая партия взрывчатки. Эта информация стала достоянием гласности. В резиденцию посла фон Терманна поступил анонимный звонок. Трубку взяла фрау Терманн. Незнакомый мужчина сообщил: «На территории вашего посольства находится грузовик, который может поссорить наши страны. И тогда вам всем придётся вернуться на родину».
Фрау Терманн срочно вызвала супруга в резиденцию. Посол разыскал курьера и потребовал вскрыть ящики, прибывшие с дипломатической почтой. Курьер недолго сопротивлялся и признал:
– В ящиках взрывчатка.
Посол опешил:
– Какая взрывчатка?
– Для специальных целей. Через день-два мы уберём её из посольства конспиративно.
– Я запрещаю делать это. Аргентинцы знают о взрывчатке. Они должны быть уверены, что мы не намерены использовать её на территории Аргентины.
По приказу посла поздней ночью грузовик покинул территорию посольства и на одной из свалок взрывчатку сбросили в глубокую яму…
В начале 1942 года Гитлер отозвал фон Терманна из Аргентины, словно давая понять, что его «заинтересованность» в этой стране как плацдарме для экспансии на континенте является пропагандистской шумихой союзников.
В порту один из журналистов спросил фон Терманна:
– С какими чувствами вы покидаете Буэнос-Айрес, господин посол?