Головным научно-исследовательским учреждением в этой области с 1932 г. являлся Артиллерийский научно-исследовательский морской институт (АНИМИ) в Ленинграде. В период с 1935 по 1941 годы институт возглавлял выдающийся специалист в области морской артиллерии контр-адмирал И. И. Грен. Главная задача АНИМИ в предвоенные годы заключалась в обосновании тактико-технических заданий на новые и модернизируемые артиллерийские системы. Кроме того, институт осуществлял контроль за опытно-конструкторскими работами в промышленности, занимался разработкой теоретических основ стрельбы и обобщением опыта эксплуатации оружия.
Организационно АНИМИ состоял из шести отделов: 1) отдела морских артиллерийских установок; 2) береговых артустановок; 3) боеприпасов и средств воспламенения; 4) приборов управления артиллерийским огнем; 5) баллистики; а в качестве самостоятельного отдела в институт входил Научно-исследовательский морской артиллерийский полигон (НИМАП) в Ржевке. В 1938-м году в состав института была включена также старейшая Лаборатория взрывчатых веществ и порохов, основанная еще в 1891 г. Свою работу АНИМИ начал, имея в штате 43 человека, в том числе 11 военнослужащих. Однако для решения практических задач институт систематически привлекал крупных ученых и военных специалистов.
За 10 лет с момента создания АНИМИ, вплоть до начала Великой Отечественной войны, при его непосредственном участии было создано 26 артиллерийских установок разного калибра, которые поступили на вооружение надводных кораблей, подводных лодок и береговой обороны РККФ. Из них следует назвать трехорудийную 180-мм башенную установку «МК-3-180» для крейсеров проекта 26, двухорудийную 130-мм палубную установку «Б-13» для эсминцев проектов 7 и 7у, одноорудийную 100-мм зенитную установку «Б-34» для крейсеров проектов 26 и 26-бис и другие[598]. Но своего рода венцом деятельности АНИМИ в предвоенные годы стала разработка трехорудийной 406-мм башенной установки «МК-1» для линкоров типа «Советский Союз». Однако в этом деле имелось немало сложностей, вызванных внутриполитическими обстоятельствами СССР конца 1930-х годов.
В августе 1937 г., в обстановке начавшейся в стране борьбы с «вредительством», комиссия Наркомата обороны СССР произвела тщательное обследование работы института и пришла к более чем странному выводу, что «в настоящем своем виде АНИМИ пользы не приносит и флоту не нужен»[599]. Причиной для столь категоричного и резкого заключения стало то обстоятельство, что артиллерийский институт крайне мало занимался собственно разработкой новых артиллерийских систем. Из 8 отделов АНИМИ ни один не занимался данным вопросом, а из 107 сотрудников института лишь 1–2 человека регулярно занимались разработкой новых орудий. Фактически вся деятельность АНИМИ сводилась к наблюдению, выдаче тактико-технических заданий и испытаниям того, что сделала промышленность[600].
По мнению комиссии НКО, «что касается научно-исследовательской работы, то ею почти не занимались», а ситуация усугублялась тем, что «собственной научно-экспериментальной базы институт не имеет; связь с флотом слабая; опыт советской и иностранной промышленности в области морской артиллерии не обобщен и не изучен». В итоге, как отмечалось в докладной записке НКО, «текущая работа “по наблюдению” захлестнула научно-исследовательскую работу». «“Наблюдение”, проводимое институтом, по отзыву работников заводов и учреждений, крайне неудовлетворительное, с чем соглашаются и сами работники института. В результате, вновь создающийся флот (линкоры, крейсера) не обеспечен отработанными и испытанными образцами артиллерийского вооружения и в этом отношении институт оказался беспомощным»[601].
Причиной для столь пессимистической оценки деятельности АНИМИ стала тревожная ситуация, сложившаяся к этому времени вокруг создания 406-мм артиллерийских установок «МК-1» для новых линкоров проекта 23. Над техническим проектом 406-мм орудийной башни для новых линкоров работа шла 1,5 года, и было затрачено около 3 млн рублей. Однако технический проект имел ряд серьезных дефектов, поэтому к рабочему проекту приступать было нельзя[602]. Из-за отсутствия необходимых указаний со стороны АНИМИ, Ленинградский металлический завод (ЛМЗ) им. Сталина долгое время самостоятельно проектировал 406-мм башню главного калибра для линкора, которая впоследствии оказалась непригодной, так как в неё не помещалось орудие, спроектированное КБ завода «Большевик» (бывший Обуховский орудийный и сталелитейный завод). Это произошло из-за отсутствия кооперации между заводами. В результате, пришлось делать второй вариант башни. А завод № 212 должен был спроектировать прибор управления стрельбой для линкоров (ПУС). Поскольку такой прибор в Советском Союзе проектировался впервые, заводу была необходима научно-консультационная помощь АНИМИ, которую тот так и не смог оказать из-за перегруженности работников[603]. Иными словами, вся проектная деятельность по созданию артиллерийских систем была переложена на конструкторские бюро заводов.
Вообще, работа по созданию 406-мм башенных артиллерийских установок ГК для новейших линкоров типа «Советский Союз» проекта 23 продвигалась очень трудно. Главной причиной было длительное отсутствие опыта по созданию артиллерийских установок такого большого калибра. Большим недостатком была значительная перегруженность сотрудников АНИМИ различными темами и их недостаточное количество. Так, например, на 1937-й год было запланировано сразу 160 общих тем, из них научно-исследовательских тем было 44. На одного сотрудника института приходилось сразу по 14–15 научных тем. А в следующем, 1938-м году количество тем было увеличено, что было явно не под силу сотрудникам Артиллерийского научно-исследовательского морского института[604].
Тем не менее, работа по созданию 406-мм артиллерийских установок постепенно продвигались. Технический проект артустановки был готов к апрелю 1937 г., проектирование башенной установки велось на ЛМЗ им. Сталина. Разработка тактико-технического задания на 406-мм башенную артиллерийскую установку «МК-1» была поручена сотрудниками АНИМИ, которыми руководил начальник института, крупный артиллерийский специалист флагман 2-го ранга И.И. Грен. Проектирование и разработка рабочих чертежей орудия «Б-37» для артустановки велись в конструкторском бюро завода «Большевик» в Ленинграде. Стволы 406-мм орудий «Б-37» для артиллерийской установки «МК-1» изготавливались на заводе «Баррикады» в Сталинграде, люлька и противооткатные устройства – на Ленинградском металлическом заводе (ЛМЗ) им. Сталина, а бронебойные и фугасные снаряды к ним – на заводе «Большевик» с декабря 1937 г. по март 1939 г. К началу Великой Отечественной войны удалось изготовить на заводе 11 стволов, а двенадцатый находился на Научно-исследовательском морском артиллерийском полигоне (НИМАП) под Ленинградом, где успешно проходил испытания стрельбой[605].
В целом, разработка, проектирование и изготовление рабочих чертежей артустановки «МК-1», а также изготовление и испытания 406-мм орудия «Б-37» заняла четыре года – с 1937 по 1940 гг. Один лишь комплект чертежей для 406-мм артиллерийской системы составил 30 тыс. ватманских листов (ί)[606]. Наконец, в октябре 1940 г. полигонные испытания артустановки «МК-1» и орудия «Б-37» были успешно завершены, после чего артиллерийская система была рекомендована к серийному производству, которое, однако, было отложено ввиду изменившихся приоритетов в деле строительства Вооруженных сил СССР[607].
В части разработки оптических приборов, работа АНИМИ также была сочтена неэффективной, и ни одни из них так и не был принят на вооружение флота[608]. Всего велась разработка 6 типов прицелов – для морских открытых артиллерийских систем (МО), береговых артиллерийских систем (БО), морских башенных (МБ), береговых башенных (ББ), мелкокалиберных (МК) и для подводных лодок (ПЛ). Что же получилось в итоге? Прицел МО получился сложным, дорогим и неудачным, так что выгоднее было ставить более дешевый и простой прицел «Б-13». По береговым открытым артсистемам созданный прицел «ПБ-4» не отвечал требованиям стрельбы по воздушным целям, из-за чего пришлось устанавливать всё тот же прицел «Б-13». Созданный для морских башенных артустановок прицел тоже оказался неудачным, и он не мог быть принят в качестве типового для башен среднего калибра. Поэтому на крейсере «Киров» был установлен другой прицел, изготовленный Балтийским заводом, на мониторах – тоже другой. Для береговых башенных артиллерийских установок был создан свой проект прицела, но заказать его было нельзя ввиду неготовности самих башен и полной неизвестности, подойдет ли он к ним. По мелкокалиберной артиллерии не было даже проекта, поскольку не существовало еще принятого автомата, под который можно было проектировать автоматический прицел. Наконец, перископы для подлодок были разработаны на базе созданных заводом ГОМЗ им. ОГПУ, но требовали доработки и испытаний[609].
Самым большим недостатком в деятельности АНИМИ было признано то, что вместо нормальной научно-исследовательской работы его сотрудникам приходилось в основном заниматься вопросам согласования между заводами, присутствовать на многочисленных совещаниях и заседаниях, составлять различные справки и вести обширную канцелярскую переписку[610]. В результате, за этим терялось главное направление деятельности АНИМИ, для чего он и был создан – непосредственная разработка новых артиллерийских систем.
Нельзя также забывать и то обстоятельство, что проектирование и постройка новых боевых кораблей, и в первую очередь, линкоров сопровождалась несогласованной работой наркоматов и ведомств, постоянной переделкой эскизных и технических проектов, частым изменением тактико-технических характеристик линкоров по желанию высшего военного и политического руководства, что вносило значительный элемент сумятицы в проектирование и создание новых артиллерийских установок. Таким образом, причина неудовлетворительного положения дел с разработкой новых типов артиллерийских орудий, приборов управления стрельбой и оптических приборов для них заключалась не столько во внутренней организации работы АНИМИ, сколько в неумении организовать процесс планирования и создания новых боевых кораблей.
Существенным недостатком имевшегося артиллерийского вооружения ВМФ было отсутствие скорострельных зенитных орудий среднего и мелкого калибра и радиолокационных станций (РЛС) обнаружения воздушных целей. Имевшиеся на вооружении кораблей 76-мм зенитные орудия 34-К и 45-мм орудия 21-К были обычными модернизациями сухопутных орудий и не удовлетворяли требованиям современного боя из-за низкой скорострельности, плохих прицелов и отсутствия РЛС наведения[611]. В связи с этим, большие надежды были возложены на 37-мм автоматические артустановки 70-К с воздушным охлаждением, которые должны были заменить устаревшие 45-мм полуавтоматы. Они были приняты на вооружение ВМФ лишь в 1940 г. и к началу 1941 г. на флоте имелось всего лишь 38 зенитных автоматов 70-К[612]. Также были созданы 37-мм спаренные башенные артиллерийские установки 66-К и счетверенные установки 46-К с водяным охлаждением, предназначавшиеся для строящихся линкоров проекта 23, тяжелых крейсеров проекта 69 и легких крейсеров проекта 68[613]. Однако, серьезным упущением отечественного кораблестроения было отсутствие радиолокационных станций обнаружения воздушных целей. Единственная корабельная РЛС (!) к началу войны имелась на черноморском крейсере «Молотов», а на Балтике их вообще не было. Это обстоятельство впоследствии сказалось пагубным образом на состоянии ПВО флотов во время Великой Отечественной войны.
Однако если в отношении разработки образцов артиллерийского вооружения имелись лишь отдельные недостатки, не влиявшие кардинальным образом на общее состояние корабельной и береговой артиллерии РККФ, то в области создания образцов минно-трального и торпедного вооружения для Военно-Морского Флота наблюдалось серьезное техническое отставание от зарубежных флотов, а большинство образцов мин и торпед, состоявших на вооружении флота, являлись морально устаревшими и не отвечавшими требованиям времени.
Разработкой торпед и мин для нужд ВМФ занимались с 1921 г. Особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения (Остехбюро) при Наркомате обороны СССР[614] и Минная секция Научно-технического комитета, которая в 1932 г. была реорганизована в Научно-исследовательский минно-торпедный институт (НИМТИ) Управления Морских Сил РККА. Непосредственно производством и ремонтом минно-торпедного оружия для нужд флота занимались заводы №№ 189, 190, 194, 196, 103, 209, 212, ГОМЗ, ЛОМЗ и «Электромортрест»[615].
Большим недостатком в работе Остехбюро (которое занималось в тот период весьма смелыми проектами) было то, что она велась в довольно примитивных технических условиях, при отсутствии соответствующей производственной базы. Начиная с 1932 г. Остехбюро работало сразу по 47 темам, связанным с торпедным оружием, но лишь по 8 из них были разработаны тактико-технические задания, и ни одна тема не привела к созданию перспективного образца. Что касается НИМТИ, то он также не обладал собственной научно-исследовательской базой, кадрами и плавучими средствами для работы в море. В институте к 1937 г. научно-исследовательские работы были распылены сразу по 100 темам, связанным с минно-торпедным оружием, но результаты их были более чем скромные. В результате, по мнению партийных инстанций, «институт, призванный играть руководящую роль в деле научно-исследовательской работы в области вооружения флота современным оружием, свои задачи не выполнил»[616].
Еще в феврале 1937 г. уполномоченный Комиссии партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП(б) по Ленинградской области Р. Г. Рубенов подал на имя секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина и председателя КПК при ЦК ВКП(б) Η. Е. Ежова докладную записку о состоянии торпедного и миннотрального вооружения Военно-Морского Флота, где оценил сложившееся положение с данными видами вооружения просто как «угрожающее»[617].
Причина такого обращения была отнюдь не случайной: партийные инстанции Ленинграда накануне подробно ознакомились с работой Особого Технического Бюро (Остехбюро) НКО и Научно-исследовательского минно-торпедного института (НИМТИ) НКО, а также заводов №№ 4, 103, 178, 181 и 194. Данная проверка выявила крайне тревожную ситуацию с состоянием минно-торпедного вооружения флота. В первую очередь, состояние минного и торпедного оружия ВМФ характеризовалось чрезвычайно медленными темпами научно-исследовательской работы, которая базировалась в основном на нуждах Балтийского моря и вовсе не учитывалась потребность в этом оружии на Тихом океане, на Севере, а также на Черном море, а также отрывом научно-исследовательской работы от тактико-технических требований современного военного флота. В итоге, всё вышеприведенное заставило констатировать партийных контролеров, что «наш флот не имеет необходимых образцов для обороны страны и резко отстал от иностранных флотов, производство этого вооружения поставлено плохо»[618].